Однако никаких запретов на это не имелось, поэтому и окладчик, и представители властей пошли навстречу Андрею в его желании уточнить вопрос. Им самим так было легче. Посему копию карты подшили к писцовой книге[53], заверив ему в соответствующем приказе оригинал, да вместе с выпиской.
Формально парень имел одни земли, но по факту вокруг поселения Андрея была пустота. Там никто не жил, и никто не рвался. Так что распахивать, конечно, лишние земли не стоило, ибо окладчик узнает – проблем не оберешься. Но вот под покосы их пускать – почему нет?
Андрею же требовалось много сена. Очень много. Из-за огромного количества живности. А оно в те годы было дорогим, так как коса-горбуша и серп не сильно способствовали нормальной его заготовке. Как и низкая плотность населения округи. Посему еще зимой молодой сотник потихоньку, в свободное время, возился с моделью косилки на конной тяге.
Сначала он прикидывал все на восковых табличках и бумаге, вспоминая ее устройство. Нехитрое. Но однако же вспоминать все равно пришлось. Потом мастерил модель из дерева и прочих подручных материалов, местами и металла, но мягкого – меди да олова. Маленькую модель, но действующую. Это заняло у него не очень много времени, так как он знал, что он делает. Во всяком случае опыт построения таких моделей у него имелся.
Дальше он занялся беседами с плотником-Игнатом и кузнецом-Ильей, дабы понять пределы их возможностей. Ведь поделка сия шла на стыке их ремесел. Главным по ряду причин стал Илья. Но беседы проводил с ними двумя разом, в присутствии супруги, которая в дальнейшем эти работы стала бы курировать.
И параллельно готовил документацию.
Ну как документацию? Эскизы с указанием размеров деталей. И учил этими эскизами пользоваться плотника с кузнецом. Получалось плохо. Поэтому пришлось делать эскизы в натуральную величину, склеивая листы бумаги и наклеивая потом на плотную ткань. Мышления эти ремесленникам не хватало подходящего, посему с какими-либо абстрактными вещами работали очень туго. Вот и приходилось извращаться.
Так или иначе, но к марту все уже было готово в плане эскизов и понимания со стороны исполнителей. Однако приступили эти двое к реализации проекта только после ухода сотни в Тулу на смотр. Ибо перегружены были другими задачами.
Эта косилка стояла перед ними задачей номер один. Самым важным, что они должны были сделать за время похода Андрея. А в том, что он уйдет в поход, парень не сомневался.
И вот 24 июня Марфа, что курировала и контролировала их работу, была приглашена на испытание поделки. Да и не только она. По сути – поглазеть собрались почти все обитатели вотчины.
Конструкция косилки была проста как мычание для жителя XXI века. Примитивна. Однако для обитателя XVI века она выглядела довольно прогрессивным решением. Передовым, можно сказать.
Простенькая двуколка. На левом колесе с внутренней стороны у нее было прикреплено еще одно колесо – на пару пядей меньшего диаметра.
Обычный обод потолще, у которого с одного торца были выбиты зубилом зубья и отогнуты внутрь. Чтобы превратить в импровизированную шестеренку.
От нее приводился в действие короткий вал с двумя шестеренками, также изготовленными штучно и вручную – тупо выточенные напильником по отожженному металлу с примеркой на эскиз. Крайне муторно и не быстро, но вполне реально. Тем более, что точности никакой не требовалось. Плюс-минус лапоть – вполне сойдет.
Это была первая часть повышающего редуктора, которая выступала заодно «включателем» привода для косилки. Поджимали к оси – снимала обороты, отжимали – переставала.
Дальше шел еще один вал, чуть подлиннее, расположенный перпендикулярно к валу отбору мощности. На его торце располагалась совсем крохотная шестеренка, повышающая еще сильнее обороты. А с другого торца – импровизированная «ручка кривого стартера», на которой крепилась тяга.
Тяга уходила к непосредственной косилке, приводя ее в действие.
