— Давай через полчасика встретимся в нашем баре, — негромко предложил Сеймур, пока они подписывали протоколы партий, — мне необходимо срочно переговорить с тобой.

— Извини, но сегодня никак не могу, — соврал Лер, хотя никаких неотложных дел в этот день у него не было. — Давай отложим на завтра, если, конечно, у тебя не что-нибудь сверхважное.

До завтра потерпит, — ответил Див. — Послушай, ты случайно не заболел? На тебе просто лица нет, клянусь, мертвецы в гробу и те лучше выглядят!

При слове «мертвецы» Лер непроизвольно вздрогнул. «Неужели он подозревает меня? — мелькнула нелепая мысль. — Чепуха! Просто нервы начинают сдавать, вот и мерещится всякое. Див свой парень, я начинаю «закручиваться» на пустом месте. При таких темпах еще до окончания турнира запросто можно оказаться в рядах команды сумасшедшего дома».

Все в норме, Див, — ответил Лер. — Просто вчера сообщили, что тетушка совсем плоха. Врачи говорят, что из клиники она уже не выйдет. Жить ей осталось от силы месяц. Поэтому сегодня придется ехать к ней.

— Тогда до завтра, — попрощался Див.

Лер торопливо пробрался через служебный вход на улицу. Сгущались сумерки, на улицах вспыхивали огни, одна жемчужная нить за другой. Световые рекламы напоминали крохотные мерцающие самоцветы. Настроение было под стать белесоватому туману, который, крадучись, захватывал улицы одна за другой. Вдобавок ко всему моросил мелкий холодный дождь, да и к тетушке в больницу действительно надо было ехать. «Но не сегодня, — решил Лер. — Зайду-ка в бар. На таблетках долго не продержаться».

Миновав несколько кварталов, он оказался у вывески «Под дубом» — из-за дверей, ведущих в полуподвал, голос Пресли, который вновь оказался на пике моды, навечно законсервированный на магнитной ленте, кричал о несчастной любви, а в щели валил табачный дым. Лер выкинул окурок и начал спускаться вниз.

В красноватом свете ламп бар напоминал пиратскую таверну средневековья. За несколькими столиками веселилась группа юнцов с самыми немыслимыми прическами, почти все в драных кожаных куртках со множеством блях, заклепок и булавок; причем, среди них Могли быть и девицы, которые по теперешней моде ничем не отличались от своих кавалеров. У стойки никого не было. Лер заказал два двойных виски. Минут через пятнадцать повторил заказ. Вскоре все нелепые смерти коллег по шахматной доске и досадное поражение от Сеймура были забыты. Как он добрался до дома и где умудрился потерять галстук, Лер так и не вспомнил.

День начинался скверно. Утром Крис Шарки поссорился с женой. Каждый человек напоминает какого-нибудь зверя. Долли была похожа на гепарда: вкрадчивые мягкие движения, совершенные законченные формы, прозрачные глаза, поглощающие свет. Однако ее внешность была в равной степени и обманчива, как обманчиво простенькими кажутся «скромные» черные платья от Диора. Изысканная, очень «породистая», аристократка до мозга костей, Долли могла преобразиться в одно мгновение. И тогда ее маленький кроваво-красный рот изрыгал такие перлы, которые могли вогнать в краску и «ночных бабочек» из кабацкого района Крайтон.

Сегодня ей понадобилось манто из голубого песца, вынь да положь. Обычно Крис старался не конфликтовать с Долли, в жилах которой текла изрядная доля итальянской крови. Темперамент, доведенный до экстаза, артистические способности для семейных сцен, за годы совместной жизни отработанные с ювелирной точностью, и мощь голосовых связок супруги могли шокировать и слона. Но сегодня Шарки взбеленился — предстояли крупные выплаты за несколько партий уже полученного товара, а кроме того, еще не был внесен очередной взнос за крейсерскую яхту, которую Крис приобрел в прошлом году не столько для увеселительных прогулок (Шарки не переносил качки), сколько для великосветских приемов женушки, которая устраивала их раз в месяц. Бурная сцена продолжалась около получаса и обошлась в несколько разбитых об стену древнегреческих чаш да испорченный персидский ковер. Однако и этого было достаточно, чтобы к концу ссоры Крис почувствовал, как немеет левая кисть и предплечье. Он поспешно удалился в свой кабинет, где принял успокоительное и прилег на диван.

Ближе к обеду механик сообщил, что юный Фредерик увел из папашиного гаража «мерседес» и исчез на нем в неизвестном направлении.

