Питтсбург. Новый дом на ближайшие два года, согласно контракту. Новая жизнь. На дворе, блин, тридцатое декабря, и ни одного жалкого сугроба. Что за зима?

Жизнь в новой стране идет совершенно по-другому. Мало того, что климат другой, разница во времени в первые дни жестко сказывается, да еще новая команда и хреновое знание языка. Прибавляем сюда, что в этом шумном мегаполисе я завис один, и получаем полнейшего неудачника.

Женька. Чем дальше, тем сильней я чувствую нехватку ее рядом. В голове уже неделю крутятся ее прощальные слова, а перед глазами стоят зареванные серые омуты. Будь она здесь, каким бы я был счастливым! Неужели я многого прошу? Только ее. Рядом.

— Черт…

Как обычно, утро с мыслями о Жене приносит и прочие неудобства организму, поэтому поднимаю себя и волочусь в холодный душ. Остудить пыл и… походу, заняться снятием напряжения.

Простояв под струями воды почти час, изводя себя еще больше мыслями о моей упрямой девчонке, чувствую, что организм требует еды. Приходится тащиться в Валмарт. Добывать еду. Еще одна гигантская проблема: Женя разбаловала меня своей вкуснейшей домашней, а теперь приходится на полуфабрикатах выживать.

Время подбирается к двенадцати, стою в очереди и бессовестно таращусь на молодую семейную пару, выбирающую новогодние игрушки, и исхожу белой завистью, когда оживает мобильный. Видеовызов через соцсеть, которые я теперь использую только как средство связи с родными.

Нажимаю «принять вызов».

— Кирилл Владимирович!

— Мам, погоди, сейчас выйду из маркета и наберу тебе, — перебиваю родительницу, обрывая связь. По лицу вижу — скандалу быть. Странно, вчера разговаривали, вроде все было хорошо.

Смелости набираюсь только по возвращении домой.

— Мам, привет. Как ты там, как батя?

— Вы с Женей расстались?! — с размаху и прямо в лоб.

— С чего ты взяла? — в горле резко пересохло.

— Звонила ей пару часов назад, к себе звала на Новый год. Думаю, я одна, девочка наша там одна, зачем скучать будем? Вместе веселее. Представь, сынок любимый, каково было мое удивление, когда Женя мне сказала, что вы не вместе?! Кирилл! Как ты мог упустить такую девочку?! Почему ты не сказал Евгении о НХЛ? Что ты творишь? Да она же любит тебя безумно, а ты вот так! Огромный лоб вымахал, думала, мужчина настоящий, ответственность на себя взять готов! А ты что?!

Ух, так мать не кричала на меня со времен старших классов школы. Чувствую себя нашкодившим пацаном.

— Мам, я знаю. Поверь, я уже тысячу раз пожалел, что не повел себя иначе. Но не переживай, я все исправлю, — так и подмывает сказать ей. Но пока нельзя. Пока я не буду уверен, что девушка меня «услышит», знать о моей задумке никто не должен.

— Как, сынок? Ты далеко, а Женя наша тут одна. Нельзя ее потерять, сынок, больше такую девушку ты не найдешь.

— Я знаю, мамуль, но не переживай. Я все уже решил.

— Что значит, решил? — слышу по надломленному голосу в трубке, что мать плачет, разрывая остатки потрепанного сердца на мелкие кусочки. — Кирюш, ты извини, что я так с тобой строго и грубо, но, правда, желаю тебе только счастья, сынок. Ой… — всхлипывает родная женщина, — расклеилась совсем. Что ты, что отец — полны сюрпризов, мое сердце когда-нибудь не выдержит. Будете знать!

— Мамуль, перестань, слышишь? Я люблю ее безумно, с ума схожу здесь без нее. Сделаю все возможное и невозможное. Обещаю.

— Смотри мне, сынок…

Я уже привыкаю к раннему утру в этом доме. И мой телефон сейчас совершенно не при чем. Нет, это не будильник, а громко играющее радио на кухне. Двадцать первый век, радио в доме? Именно! Ольга Павловна из тех людей, что до мозга костей — воспитанники СССР. Вообще она женщина продвинутая, когда того хочет, но всей душой эту «продвинутость» отрицает.

— Женечка, — стучит в дверь моей спальни хозяйка квартиры. — Просыпайся, девочка, сегодня важный день!

