— Куда намерены вы вести меня? Я готова, — проговорила Фея.

С копьем в руке Ма Да пошел впереди. Через несколько ли они встретились с посланными прежде воинами, которые раздобыли на постоялом дворе паланкин.

Ма Да усадил в паланкин Фею вместе со служанкой, вскочил на коня и воскликнул:

— Вот что пришло мне в голову! Разбойники могли спрятаться где-нибудь поблизости. Если вы, госпожа, остановитесь в этих краях, они разыщут вас и исполнят свой гнусный план. Поэтому следуйте-ка за мной, пока я не найду уединенный даосский приют. Там я вас оставлю, а сам со спокойной душой поеду дальше.

Через несколько сот ли путники достигли постоялого двора.

— Не знаешь ли ты неподалеку монастыря или жилища даоса? — обратился Ма Да к хозяину.

— Если сойти с большой дороги и проехать с десяток ли на восток, будет знаменитая гора Юмашань, а у ее подножья живут даосы.

Путники скоро достигли красивой горы, возле которой среди полного безлюдья стоял небольшой монастырь под названием Нетленный Огонь. Его населяли монахини числом около сотни, радушные и приветливые. Ма Да переговорил с настоятельницей и снял маленький домик неподалеку, где поселилась Фея со своей служанкой. Он приставил к женщинам для охраны двух воинов и стал прощаться.

— Я должен спешить. Инспектор получил повеление императора вести войско в Цзяочжи, и мне нужно возглавить свой отряд. Вам же здесь, в этом уединенном месте, ничто не будет грозить, я уверен.

Фея передала записку для Яна и простилась с Ма Да, чуть не плача.

— Я даже не успела как следует поблагодарить вас. Желаю вам вместе с моим супругом больших побед и скорейшего возвращения домой!

Ма Да отозвал Су-цин и сказал ей:

— Оберегай госпожу как следует. Как вернусь из похода, познакомлюсь с тобой поближе, а пока жди меня!

У смущенной Су-цин заалели щеки, а воин улыбнулся, взял в руку копье и вскочил на коня.

После своей неудачи Юй Си вернулся к Чунь-чэну и рассказал ему обо всем. Тому ничего в голову больше не приходило, и он только сидел и тяжело вздыхал. Когда о случившемся сообщили Чунь-юэ, она опустила голову и надолго задумалась. Наконец расхохоталась и говорит:

— В мирное время в доспехах да еще по ночам разгуливают только атаманы разбойничьих шаек. Значит, разбойники, вышедшие на свой промысел, и перехватили у вас Фею. Вот смешно-то! Эта чистюля и недотрога стала подругой разбойника! Не знаю, что с ней будет дальше, но понимаю одно — для госпожи Хуан она уже опасности не представляет.

— Так-то оно, может, и так, — отвечал Чунь-чэн, — да только нашей заслуги в этом никакой, значит, и денег не будет.

— Не печалься, братец, — проворковала Чунь-юэ. — Есть у меня план, как тебе и твоим дружкам получить причитающееся. Дай срок!

Она взяла подобранные в лесу туфли Феи и пришла с ними к Хуанам. Выложила их перед матерью с дочкой и говорит:

— Вам эти туфельки не знакомы ли?

Хуан схватила туфельки, повертела их перед глазами и накинулась на служанку с бранью:

— Кому нужны башмаки этой девки? Зачем их сюда притащила?

Чунь-юэ со смехом в ответ:

— Вам разве не жаль бедняжки Феи? В этих туфельках отшагала она тысячу ли из Цзянчжоу в столицу, а каждый шаг — золотой лотос![236] Но время творит чудеса: могла ли она подумать, что, мало, счастья ей здесь не будет, так она после смерти станет босым духом?!

— Что ты такое городишь? — оторопела Хуан. Сложив, как на молитве, ладони, Чунь-юэ подсела к матери с дочкой и рассказала:

— Ваша верная Чунь-юэ подговорила своего брата Чунь-чэна послать в Горный Цветок насильника Юй Си, чтобы тот обесчестил Фею. Однако Фея и ему не покорилась. Тогда Юй Си выхватил нож и лишил строптивую жизни. Снял с убитой туфли и принес их мне в подтверждение ее смерти. Отныне вы не встретите Фею в этом мире, наша молодая госпожа может жить спокойно. А заслуга целиком моя, вашей служанки, да еще Чунь-чэна и Юй Си. Как вы отблагодарите их всех?