Сама косилка представляла собой нижнее массивное лезвие пилы, закрепленное неподвижное. И верхнее – подвижное, совершающее возвратно-поступательные движения вдоль нижнего. У обоих крупные, остро наточенные зубья в палец как по основанию, так и по высоте.
Эти две пилы были самыми сложными деталями косилки. Даже для двухметрового выноса пришлось очень изрядно извратится. Задействовав все ресурсы кузнечной группы для сборки такого крупного изделия кузнечной сваркой и его правки. И даже прыгнуть выше головы, чтобы изготовить довольно грубую поделку. А потом ведь его требовалось еще и закалить…
В общем – с седьмой попытке удалась нижняя, массивная пила, и с третьей – верхняя легкая. А потом еще их ждала масса всего увлекательного по их подвижному сочленению, по изготовлению подъемного механизма и так далее.
Да. Андрей им все это нарисовал, подробнейшим образом на пальцах объяснил и даже оставил маленькую действующую модель. Но Илья с Игнатом не Андрей, как и Марфа, которая в технике даже такой примитивной, смыслила не больше аборигенов. Поэтому им пришлось повозиться. Однако 24 июня они закончили с горем пополам работу над этой косилкой. Запрягли в нее пару коней. И начали испытывать.
– Ну, с Богом! – перекрестился Илья.
– Не тяни, ирод! – воскликнул Игнат, повелительно махнув рукой «оператору косилки», дескать, трогай.
На самом деле испытанию предшествовала довольно неприятная отладка. Все-таки шестеренки эти были сделаны на глазок, людьми, которые никогда ничего подобного не делали. Да, по эскизам в полный размер. Ну и что? Косяков хватало. Приходилось по многу десятков раз редуктор этот разбирать и подтачивать, чтобы не заедало нигде.
И теперь, когда лошадей тронули и косилка заработала как надо, что Илья, что Игнат банально расплакались. Они уже и не верили в успех. Но пытались.
Скрежеща и лязгая, эта конструкция покатилась вперед. А пила верхняя замелькала там быстро, что и не разобрать – и не разобрать.
– На луг выруливай! – крикнул Илья.
И кузнечный подмастерье, сидящий на косилке, свернул в сторону луга, где трава стояла по колено. Въехал на него. И сам обомлел.
Косилка косила!
Быстро косила!
А главное, в отличие от обычной ручной косы, ей не требовалась роса. И можно было работать весь день, даже по самой жаре. Она одна за день без смены лошадей могла скосить больше чем десяток косарей за месяц. Или даже больше. Это было невероятно! Это было волшебно! Это было чудесно!
Рев радости охватил всю вотчину!
Орали все. И дети, и женщины, и мужчины. Как местные, так и гости вотчины. Люди впервые в своей жизни видели что-то подобное!
Илья же с Игнатом обняли, смеялись и плакали. Да и прочие люди, принявшие в ее изготовление участие, тоже.
Это было настоящим достижением! Прорывом! Однако в вотчине не прекращались и иные дела.
С открытием речной навигации Агафон продолжил выполнять свои торгово-транспортные обязательства перед Андреем. Для этих задач он оперировал стругами – плоскодонными торгово-транспортными речными судами. Струг – это обычное корыто класса деревянная баржа. Есть поднимаемая мачта с прямым парусом. Но в основном весь ход осуществлялся на веслах.
Изначально у купца не было никаких кораблей. Не того пошиба он игрок, чтобы на них товары возить. Однако к 1555 году он уже владел лично тремя и еще десять у него были в пае.
Он не замахивался на большие волжские струги. Работал с малыми – метров по 20–25 длиной и 4–5 в ширину при осадке под грузом в метр. На них как раз можно было ходить по мелким рекам. Обводы у них достаточно полные, что позволяло при относительно небольших размерах возить немалые грузы[54].
За один полный рейс, например, Агафон привез к вотчине Андреево более 350 тонн извести. За раз. И это только одна ходка, большая часть которой уходила на погрузку и разгрузку. И это только одна ходка по самой весне. А извести требовалось минимум втрое больше. Ведь она шла на римские кирпичи и формирование землебитной основы стены.
