— Кто открыл тебе это? — насупившись, спросил король, и сквозь неживые черты русалки проступили его настоящие эмоции: гнев, злость и желание причинить боль. Могущество не любит посягательств на исключительность.

Невольно, без слов, без согласия и принятия, я стала-таки ученицей шамана. Среди его слов о силе ариуса, было так много намёков на то, что скрывается за обладанием величия. Его слова, как и слова Фредерика, Богарта, Акроша, королевские слова и слова Артана — из мира мужчин, куда женщина не рискует ступать, теперь раскрывались истиной через уязвлённое самолюбие Агондария, который до жути боялся окончательно исчезнуть, не передав частицу себя наследнику.

— Расслабьтесь, король. Я помогу. Накануне солнцестояния. Но только если вы приведёте моего брата. И исполните договорённости с Клэрией. Так как в тот же день я верну Ктуула обратно в клетку, и вы вновь запечатаете её.

Моё решение отразилось в новом ударе молнии и Агондарий, вновь обретая неподвижность, медленно кивнул. Напоследок он решил немного смягчить меня, рассказав, что происходит в не таких уж далёких морских краях, куда шелки из-за чересчур солёности воды не рискуют ступать. Огонёк надежды разгорелся сотнями маленьких звёздочек, и я облегчённо выдохнула, внимательно слушая его слова.

* * *

Амалия молча идёт рядом. Прошло всего пара минут после разговора с королём, а меня до сих пор потряхивает. От развернувшегося во всю мощь дождя стало так зябко, что отчётливо стучали зубы, ныли кости и разбухала голова, воспоминаниями/вспышками возвращаясь словами спрута и моими собственными ядовитыми высказываниями. Хотелось откусить собственный язык, ведь я шла ради поддержки и отсрочки, а получила только королевское нетерпение, которым уже была сыта по горло со стороны Никлоса. Ни шагу назад, ни движения навстречу. Монолитные глыбы, запершиеся в собственном величии, от которого тошнит!

В мою руку упёрлась мокрая бархатистая баночка и я в полутьме разглядела, что это фляга в полосатом вязаном чехле. Маля подмигнула, говоря:

— Ты дрожишь как цыплёнок, возьми, согрейся. Нам то ещё дельце предстоит.

Открутив крышку, приложилась к узкому горлышку. Знала бы мама, сколько выпивки я потребила за эти холодные месяцы! Впору заводить собственный мини-бар с предпочтительными напитками… Горькая настойка с клевером и спиртом ударила в голову, моментально согревая и в то же время охлаждая мысли. Оглядевшись, как-то отчётливее заметила, куда мы пришли и, кивнув своим мыслям, последовала дальше за подругой, идущей к очередному скрытому проходу во дворцовый лабиринт. Чтобы мы делали без Августа Бола, знавшего так много тайн дворца.

* * *

В коридоре отчётливо были слышны мужские голоса. Я удивилась, как далеко они разносятся из камеры, что мы их слышали в десятке метров от поворота. Переглянувшись с Малей, остановились, прислушиваясь.

— Почему после всего, что я уже сделал, ты до сих пор мне не доверяешь?

Поначалу показалось, что это сказал Ктуул, но, когда заговорил старый бог, я вздрогнула, настолько насыщенными прозвучали ответные слова. Спустя месяц с последней встречи, я почти забыла о том, насколько он отличается от нас, что даже тембр голоса гипнотизируют и от него кожа покрывается гусиной рябью.

— Я доверяю тебе больше, чем ты сам доверяешь себе, — мягко говорил вечный. — Просто ты ещё не определился с тем, чего хочешь. Твои мысли сумбурны, ты мечешься из стороны в сторону, и другие пользуются этим, с лёгкостью забираясь к тебе под кожу. Ты опасен сам для себя. И как я могу доверить неопределённости судьбы тех, кто доверился мне?

— Сплошная вода вместо слов, — раздражился Ник.

Амалия открыла рот, но я отрицательно мотнула головой. Эхо здесь слишком сильно́, чудо, что они не услышали наших шагов и прерывистого дыхания. Видимо грязь, налипшая на подошву обуви, достаточно приглушила звуки. Теперь нам остаётся только ждать и надеяться, что разговор не продлится слишком долго.

