— С новым годом, Кирилл, — посылаю ему воздушный поцелуй, невероятно жалея, что он так далеко.

— С Новым годом. Надеюсь, следующий мы будем встречать вместе, — вздыхает Кир, качая головой, — празднуйте там. Я чуть позже напишу тебе, хорошо? Очень надеюсь, что ты мне ответишь, — его синие глаза смотрят, словно в душу, я от них не могу оторваться.

— Отвечу, обязательно.

Надеваю колечко на пальчик и показываю ему в экран.

— Спасибо, Кирюш, — и отключаюсь первой, потому что я-то просто готова вечно на него смотреть, но тут гости, которые чокаются шампанским, обнимаются и наперебой желают счастья. И только я сижу и смотрю на золотое колечко на пальчике. Вроде как великий праздник, но он кажется такой ерундой по сравнению с ураганом счастья в моем сердце. Такого поворота я не ожидала совсем. Но от этого не менее тепло на душе и так радостно, что в какой-то момент я готова расцеловать каждого из присутствующих здесь, что с удовольствием и делаю, сбрасывая оцепенение. Его женой, боже, даже в голове не укладывается!

Остатки вечера проходят в некой эйфории. Мне кажется, что я сияю ярче, чем наша ёлочка, и вообще не хожу, а летаю.

Даша с Димкой уходят уже в начале второго и, как только ребята скрываются за дверью, я тут же принимаюсь помогать убирать с праздничного стола. Димка постарался на славу, смел добрую половину блюд. И куда в него только все вместилось! Наверное, я погорячилась, когда сказала, что еды бы на команду хватило. Сюда еще только Кира и, думаю, все: парни бы непременно справились с таким количеством яств.

Мыть посуду Ольга Павловна меня не пустила. Смеясь, выставила меня из кухни.

— Иди уже, вижу, что не терпится закрыться в комнате в обнимку с телефоном, — отправляет меня в спальню. И она права, аж руки дрожат.

Как только оказываюсь в комнате, сразу беру телефон и не решаюсь писать. Присаживаюсь на кровать и, как дурочка, смотрю на экран. Не могу собраться с мыслями, отчего снова наворачиваются слезы. Да что же я такая плакса стала? А еще трусиха жуткая.

На часах два часа ночи, значит, у Кира шесть вечера еще вчерашних суток. Значит, не должен спать.

«Привет», — это все, на что решаюсь я и тут же нажимаю на «отправить», чтобы не передумать.

«Привет», — тут же приходит ответ. И следом:

«Ты потрясающе выглядишь».

«Спасибо», — тыкаю пальцами по электронной клавиатуре.

На какое-то время повисает тишина. Ни он, ни я не решаемся еще что-либо сказать.

«Мне тебя очень здесь не хватает, Жень», — я долго читаю это сообщение, снова и снова. И не знаю, что на него ответить.

«У меня около двух месяцев на обдумывание твоего предложения», — напоминаю ему.

«Я понял. Спокойной ночи», — и все. Больше сообщений от него нет.

И вроде сама поставила многоточие… но как-то тоскливо.

Еще раз взглянув на красивое колечко, сверкающее на безымянном пальце, вздыхаю с облегчением. Возможно, что это еще не все.

Только год успел начаться, как дни стали пролетать слишком быстро. Я буквально жил от матча до матча и от сообщения Жене «С добрым утром» до другого, неизменного «Сладких снов». Раз уж обещал дать своей упрямой девчонке время — дам. Как бы тяжело это не было, но не могу предать ее доверие еще раз. Мы словно вернулись в начало отношений, когда шли на сближение медленно, шаг за шагом.

— Кирыч, давай сегодня ко мне? — слышу довольный голос одноклубника Макса. Тоже русский парень, чуть старше меня, благодаря которому я и свыкся более-менее на первых порах с жизнью в чужой стране. — У меня Люда приготовила гуся. Прошедший старый Новый год отпразднуем.

У нас только что закончилась «земля» сегодня. Время подбиралось к двенадцати, и в час я уже однозначно должен быть дома. У Жени важный день, и я не мог ее не поддержать.

— Спасибо, Макс за приглашение, но не могу.