«Надо задать взбучку охранникам, — мрачно размышлял Шарки. — Когда сторожевых псов кормят слишком сытно, они жиреют и валяются круглые сутки в своей конуре. Тоже мне — «уехал в неизвестном направлении!» Компашка пятнадцатилетних балбесов укатила веселиться с такими же пятнадцатилетними балбесихами, умудряющимися наложить на себя столько «штукатурки», что и места живого не видно. Никто из них не может заработать и монеты, но зато все они прекрасно разбираются в сексе, выпивке и наркотиках, а так же в том, как за один вечер промотать пару тысчонок, а то и побольше. Это плоды воспитания любимой женушки! Был бы парень в моих руках, сделал бы из него настоящего человека…»

В такие черные дни Шарки явственно ощущал груз лет, пятидесятилетним балластом давящий на плечи, заставляющий неметь руки и болезненно сжиматься сердце.

Раздались писклявые позывные радиотелефона. Шарки быстро схватил трубку.

— Шеф, дело сделано. — И послышались короткие гудки.

Дурное настроение улетучилось, как утренний туман. Крис вскочил с дивана, пружинистым шагом сделал несколько кругов по кабинету, затем присел к письменному столу, достал из малахитовой шкатулки длинную черную сигару, аккуратно развернул целлофановое одеяние и принялся со смаком ее обрезать: «Та-а-к, дело на мази! Еще один «клиент» из шахматных крыс отправился в лучший мир, — сигара разгоралась медленно. — Ну, теперь, мой дорогой племянничек, посмотрим, как ты выпутаешься из этой мышеловки», — пробормотал Шарки, наконец раскочегарив свою сигару.

«Полиция уже, наверное, взяла на заметку бедолагу Лера. Пускай О'Брайен и его ищейки попыхтят, — злорадно рассмеялся он. — Не возьмете Корнуэлла — из департамента вам всыпят по первое число, после чего «миляге» О'Брайену придется сменить мягкое кресло на жесткий стул рядового инспектора, — тут Крис блаженно прищурил маленькие водянисто-бесцветные глазки. — Ну, а если возьмут парня «в оборот» — считай, что полста миллионов у меня в кармане. Можно тогда будет подумать и о том, чтобы расширить дело. Сестричка уже на последнем издыхании, а кроме двоюродного племянничка, родственников по материнской линии у меня нет и не предвидится. И так хорошо, и по-другому неплохо».

Клиф проснулся, как обычно, в семь утра. Принял холодный душ и прошел на кухню, где его уже ожидал горячий кофе и сандвич с ветчиной. Марта успела навести порядок в гостиной и кабинете, сделав это, как всегда, сверхстарательно и бесшумно.

Достав из кармана плаща обтрепанный пухлый блокнот, куда Клиф имел привычку заносить с вечера все дела, которые необходимо было сделать на следующий день, он подлил из джезвы в любимую красную кружку остатки кофе, перелистнул несколько страниц и углубился в чтение.

«Так-с, опросить родственников и близких погибших. На это дело отправлю Симона и Карла. Забежать в шахматный клуб и разыскать Лера Корнуэлла. Это сделаю сам. Вряд ли, конечно, беседа с ним даст что-нибудь стоящее, но таков неизбежный ритуал каждого начинающегося дела».

Накинув старенький плащ, он вышел на улицу. Серые, в подтеках от сырости, дома напоминали декорации к Хичкоковским фильмам ужасов. Колючий октябрьский ветер гнал вдоль стен бесприютное стадо желто-бурых листьев вперемежку с бумажками, пластиковыми пакетами и прочим мусором. Начинался рабочий день. Сегодня Клиф решил не пользоваться транспортом, а пройтись пешком.

На работе его поджидали не очень веселые новости. Поступили подробные сведения об убийстве Роно Вендски. Подозрения падали на гангстера из банды Криса Шарки, но, как всегда, никаких прямых улик оперативной бригаде обнаружить не удалось. Случайный свидетель ночного происшествия, поначалу довольно подробно описавший Малыша и опознавший его по фотографии, на следующий день вдруг неожиданно изменил свои показания, а еще несколько дней спустя исчез, как в воду канул. Подозреваемый же назвал трех свидетелей своего алиби. Правда, можно было бы попробовать нажать на каждого из них в отдельности, попытаться поймать на несоответствии каких-то деталей, вполне возможно, кто-то не выдержал бы и «раскололся» или запутался бы в собственных противоречиях. Но слишком мало времени для настоящей классической раскрутки, к тому же упущен удобный момент — этим надо было заниматься сразу же по горячим следам, прямо в дежурном участке, а не сейчас, почти неделю спустя.