Лысый нахмурился и сказал:

— Не знаю, смогу ли я один… всю красоту… Симфония написана на восемь инструментов и на шестнадцать голосов.

— А вы не стесняйтесь, — продолжал наседать магистр. — Мы в музыке неискушенные. Не так ли? И добрый хозяин согласно кивнул.

Тогда лысый вздохнул, взял в руки арбалет, настроил струну… простите, подтянул тетиву, приложил приклад к плечу, артистично взмахнул стрелой, которую он держал наподобие смычка, объявил.

— Зыбкое тремоло. Фа мажор, — заиграл.

Играл он хорошо. Так хорошо, что добрый хозяин заслушался и склонил голову набок. Еще бы? Кто мог подумать, что из простого арбалета можно извлечь такие чарующие звуки? Тут были и скрипка, и флейта, и арфа, и даже орган… А вот вступает — да еще как! — вступает многоголосый хор!.. Добрый хозяин сидел, широко раскрыв глаза, и думал, что как только он вернется домой и у него спросят, видел ли он какие чудеса…

Но тут магистр громко и даже настойчиво захлопал в ладоши. Лысый от неожиданности выронил смычок… э!.. стрелу.

— Спасибо, большое спасибо, — сказал дородный. — Но все это я видел на прошлогодней ярмарке.

— Но это ровным счетом ничего не значит, — нисколько не смутился лысый. — А если и значит, так только то, что мои сочинения весьма популярны.

— Может быть, может быть, господин… чревовещатель, — улыбнулся магистр.

Лысый на этот раз не возражал, но дородный для пущей убедительности обратился к доброму хозяину:

— Ну, а вы что на это скажете?

Но тот не ответил; добрый хозяин поднял оброненную стрелу и стал с интересом рассматривать ее, а потом спросил:

— Скажите, а где б мне раздобыть… вот такие? — и с этими словами он пощелкал ногтем по стальному наконечнику стрелы.

— А у тебя что, стрелы так, без когтя? — удивился магистр.

Добрый хозяин сокрушенно кивнул.

— Вот глушь так глушь! Железа у них нет! — и магистр посмотрел на доброго хозяина как на последнего дикаря.

А взгляд лысого музыканта был и того насмешливей. Тогда добрый хозяин забыл про свою природную осторожность — его задели за живое — и сказал:

— Железо у нас есть. Только оно зеленое.

Лысый и дородный ничего ему на это не возразили, но по их глазам было видно, что не поверили.

И тогда доброму хозяину очень захотелось, чтоб столь важные и ученые люди посчитали и его за человека. А потому он, не думая о последствиях, достал из-под лохмотьев маленькую коробочку, раскрыл ее…

В коробочке лежало несколько наконечников для стрел, сделанных из неизвестного зеленого металла. Магистр потянул было к ним руку, однако дотронуться до диковин он так и не решился, а только спросил:

— Что это?

— Небесный камень, — ответил добрый хозяин и многозначительно замолчал.

Но так как у него ничего не спрашивали, то добрый хозяин поначалу растерялся, а потом, безо всякого принуждения, рассказал все по порядку.

— Этой весной, перед самым поминовением святого Микла, к нам в лес упал небесный камень. Он был большой, зеленый, и развалился на Много зеленых кусков и кусочков. Эти кусочки оказались совсем как болотная руда, а руды у нас нет… Тогда мы собрали немного этого небесного камня и выплавили из него железо. Железо тоже получилось зеленое. А тут как раз пришла моя очередь идти в город за солью, мы ходим за ней каждый год. Тогда мой брат, а он ходил последним, сказал, что на дорогах нынче беспокойно, и сделал мне арбалет; мой брат кузнец и всякий мастер… А вместо каменных когтей — они ведь лат не пробивают — он сделал мне вот эти, зеленые. Но они… проклятые, а других у нас нет.

Тут добрый хозяин замолчал и облегченно вздохнул — ну вот, высказался и, кажется, ничего не напутал. Но…

— Как это проклятые? — спросил магистр. Да и лысый музыкант, судя по выражению его лица, тоже был в недоумении.

Тогда добрый хозяин подумал, что ему, видно, вовек не научиться складно рассказывать, и он решил, что будет много лучше, если показать проклятое железо на деле. Добрый хозяин осмотрелся по сторонам — невдалеке на кусте сидела ворона и с любопытством смотрела на людей.

