— Ушла, значит. От Дёмина, ага. Просто так? Так я тебе и поверил, — злится он и хватает меня за плечи, слегка тряхнув. — Вы там с ума сошли, что ли?

— Нет, Дим. Правда. Моя эпопея с Дёминым пришла к логическому завершению. Все. Нас больше нет, — пожимаю плечами, стараясь сама поверить в сказанное.

— Это из-за его отъезда, да? — смотрит немигающим взглядом, на что я попросту молчу. Что тут скажешь? — Не дури, Жень. Вы же чокнетесь друг без друга.

— Дим, пусть кто-то и чокается. А мне уже все равно, — собираюсь развернуться и идти дальше, но брат не пускает.

— Жень, я его видел. И тебя вижу. И вы оба выглядите хреново, и это мягко сказано. Вам нужно поговорить и все решить. Только так, поодиночке вам не выкарабкаться.

— А ты в проповедники заделался что ли? — зло фыркаю и скидываю его руки. — Мне абсолютно ровно на него, ясно? — разворачиваюсь, собираясь уйти, но решаюсь сказать еще пару ласковых. — И передай ему, что парламентеров мне посылать не надо. И его я тоже видеть не хочу.

Когда прихожу домой к Ольге Павловне, то застаю ее дома за приготовлением ужина.

— Ну, как день? — довольная, стоит в дверях кухни, сложа руки на груди.

— Не думала, что это так здорово. Они такие позитивчики, — прохожу в комнату, что выделила для меня Устинова.

Ужинаем с ней, болтая о прошедшем дне, обсуждая будущие тренировки и поездку на отборочный, и тут нас прерывает дверной звонок.

— Ты кого-то ждешь? — спрашивает меня, и я отрицательно мотаю головой. — Вот и я никого. Сейчас посмотрим, — поднимается и подходит к двери. — Жень, Дёмин пришел, — смотрит на меня в ожидании ответа.

— Меня нет, — ретируюсь в комнату, закрыв за собой дверь. Даже голоса его слышать не хочу.

Она ушла. Оседаю на пол коридора и хватаюсь за голову. Как же все глупо вышло! Надо было все сразу рассказать, а не сомневаться и не пускать все на самотек. Надо поговорить с ней!

Подскакиваю и одеваюсь за считанные секунды. Вылетаю из подъезда и оглядываюсь по сторонам, не могла она так быстро уйти. И куда? Куда она могла направиться?

Бессчетное количество раз набираю ее номер, но она не отвечает. Набираю одноклубника. Может, она Диме звонила.

— Дим, привет. Женька тебе не звонила? — спрашиваю с надеждой, что все-таки к нему она отправилась.

— Нет, не звонила. А что случилось? — спрашивает он, а я не знаю, что и сказать.

— Мудак я, Метлицкий. Полный мудак, — и отключаюсь.

И теперь более уверенно направляюсь к месту жительства ее матери. Наверное, пошла к ней.

Но там меня ждет полное разочарование в виде новых жильцов.

— А извините за поздний визит. Ирина где сейчас проживает, не знаете? — спрашиваю у мужчины средних лет, что сонными глазами хлопает и не понимает, кого я ищу.

— А, ты о бывшей хозяйке квартиры! Так съехала она. Продала и сказала, что теперь будет жить в другом городе. Но адреса своего не оставляла.

— Продала, значит, — отступаю от входной двери. — Спасибо. А девушка к вам не заходила, передо мной?

— Нет, парень. Никого не было. Удачи в поисках, — и закрывает дверь.

Значит Женя и не в курсе, что мать без ее ведома смотала удочки.

Потом меня задрал Соловей. Его-то я был готов прибить, но каждый раз одергивал себя, что парень не виноват, что проболтался. Я сам должен был все рассказать. Представляю Женину реакцию на такую новость. Да, бля, натворил дел! Теперь расхлебывай.

А к полудню я нахожу ее на льду. Да не одну, а в компании малышни. Стараюсь остаться незамеченным и наблюдаю за своей девочкой. Она раздает команды и мило смеется, когда эта свора в штанах на лямках пытается выполнить ее указания.

Ее голос дрожит, плечи поникшие. Издали вижу, как ей плохо, да и сам хреново себя ощущаю. Но не рискую к ней подходить, пока она в окружении детей.

Коварная мысль проскакивает в голове. Увидеть ее со своим карапузом на льду. Да, Дёмин, ты рехнулся по полной.