— А если я устрою прогулку по территории дворца, что явно пойдёт тебе на пользу, скажешь мне имя помощницы Баффора, что так любезно помогает мне издалека? Список подозреваемых сократился до нескольких имён. Я всё равно скоро узнаю, кто она, — ворчливо попробовал снова Ник и я почти представила, с каким выражением на лице он смотрит на Ктуула, который наверняка невозмутимо улыбается в ответ, почти по-отечески разглядывая непокорного ученика.

— Подозреваемая, виновная, предательница, лгунья, мошенница, заговорщица… морвиус. Столько имён для наших последователей. Лишний раз ты показываешь обидные эмоции, своё не доверительное отношение, даже учитывая, что сейчас ты напрямую связан с ними и знаешь их гораздо лучше, чем месяц назад, — нараспев и с теплотой в голосе ответил Ктуул. — Я не буду усложнять наши отношения, Клос. Позволь им самостоятельно развиваться и поглядим, к чему они придут.

— Не называй меня так, — буркнул Никлос, а потом раздался грохот открываемой железной двери. Опустилась задвижка, лязгнул замок. — Это имя того, кем я ещё не готов стать.

Слова Ктуула прозвучали неразборчиво, а после раздались удаляющиеся шаги и всё затихло. Я прикусила нижнюю губу, утверждаясь в мысли, насколько же всё совпало с моими предположениями. Ник и правда нырнул на глубину, приняв Ктуула и став ему как учеником, так и другом. Нужно как можно скорее претворить план в действие и отправить вечного в настоящую клетку. Так как эти стены надолго его не удержат.

— Девушки, я может и в теле старика, но слух у меня бессмертного. Подслушивать чужие разговоры — опасно. И некрасиво. Выйдите ко мне, дайте на вас полюбоваться.

Амалия до полосатых пятен растёрла пястья рук и нарочито громко шаркнула ногой, заворачивая за угол. Я последовала за ней, стараясь держаться чуть поодаль, чтобы первой увидеть лицо Ктуула, чем он моё.

И не смогла сдержать судорожный вздох, настолько плохо выглядело тело Томара Бай. В предыдущую встречу нас встречал моложавый подтянутый мужчина, сбросивший с себя груз прожитых лет, с прекрасной шевелюрой, разгладившимся лицом без следов тяжёлых морщин, лёгкостью движений, плавностью походки.

Теперь напротив стоял глубокий старик, ещё древнее, чем был Томар. Некогда густые волосы поредели, сменив окрас на серебро, запали щёки, под глазами провалы, и лоб покрылся толстой сетью старческих морщин и пигментных пятен. Даже мочки ушей при жёлтом освещении показались невероятно вытянутыми и опущенными, болтающимися из стороны в сторону, сопровождаемые лёгким тремором. Дрожали руки, губы истончились, он сгорбился, сжался, вытягивая голову как гриф. Ктуул кутался в тяжёлую шерстяную накидку, несмотря на растопленную магическую печку, от которой даже через узкую дверь парило неслабым жаром.

Но было нечто неизменное. Глаза вечного горели белым, полностью порвав зелену Томара. Как раскалённые угли они вонзились в меня иглами, стремясь залезть как можно глубже, сковырнув мой мозг и перелопатив мысли. О, я знала, каким искусным чтецом душ является эта сущность. Мне рассказал Кукулейко, чем именно берёт самый древний из старых богов. Умением извращать людей, превращая в угодное и послушное ему почитание. Морвиусы — олицетворение его желаний. Безоговорочная смертельная преданность. Именно её он внедряет в короля. Именно её он желает подсадить и в меня.

— Без меня никак не обойтись, не так ли? Что бы ты не задумал, тебе нужна белокрылая драконица, — усмехнулась, выуживая его из своих мыслей. — Тебе ничего не прочесть в моей голове, ведь во мне нет пригодной для твоих уловок слабости.

Ктуул будто и не чувствовал изношенности тела, он вёл себя также, как и тогда. Легко и самоуверенно. И вызывающе — достаточно одного лишь лукавого взгляда на Малю, чтобы разозлить девушку до белого каления. Она не стала утруждать себя разговорами, а лишь молча приступила к созданию заклинания.

— Пока нет, дорогая Селеста, — он покачал головой, улыбкой демонстрируя как мало зубов осталось во рту. — Но у каждого бывает минута отчаяния, тоски, боли, когда рядом нужно крепкое плечо человека, который поддержит, не даст упасть, обнимет… приласкает, — продолжил он, в своих словах намекая на мои с королём отношения. Тем не менее, опасное внушение рассеялось — его сильно привлекали действия Амалии, и он терял концентрацию.