— Боже мой, — выдыхаю я, тихонько бубню себе под нос и прячу голову под подушку. Такое ощущение, что у Ольги Павловны цель — ни секунды не давать мне времени на размышления. И у нее это здорово получается. Иногда хочется ее расцеловать за это, а иногда…

День действительно важный. На повестке много дел, которые нужно успеть до вечера.

Завтракаю на скорую руку и стараюсь сбежать подальше от внимания Устиновой, которая в предвкушении праздничной ночи уже «накидала» целое огромное меню. Куда сбежать? Да все туда же — на Арену. Хоть и тридцать первое декабря, а пару часов на тренировку у меня есть. Которые в итоге растягивается на пять, и меня подгоняет охранник, причитая, что в такой день нужно быть не со льдом, а с любимыми.

И я с ним полностью согласна, только где же их взять? Все разбежались.

— Женя! — оборачиваюсь, прекрасно понимая, что это Димка. Братишка выбегает из дверей ледового и размашистым шагом направляется ко мне.

— Привет, — улыбаюсь догнавшему меня парню. — Как ты?

— Да все отлично, вот надо в магазин забежать, подарок матери купить. Ты как, Женек?

— Как обычно, стабильно скучно живу, — прячу руки в карманы куртки, ежась от пронизывающего декабрьского ветра.

— Где Новый год планируешь отмечать? — глаза Метлицкого так лучатся радостью, что невольно улыбаюсь. Он ведь такой счастливый, буквально летает. Наверное, я тоже так выглядела, когда была с Киром.

— С Ольгой Павловной, конечно, где же еще, — пожимаю плечами, отгоняя ненужные мысли.

— Может, к нам? — спрашивает Метлицкий, улыбаясь.

— Нет уж, спасибо. Не буду мешать тебе и твоей загадочной подруге. Я лучше с ней, — отказываюсь, понимая, что наблюдать за влюбленной парочкой мне явно не доставит удовольствие.

— Ты бы нам не помешала, Жень. Наоборот.

— Нет, Дим. Спасибо, но не стоит, правда.

— Как знаешь, Женёк. Тогда я тебе позвоню, — и, хлопнув меня по плечу, удаляется к своей машине. Семимильными шагами, несомненно, торопясь домой.

Вечер у нас начинается с войны на кухне. В ужасе обвожу то энное количество продуктов, которое деятельная Устинова притащила из магазина и давлю в себе желание драматично схватиться за сердце.

— Ну и зачем все это готовить? Нас двое, — уже второй час топчась на кухне, возмущаюсь я, натирая картофель на терке.

— Новый год же, — улыбается Ольга Павловна, постреливая в меня жалеющим взглядом, мол, Женя, ведешь себя, как глупый ребенок.

— Так через два дня все это выкидывать, — вздыхаю я, понимая, что нет смысла спорить с ней. Словно это только сейчас до меня дошло.

— Ничего, там может, и Витя мой приедет, — продолжает готовить голубцы, хотя их уже целый казан.

— Таким количеством голубцов можно всю хоккейную команду до отвала накормить.

— Все для дела. Выключи свое недовольство и улыбнись, в конце концов.

— Ольга Павловна, и все равно не вижу смысла. У меня режим, — отставляю очередное блюдо с салатом.

— Я на это закрою глаза, — хитро улыбается и продолжает делать задуманное. Как кулинарный маньяк, помешивает компот, которого мы наварили целую кастрюлю.

По телевизору, как и каждый Новый год, весь вечер праздничные программы, которые работают у нас фоном, пока сервируем унесенный в гостиную обеденный стол и с особой тщательностью делаем нарезку.

В итоге, ближе к одиннадцати, стол накрыт, будто нас будет человек десять, не меньше. Ольга Павловна заставила меня надеть платье. Я долго сопротивлялась, но сдалась. Надела уютное, вязаное, длиной до колен под теплые гольфы того же цвета что и платье. Сама же Устинова нарядилась в спортивный костюм с эмблемой «РОССИЯ».

— Так не честно, — давлюсь от смеха, когда любимый тренер выходит из своей комнаты.

— А он у меня счастливый, — садится за стол, — я в нем всегда встречаю Новый год.

— Может, я тоже хотела надеть свою счастливую пижаму, а вы, Оль Пална… — но наш разговор прерывает весьма неожиданный звонок в дверь.