— Ты не отвечаешь на мои звонки, — приторно сладко говорит рыжая бестия.

— А с чего ты взяла, что я буду отвечать? — достаю свою сумку из машины и, стараясь не обращать внимания на зануду, направляюсь в сторону арены, поставив на сигналку машину.

— Так, а что это значит? — останавливается она, схватив меня за рукав. — Кир?

— А что это значит, Леся? — наклоняюсь к ней, чтобы быть на одном уровне. — Ты себе что-то там напридумывала, а я должен разбираться? Нет у нас никаких отношений. Один трах ни к чему не обязывает, — специально грублю, чтобы поставить заносчивую девицу на место. — И нечего распространяться о несуществующих отношениях.

Убираю ее руку и ухожу.

— Так это все из-за нее? — кричит мне вслед. — Из-за Ковальчук?

— Не твоего ума дело, — отвечаю через плечо.

— Все-таки добилась своего, мерзкая выскочка. Раздвинула-таки ножки перед своей мечтой, — словно желчь льется из ее поганого рта.

— Что ты сказала? — хватаю ее за плечи, встряхнув разок. Что за намеки? Какой мечтой? Эта странная, брошенная Лесей фраза порождает рой вопросов в голове.

— То, что слышал, — вырывается она и бежит в сторону арены.

Залетаю в фойе ледовой арены разъяренной фурией. Перед глазами все еще стоит яростное лицо Димки и мерзкие слова, брошенные мне в лицо. Трахнет и выкинет. Мерзко. Но еще хуже от мысли, что, возможно, он прав. Дёмин никогда не отличался постоянством, но, может, я воспринимаю и все за чистую монету, но не верю. Не могу поверить, что после того, каким я увидела его вчера, нормальным заботливым парнем и после того, как поделилась своим сокровенным, болью от поступка отца, не верю, что он так поступит со мной. Думаю, мне он просто готов помочь искренне и… по-дружески. Дружба. С человеком, в которого влюблена столько лет. Не знаю, что у них с Лесей, какие отношения, но ее, так и льнущую к парню, не забуду никогда. Она единственная, кто помнит, помимо меня, о том унизительном случае с письмом. Знает, что Дёмин был моей мечтой. Так и не сбывшейся.

— Доброе утро, Пал Палыч, — киваю доброму старичку-охраннику и уже одной ногой ступаю на лестницу, ведущую на второй этаж, когда кто-то с силой дергает за руку.

— Ты совсем ненормальная?! Что ты творишь, Жека?!

— Пусти меня, Метлицкий!

Делаю попытку вырвать руку из захвата цепких пальцев, да Димка только еще сильнее сжимает ладонь на моем локте.

— Женя, одумайся! Дёмин тебе не пара, он последний скот, и ты потом будешь обливаться горькими слезами, когда эта сволочь разобьет тебе сердце.

— Да при чем тут Кир? — голос уже срывается на крик. — Мама собирается устроить переезд! Она за моей спиной, не узнав мое мнение, меняет мне тренера. Арену! Город, Дима! Она все решила за меня. А ведь это моя карьера. Это я занимаюсь фигурным катанием и столько лет пашу как ненормальная, чтобы выбиться в лидеры. Я имею право голоса, в конце концов.

Замолкаю, переводя дыхание, и на секунду прикрываю глаза, сдерживая слезы.

— Кирилл просто вчера оказался рядом. Не бросил, когда я вся в слезах помчалась по каким-то темным переулкам, а предложил свою помощь.

— Ты вообще не должна была убегать.

— Что? — чувствую, как мое лицо вытягивается от удивления. Я только что рассказала ему все. И он словно меня не слышит или же не хочет слышать и понимать. — Что значит, не должна была убегать?

— То и значит. Мать хочет для тебя лучшей жизни. Хочет помочь. Сама подумай, чего ты со своей Устиновой добьешься, а? На Европу поедешь, ну так ты там уже была. Чемпионат мира? Тоже. Это потолок для Устиновой, Женя! Пока ты сидишь в нашем богом забытом городке, годы идут, и ты все дальше от реального шанса попасть на Олимпиаду. Мать о тебе беспокоится.

Слов нет. Пустота. Вот как иногда, бывает, смотришь на родного человека и словно видишь впервые. Нет эмоций, только одно разочарование. И тут я понимаю, что вся абсурдность ситуации заключается в другом.

— Ты знал?

— О чем?