— Вот видите, птица… — и с этими словами добрый хозяин достал из колчана стрелу, надел на нее зеленый наконечник, положил на арбалет, взвел тетиву, прицелился. Щелкнул курок…

Испуганная ворона взлетела над кустами, но и стрела метнулась вверх, за нею… и ворона исчезла. Враз. Как ее и не было. А вниз полетели только редкие перья, которые, кстати, так и не достигли земли, а растворились в воздухе подобно вороне.

— Вот так, — задумчиво сказал добрый хозяин и опустил арбалет. Потом добавил: — И так всегда. Со всем живым. Охотиться нельзя. Вот разве что… — но тут он вовремя спохватился и замолчал.

Некоторое время все трое молчали, а потом лысый сказал:

— Стрела летела прямо, а потом… когда ворона взлетела… — и вопросительно посмотрел на доброго хозяина.

Тот согласно кивнул, а потом добавил:

— А если совсем промахнешься, так стрела возвращается. Мой брат стрелял… стрела вернулась, и брата не стало. Проклятое железо!

А вот магистр подумал несколько иначе. Имея гибкий ум и смелую фантазию, он сразу же представил, как обрадуется один его знакомый оружейник, принеси он ему… Нет, не то, что здесь, на ладони у простака, этот пустяк. Тут нужен весь, весь зеленый камень! И магистр начал издалека:

— А… где это? Ужасное место, чтоб мне туда не попасть!

Но добрый хозяин на сей раз промолчал. Как будто не слышал вопроса. Магистр хотел было спросить по-другому, но тут лысый музыкант торопливо перебил его:

— Не беспокойся, приятель, — сказал он доброму хозяину, — в городе полно грамотеев, которые объясняют и не такие чудеса. Ну, а пока… Не лучше ли нам подумать о хлебе насущном? — тут он заглянул в котелок и радостно сказал: — О, готово!

Добрый хозяин подумал, что может так оно будет действительно лучше: вот придет он в город, и там все само собой образуется. Он отложил арбалет, спрятал коробочку с проклятым железом и взялся за ложку. Лысый и дородный последовали его примеру, и котелок баланды быстро опустел. А после еды у вынужденных друзей появилось общее желание: поближе придвинуться к костру и поскорее заснуть. Что они и сделали.

Но все ли? Ибо как только добрый хозяин тоненько и сладко засопел, лысый осторожно приподнялся на локте… и увидел, что дородный внимательно смотрит на него. Лысый смущенно улыбнулся, сел поудобнее и признался:

— Вот что-то не спится.

— Еще бы! — сказал, потягиваясь, дородный. — Ведь рядом такая добыча!..

— Полегче, приятель! — оборвал его лысый. — Я музыкант, мои руки чисты! — и, словно в подтверждение сказанному, он растопырил свои длинные утонченные пальцы.

— Да, — согласился дородный, — такими руками удобно не только музицировать, но и резать кошельки.

Лысый покосился на свой арбалет, вздохнул и признался:

— У меня, конечно, были неприятности с законом. Но я никогда не опускался до разбоя, — и он многозначительно посмотрел на дородного.

Тот оскорбился:

— Неправда!

— Ну как же, милейший! — возразил ему лысый. — Когда ты бегал вокруг костра, я обратил внимание на твою походку. Ты по старой привычке подтягиваешь ногу. Как будто ты все еще на каторге, и к твоей ноге прикована чугунная гиря.

Магистр скромно промолчал, а музыкант продолжил:

— Но я не стану мешать, если ты отдашь мне половину. Магистр снисходительно усмехнулся и подумал: вор остается вором, он не умеет мыслить широко… Потом встал, отошел в сторону — при этом он старался не хромать — и поманил к себе лысого.

Они долго шептались в темноте, спорили — но так, чтоб не разбудить спящего, — а потом-таки договорились. Лысый достал из каблука все бывшие при нем монеты, отдал их дородному, и тот поспешно скрылся в темноте.

Вернулся магистр уже на рассвете. Добрый хозяин к тому времени уже проснулся и увязывал котомку, собираясь уходить.

— В город? — спросил запыхавшийся магистр. Добрый хозяин согласно кивнул.