— А что такое? Ждет кто-то? — Макс был нормальным, общительным парнем, и благодаря его жене, купленное золотое колечко для Жени уехало в Россию. Именно она перед Новым годом уезжала к родным в Москву и передала мою «ценную посылку» Метлицкому. Поэтому Макс был в курсе всех моих злоключений с любовного фронта.

— Женька моя. Отборочные у нее сегодня, и раз уж я не могу быть с ней на арене, то хотя бы так поддержу.

— Так ответа и не дала?

Хватаем полотенца и тащимся в душ. Тренера тут жесткие мужики. Дурь вышибают на тренировках как надо. Это, конечно, отлично, но они не такие душевные, как наш Семеныч в «Барсах». Иногда чувствуешь здесь себя роботом, нацеленным только на идеальную игру. Разница менталитетов, что тут скажешь.

— Мы договорились, что после олимпийских. Не хочу, чтобы это довлело над ней. Она мечтала об этих играх всю жизнь.

— Ох, Кирюх, терпило ты, конечно, — смеется одноклубник, скрываясь в душевой.

— Сам-то сколько свою Людмилу ждал, Максимыч? — усмехаясь, кидаю ему вдогонку.

— Тоже верно. Судьба у нас, походу, такая — верными псами быть.

— Походу.

Быстро смываю с себя пот и грязь после тяжелой тренировки и надолго в раздевалке не задерживаюсь. Распрощавшись с ребятами до завтра, английский мой, к слову, стал лучше, мчу домой. Влетаю в квартиру, сбрасываю сумку и куртку в прихожей и быстро к ноуту. По американскому кабельному почему-то фигурное катание не очень охотно показывают, поэтому трачу драгоценные десять минут, чтобы найти трансляцию онлайн.

Я не знаю, какой по счету моя Женя будет выступать и надеюсь, что ничего не пропустил. В Москве, где проходят отборочные, сейчас уже девять. Арена полная, зрителей масса. Операторы выхватывают отдельных зевак, и все очень сосредоточены. Пока Ковальчук нет в списке выступивших, и это радует. Наливаю себе кружку крепкого чая, стараюсь успокоить нервы, но нога все равно нервно отстукивает, а руки сжимаются на накалившейся керамической чашке. Черт, я даже за себя так никогда не переживал! Барабаню пальцами по столешнице и чувствую, как сердце вырывается из груди, когда показывают очередность выступлений. Женя десятая. Это значит, что следующая будет она.

Я замираю и забываю, как дышать, когда она выходит на лед. Потрясающая! В этом черном, переливающемся коротком платьице, с аккуратным пучком из длинных волос. Хрупкая, но абсолютно уверенная в себе, она выкатывается на лед и занимает отточенную на тренировках с Устиновой первую позицию. Сердце, кажется, биться перестало, когда заиграла музыка и моя Женя «поплыла» по идеальной глади катка.

Я видел эту программу сотни раз и каждый раз стоял, как зачарованный, наблюдая за плавными, изящными движениями ее нежных рук, рассматривая стройные изгибы ее невероятного тела, которого мне уже почти месяц как не хватает. Я ничего не понимаю во всех этих прыжках и скачках, но она крута. Моя девочка — большая умница, откатала почти три минуты без единой «промашки», идеально выполнив все эти высоченные прыжки с разворотами, и шикарно завершила свою программу вращением.

И только когда публика взрывается аплодисментами, а комментаторы наперебой твердят, что это одно из лучших выступлений за сегодняшний вечер, я выдыхаю и улыбаюсь, как дурак, глядя в экран.

После моего выступления за Сборную России, сидя в кафе, Женя сказала мне, что гордится мной. Теперь же, я смотрю на ее довольное раскрасневшееся личико, выхваченное крупным планом одной из камер, и чувство гордости переполняет меня. Моя девочка самая крутая и самая лучшая!

Дни понеслись, как сумасшедшие, с начала года. Через две недели отборочные, и вот-вот станет известен ответ на заявку. Усердные тренировки выматывают так, что дома только до кровати и спать.

Кирилл пишет редко, словно боится мне надоесть. Обходимся дежурными фразами: привет-пока и как дела. И все это в сообщениях. Боюсь услышать его голос. Но практически каждый раз порываюсь ему позвонить и в самый последний момент одергиваю себя и ругаю за слабость. А иногда просто боюсь понять, что забыла его голос. И меня пробирает озноб от этого страха не узнать его.