Передняя конечность фрина, закрученная ломаной спиралью, стала медленно подыматься и отводиться назад, будто приводимая в действие гидравлическим механизмом.

«Как лассо, — подумал Черных. — Пора кончать». Хлопнул ладонью по бедру и похолодел… Бластер остался в вездеходе.

Янин до боли в глазах всматривался в темноту, надеясь, что Черных подаст сигнал, если был отброшен не очень далеко и остался жив. В золотистом светофильтре шлема отражались незнакомые созвездия. Мешал свет. Янин спустился в рубку и выключил прожектор.

Внезапно наступившая темнота сломила волю. Черных, не выключая фонаря на шлеме, бросился в сторону, но сильный удар по ногам чем-то гибким, как плеть, отбросил его в пыль. Он упал на спину…

Когда пыль осела, Черных увидел, как на звезды наплывает продолговатая тень паука… Не помня себя, включил до отказа ранцевый двигатель. Его вдавило в грунт, но он кричал не от боли и страха, а от необузданной радости первобытного охотника, наблюдая, как на вершине двух огненных фонтанов кувыркался фрин, размахивая обугленными конечностями…

Черных направил левое сопло вниз, и его поволокло по мелким камням, вращая, как сегнерово колесо, а на то место, где он лежал, свалились бесформенной грудой выгоревшие останки фрина.

…Янин моментально захлопнул крышку люка, когда неожиданно впереди вездехода вспыхнул огненный диск, осветив все вокруг на сотню метров и стремительно покатился под гусеницы. Янин кубарем скатился в рубку. На лобовом стекле дрожали красные блики, из-под вездехода вырывалось пламя, а по днищу будто бы царапал пескоструйный аппарат. Янин рванул рычаги, вездеход вздрогнул и покатился назад.

— Осторожнее! — раздалось в шлемофоне.

Янин затормозил и включил прожектор. Перед вездеходом стоял, покачиваясь, Черных. Из сопл ранцевого двигателя горящими каплями скатывались остатки топлива.

— Вот тебе, Шадрин, и недостающее звено! — сказал Черных, расположившись в кресле центрального отсека базового лагеря. — Надеюсь, тебя больше не волнует проблема питания фринов? Меня лично — нет. Эти паучки-малютки не так уж и отстали в своем развитии.

— Да, — согласился Шадрин, — поразительный феномен! Но каким образом они делают такие ловушки-колодцы?

— Похоже что-то на волчью яму, — заметил Янин.

— Не имею понятия, — ответил Черных, — каким образом можно спрессовать несколько кубических километров пространства вместе с поверхностью планеты и всем, что на ней находится, в объем двух-трех кубических метров, но эффект прямо-таки потрясающий.

— Но сами-то фрины остаются без изменений, — вставил Янин. — В противном случае в ловушке не было бы никакого смысла. Вся соль в том, что уменьшается в размере все, что попадает в эту «яму», кроме самого фрина.

— Теперь нам все время придется держать в руках дальномеры, — сделал вывод Шадрин, — ведь на глаз почти не определишь, где ловушка.

— Вот с этой штукой будет проще, — сказал Янин, показывая кусок дюралевой трубы чуть больше метра.

Шадрин Засмеялся:

— Представляю, как Черных, пилот экстра-класса, идет впереди нас и постукивает этим посохом. Картина Брейгеля и только!

— Неплохая ассоциация, — сказал без улыбки Черных. — Люди никогда не перестанут чувствовать себя еле прозревшими котятами на пороге Вселенной.

— Запомни эту фразу, биолог Шадрин, — назидательно сказал Янин. — Наш шеф сегодня в ударе, и я не особенно удивлюсь, если он толком разъяснит, зачем фрину понадобились такие масштабы? Для того, чтобы оглушить прыгунчика (ведь они являются единственной добычей в этом кратере), достаточно сбросить его с нескольких десятков метров, а ты летел километра три-четыре.

Черных усмехнулся: у него уже был готов ответ.