Госпожа Вэй, выслушав служанку, положила перед ней десять штук шелка и сто лянов серебра и наказала еще вознаградить за хорошую работу Чунь-чэна и Юй Си. Но Чунь-юэ недовольно сказала:

— Напрасно вы, госпожа, скупитесь: вам же будет хуже. Когда Чунь-чэн подбивал на разбой Юй Си, он ему обмолвился о тысяче золотых. А ведь Юй Си взял с собой десяток отъявленных негодяев. Если они сочтут вас недостаточно щедрой, как знать, не расскажут ли они, кто послал их на преступное дело?!

Госпожа Вэй тотчас выложила тысячу золотых.

Тем временем инспектор Ян дожидался возвращения Ма Да от императора. Но вместо него прибыл гонец от Сына Неба и привез повеление Яну выступать на север. Инспектор собрал военный совет. Хун в алом халате и золотой кольчуге подошла со своим личным флагом и подаренной секирой к инспектору Юга, чтобы приветствовать его. Ян ответил на приветствие и говорит:

— Милости его величества безграничны! Император пожаловал вам, Хун Хунь-то, белый халат. Чем вы ответите государю?

Хун в ответ:

— Мой начальник — вы, так что я могу только бить в барабан, поднять знамя в наступление да отдать свою жизнь за императора.

Ян ласково улыбнулся возлюбленной, а она ушла к себе, сложила в шатре дары императора и вернулась на военный совет для обсуждения плана предстоящего похода. И тут в шатер вошел Ма Да и протянул Яну пакет от государя и небольшую записку отдельно. Ян начал с записки и вот что прочитал в ней:

«Фея Лазоревого града до встречи с Вами вела беспутную жизнь, ей не по силам оказалось овладеть правилами приличной жизни в хорошей семье, покой которой она нарушила. Поэтому ей пришлось пуститься в скитания по монастырям да постоялым дворам, и она едва не попала под нож убийцы. И снова спасли меня Вы, — Ваш храбрый воин по имени Ма Да пришел ко мне на помощь и поселил в даосском монастыре. Видно, я настолько глупа, что никак не могу понять устоев жизни. Прошу Вас, наставьте меня, просветите мой разум! Я знаю, что Ваше войско уходит в страну Хунду, дальше на юг, и опять мне жить, не имея от Вас вестей! Я гляжу на южный скат неба, и кисть бессильна описать мою тоску».

Ян подивился прочитанному, опечалился и говорит Хун:

— То, что я узнал из записки, — непременно дело рук дочери Хуана. Как мне жаль бедную Фею! Но что я могу поделать, находясь здесь, за тысячи ли от нее? Очень горестно, что такие вести приходят из моего дома.

На рассвете нового дня Ян пригласил к себе начальников трех главных своих отрядов, велел привести Начжа, поставил его на колени, зачитал императорский указ, потом приказал предводителю варваров подняться и сказал так:

— Великий князь удостоился прощения от Сына Неба и получил в дар жизнь. Если великий князь будет верен нашему государю, его потомки, как и он сам, будут пользоваться богатством и выгодами своего положения, а государь будет благоволить к ним.

Сглотнув слезы, Начжа проговорил:

— Нарушив веления Неба, я творил разбой, но по милосердию Сына Неба и великодушию инспектора Ян Чан-цюя у меня остались жизнь и положение, — чем мне воздать моим благодетелям?!

Начжа повернулся к Хун:

— Из-за меня вам пришлось покинуть горы, где вы обучались высокой мудрости у даоса, и начать воевать. Правда, на поле боя вы совершили выдающиеся подвиги!

— Великому князю вернули все его пять крепостей, он по-прежнему остается предводителем маней и находится в милости у императора. Хун Хунь-то не отвергает великого князя, — улыбнувшись, ответила Хун.

На другой день Ян двинул войско в Цзяочжи. Несколько десятков ли Начжа сопровождал Яна с обозом продовольствия, запасами вина и стадом скота. С Начжа находились до поры Огненный князь и дочь его Лотос.

И тут Ян сказал Начжа:

— Нам нужны проводники. Выделите отряд своих воинов, пусть указывают нам дорогу.

Начжа послушно кивнул и послал вперед Темута с тремя тысячами.