Краем глаза замечаю залетевшую в здание Лесю, дышащую огнем буквально, а за ней Кира. И если первая пролетает по коридору, даже не заметив нас, то Кир тормозит неподалеку.

— Про встречу. Переезд. Все знал?

Братец поджимает губы и кивает:

— Мать говорила. Ира уже нашла квартиру в новом городе и покупателей на вашу.

Смех. Он появляется неожиданно. Вначале тихо и по нарастающей, отдаваясь гулким эхом в пустой бетонной «коробке». На фоне текущих по щекам слез меня раздирает истеричный смех. Я сейчас, наверное, похожа на безумную.

— С ума сойти… а я ведь, дура, верила, что ты примешь мою сторону, Дим… я думала…

— Да как ты не поймешь, Женька! Это все ради тебя и твоего будущего.

— Я ненавижу тебя! — слова вылетают неожиданно. Бьют Диму наотмашь.

— Женька…

Разворачиваюсь и хочу уйти. Дима пытается остановить меня, хватая за куртку.

— Женя, постой, давай поговорим спокойно.

— Димыч, пусти ее, — слышу уверенный голос Кира совсем рядом и мысленно благодарю. В очередной раз меня и мои желания улавливает и понимает чужой человек. Тогда как родная кровь остается глуха.

Удивительно, как бывает в жизни. Ждешь поддержку от одного, а она приходит совершенно неожиданно от другого.

Дима отступает на пару шагов от меня, смотря на Кира ненавидящим взглядом. А Кир, не обращая на него внимания, приобняв меня за плечи, уводит от брата подальше.

В горле появляется ком. Нет, слезы не наворачиваются. Обида душит.

— Ну что, — отвлекает от грустных мыслей Кир. — Девочки направо, мальчики налево? — вызывая этой фразой у меня улыбку.

— Да, спасибо, — отхожу от него на пару шагов. Хотя в его близости ощущаю себя так уютно, что меня это немного пугает.

— До вечера? — звучит неуверенно, что довольно странно.

— Угу, — киваю я, пряча улыбку от удовольствия, и скрываясь за дверью женской раздевалки.

Переодеваясь и готовясь к тренировке, витаю в своих мыслях. Мне безумно приятно от того тепла, что веет от Дёмина.

Из мыслей вырывает с грохотом открывшаяся дверь раздевалки.

— Ну, ты сучка, — в помещение влетела, как ведьма на метле, Леся. — Опять взялась за старое? — ее рыжие волосы разметались по воротнику куртки, придавая эффект сумасшествия. — Мало тебе было унижения? Еще захотелось?

— Ты о чем? — продолжаю собираться на тренировку, стараясь не обращать внимания на ее слова.

— Не притворяйся дурой, Ковальчук. Ты прекрасно понимаешь, что я про Дёмина, — рычит девушка.

— А я не понимаю, каким боком ты ко мне приплетаешь Дёмина, — шнурую коньки.

— Ты с ним? Это из-за тебя он меня бросил? — взвизгивает Леся так, что у меня уши заложило.

— Убавь децибелы, психичка, — обращаюсь к ней. Меня уже начинают бесить эти концерты.

— Ты кем себя возомнила? Фигуристка ты так себе, решила выехать за счет Кира? Ноги решила раздвинуть перед ним, раз на катании это не получается, да? — продолжает брызгать ядом девушка.

— Судя по твоим словам, твои раздвинутые перед Дёминым ноги результата не принесли, да и с катанием у тебя, судя по всему, проблемы, раз так быстро кинулась к нему в койку, — как меня достало с самого начала дня обсуждать постель Дёмина! Наказание какое-то. Вот подходящая пара для Димы. Два сапога пара. Только оба левые.

— Да как ты смеешь? — взвизгнула рыжая. — Я Киру напомню про тебя, он, наверное, подзабыл, кого прилюдно высмеял. Отстань от него по-хорошему, — последняя фраза прозвучала, как приказ.

— Давай я обойдусь без твоих советов, — и, решив закончить на этом бессмысленный разговор, прохожу мимо нее. — Займись собой, а не ползай в ногах, — и с нахлынувшей злостью хлопаю дверью.

Задолбали учителя хреновы!

Как обычно, на тренировке Семеныч заставил нас всех попотеть. Но это и к лучшему. Меньше времени на то, чтобы прокручивать в голове ситуацию с Женькой и брошенные Лесей слова.