— А тебе приходилось когда-нибудь в течение длительного времени питаться… ну, скажем, только рыбой? Нет? А жаль, ты тогда бы не задал такого вопроса. Для прыгунчиков у фринов приготовлены наверняка ловушки поменьше. А эту фрин специально соорудил для нас, даже выкатил из ловушки песчинку, которая вне ее приняла нормальные размеры, превратившись в глыбу, — расчет на нашу любознательность… Фрина тоже можно понять, ведь он никогда не пробовал, каков на вкус человек разумный.

Июнь был жарким. Уже в первых числах месяца столбик термометра к середине дня поднимался до тридцатиградусной отметки. Тем не менее обильная зелень деревьев на улицах и повышенное количество желтых бочек с квасом помогали горожанам успешно справляться с небывалой жарой и без особой тревоги выслушивать теле- и радиопрогнозы о «сохранении жаркой, безоблачной погоды до конца месяца».

Хуже было тем, кто по необходимости проводил большую часть дня в помещении. И хотя кондиционеры постепенно приживаются у нас, до калифорнийского уровня по части искусственного прохладного воздуха нам еще далеко. В институтской же аудитории кондиционеры вообще — нонсенс. И студентам было особенно тяжко в тот июнь. Тем более тяжко, что в самое ближайшее время предстояла сессия, последние в семестре занятия были направлены на нее, надо было добирать все, что не добрали за год по разным уважительным и неуважительным причинам. А где уж тут добирать, когда в аудитории от духоты даже мухи ленятся летать, и умные слова преподавателя совершенно не пробиваются сквозь вязкое и горячее стекло воздуха. Угнетающая обстановка.

В общежитии уже был зарегистрирован случай тихого помешательства, когда с виду крепкий парень вдруг вообразил себя героем американского кинобоевика и попытался прямо с балкона четвертого этажа отправиться на поиски сокровищ инков. Товарищи по комнате успели его удержать и, стараясь не применять силу, разъяснили, что сокровища лучше всего искать на удобной белой машине с красными цифрами «03» на бортах. Так бедняга-американец и поступил, выехав в Мексику в сопровождении двух дюжих ребят в халатах.

И ведь что интересно: не на почве теорграмматики, к примеру, у человека сдвиг произошел, не фонетика языка его доконала, а вот такой, в общем-то, пустяк, как глупый боевичок. Все-таки жара виновата… Поймав себя на ленивой мысли, Ким понял, что наука уже окончательно не лезет в его бедную голову и что только на такие идиотские размышления он сейчас и способен. И совсем не далек от искателя сокровищ инков.

Могучая женщина Елена Ивановна бодрым голосом излагала очень нужные сведения, без которых проскочить ее экзамен представлялось совершенно невозможным, и записывать бы сейчас, конспектировать. Но прилежно водили ручками в тетрадях Лишь двое-трое неудачников, попавших на первый ряд по нерасторопности. На остальных же без тоски и зевоты нельзя было смотреть. Кое-кто даже разморенно дремал.

Задремал бы и Ким, но чувствовал он себя омерзительно. И дело тут было не в жаре. Уже несколько дней познабливало, чувствовалась слабость, и зачастую хотелось прилечь. Состояние, похожее на малярию, как ему казалось. Но откуда взяться малярии в наше время и в городе? Несколько таблеток аспирина не помогли. И болеть ведь сейчас было нельзя — сессия на носу. В другое время всенепременно раздобыл бы справку и с чистой совестью валялся в общежитии. А поздно вечером, этак часиков в одиннадцать, отправлялся бы к Наташке, поскольку муж ее отбыл в очередной раз в Сирию, помогать братскому народу строить какой-то завод. И хворь как рукой сняло бы. Уже проверено.

А сейчас Киму было плохо. И с каждой минутой становилось все хуже и хуже. Появилось ощущение, будто стены и потолок аудитории начали сдвигаться и вот-вот должны обрушиться на него. Пытаясь остановить это движение, он поднялся на подгибающихся ногах, сделал вперед неверный шаг, но в этот момент сознание стало отключаться окончательно и, падая в проход между столами, он успел лишь услышать чей-то испуганный вскрик.

Занятия в группе были сорваны. Какие занятия, когда человек сознание потерял? Кима посадили на стул, расстегнули мокрую от пота рубашку, брызгали в лицо водой.