А потом заполнение документов и ненужная возня с менеджером. И я снова ее упускаю из вида.

— Кирыч, — в поле зрения появляется Дима. — Я б тебе морду начистил.

— Знаю, сам бы так же сделал бы.

— Ты почему ей ничего не сказал? — обвиняет парень, и я с ним полностью согласен.

— Да не мог я, блядь. Идиот потому что. До последнего думал, что она со мной поедет. Эгоист хренов. Не взял во внимание ее подготовку к выступлениям, — оправдываюсь. — Ты ее видел?

— Только что говорил, она ушла, — машет в сторону.

— Ты знал, что ее мать квартиру продала? — спрашиваю и понимаю, что парень ни сном ни духом об этой новости. — Куда она могла пойти, если не к тебе?

— Ну, блядь, дела, — сплевывает в сторону. — Не у Устиновой ли она? — предполагает Дима.

— А где она живет? — но тот лишь пожимает плечами. — Тогда я пошел следом за Женей. Может, удастся поговорить.

Но я лишь успеваю увидеть скрывающуюся в подъезде хрупкую фигурку. Несусь следом и застываю у нужной двери. Вот она, почти рядом. Только позвонить и попросить поговорить.

Опираюсь о подъездную стену и пытаюсь выстроить диалог в голове. Но все мысли путаются. Набираюсь смелости и звоню в дверь.

— Чего тебе? — на площадку выходит сама Устинова.

— Я с Женей хочу поговорить, — отвечаю, но женщина настроена воинственно.

— Она не хочет, — складывает руки на груди. — Что, наломал дров, теперь локти кусаешь?

— Видимо, именно так, — соглашаюсь с ней.

— Мальчик мой, чтобы заслужить любовь этой девочки, надо землю грызть зубами. Не понимаю, за что она тебя так любит. Ты бы видел, как она вчера себя добивала на льду. Чтобы не чувствовать боль здесь, — она тычет мне в грудь.

— Дайте мне с ней поговорить, — дергаюсь в сторону двери, но эта женщина-шкаф меня не пропускает и остается непоколебимой.

— Да хрен тебе! Мучайся. Не все же ей. Да, я такая. Как курица-наседка, не дам в обиду свою подопечную. И не смотри на меня, как баран на новые ворота. Я и так не лезла в ваши отношения, видя, как она порхает. У нее на носу отборочный! Через два месяца участие в олимпиаде. И я уверена, что в этот раз она возьмет золото, и это уже будет без тебя. А потом можешь пробовать мириться с ней. Если она уже захочет. А сейчас проваливай, и чтобы духу твоего здесь не было! — хлопает меня по лбу с причитанием «дурья башка» и закрывает передо мной дверь.

Я, как истукан, стою у двери и не могу пошевелиться. Это что значит? Всё? Что я больше не увижу свою Женьку?

Звоню еще раз в дверной звонок. Я не могу вот так все оставить. Я люблю ее в конце концов!

— Дёмин, — тренерша приоткрывает дверь. — Если ты сейчас же не исчезнешь, я вызову полицию. И тебя на пятнадцать суток закроют в обезьяннике. Тебе это надо? — рычит на меня.

— Мне Женя нужна, Ольга Павловна. Можно с ней поговорить? Я все объясню ей. Правда, очень надо!

— Не сегодня, Кирилл. Не сегодня, — и снова закрывает дверь.

Но делать нечего. Телефон девушки не отвечает, даже, скорее всего, просто выключен. Не хочет она меня ни видеть, ни слышать. Но утром-то она пойдет на Арену. А значит, я смогу с ней поговорить. И усаживаюсь на ступеньки, оперевшись о перила. Буду ждать утра.

С раннего утра дом ожил. То и дело с верхних этажей кто пешком, кто на лифте.

— Молодой человек, а вы чего здесь сидите? — вдруг откуда ни возьмись появилась пожилая женщина и трясет меня за плечо.

— Жду. А вы идите-идите. Я дождусь нужного мне человека и уйду. Не беспокойтесь, — успокаиваю бдительную жительницу.

— Ну, смотри, а то полицию вызову, — и спускается дальше.

Да что же мне все полицией тыкают? От этих мыслей отвлекает звук открывающейся двери. Той самой, за которой от меня прячется моя девушка. Она выходит со своей сумкой наперевес и резко останавливается, увидев меня.

— Жень, — делаю шаг в ее сторону.