– Добрые забавы! – хохотнул маршалок Великий Литовский Николай Радзивилл Черный.

– Татарам тоже понравились, – совершенно серьезно отец Себастьян. – Они собрали все свои силы, что были у них в тех краях и устроили на него облаву. Князь несколько седмиц водил их за нос терзая, истребив при том до полусотни супостатов и попортив им массу коней. А потом, доведя до ярости и отчаяния, подвел под засадный удар тульского полка. При котором самолично возглавил эту атаку, вдохновляя весь полк храбростью и лихость. Даже брат Царицы, что присутствовал при полке, и то не смог остаться в стороне, ринувшись в отчаянную атаку.

– Лихо! Добре! Добре! Князь он али нет, но ратный человек добрый!

– Его копейный удар страшен. Его сабля быстра. А потеряв коня и оказавшись на земле без оружия, он отнял у кого-то из супостатов копье[4] и перебил всех, кто к нему посмел приступить. Я видел, как дрался этот человек. И мне было страшно за татар.

– Ты только по этой битве решил, что этот человек воскресший князь?

– О нет! – возразил отец Себастьян с очень многозначительным видом. – Он был ранен. И я его выхаживал. В первую ночь он бредил. А потом мы разговаривали…

– И что же? Чем удивил тебя, ученого мужа, дворянин из глуши?

– Очень стройной, грамотной речью. Знанием латыни. Не ведаю насколько добро он ее ведает, но иной раз высказывается. И говорит верно, понимая, что сказывает. Тем, что смыслит в травах. Тем, что разбирается в таких вещах, которые лишь государей да ученых мужей касаются. И разумеет их он много лучше моего. И тем, что он меня легко вывел на чистую воду и даже посмеялся над тем, насколько примитивную «легенду» для меня придумали доминиканцы.

– Легенду? – переспросил Король.

– Он под этим словом подразумевал ту сказку, что я рассказывал о том, откуда я, зачем пришел и чем живу.

Король с Станиславом Гозием переглянулись с немалым удивлением. Помолчали. Да, пожалуй, все в помещении молчали. Думали. Слова священника выглядели страшно, жутко, не реально, но завораживающе. Неужели они действительно столкнулись с настоящим чудом?

– Я убегал из Тулы умно. – продолжил отец Себастьян. – Не по самому короткому пути. Знал, могут послать погоню. Ведь в городе был Царь. Поэтому затаился и тихонько ушел на север и далее пробрался через Смоленск. – Станислав, услышав эти слова, кивнул, давая понять, что понял кто помог ему «просочиться» незамеченным. Меж тем священник продолжил. – Поэтому видел, как на следующий день после долгого разговора с глазу на глаз Царь при полку наградил князя шубой со своего плеча. Собольей. И под стать ей шапкой.

– Ого! – воскликнул Радзивилл.

– Господа, я вынужден на время покинуть вас, – произнес Король, встав и пройдя вперед. Поравнявшись же с отцом Себастьяном, он коротко скомандовал. – Следуй за мной.

Тот устало скосился на Станислава Гозия. Но тот лишь развел руками. И уставший, пыльный, потный священник пошел за Королем Польши и Великим князем Литвы. Двор и так слишком много услышал. Сигизмунду II Августе требовалось очень вдумчиво расспросить этого человека и решить, как ему поступать… какую позицию в этой ситуации занять…

1554 год, 23 августа, Тула

Андрей плотно посидел-погудел с родичами. Из-за чего включилась маленькая импровизированная машина времени. Как в той песни группы «Нечастный случай»: «вчера была среда, сегодня понедельник». Не в такой радикальной форме, конечно. Но сутки точно ушли в небытие из-за того, что все болели. Тяжело болели. Так что Спиридон и Данила смогли только 23 августа поговорить со своими десятками, а потом заявиться к воеводе и сообщить о своем переходе под руку Андрея.

Как несложно догадаться, сотники, от которых они ушли, отреагировали бурно. ОЧЕНЬ бурно.

Сначала устроили скандал у воеводы, пытаясь надавить на него. Но тщетно. Вполне законное дело. Его такие движения не касались. Потом решили запугать Спиридона и Данилу. Но эти двое лишь улыбались, а потом намекнули на то, что вообще-то они угрожают людям, служащим под Андреем. И если они не хотят проблем – следовало бы объясниться. С Андреем.

Грубо говоря этих двух сотников послали. И они пошли.

Но не вдвоем, а собрав делегацию, подтянув всех остальных сотников. Так как вдвоем они не решились. Десятники же все также увязались за ними. Поглазеть. Да уши погреть. И подумать. Из-за чего делегация получилась приличная. И она сумели подловить парня, когда он с отцом Афанасием направился к Агафону обсудить дела.

– Что же ты творишь?!

– Я? – удивился Андрей. Осмотрелся по сторонам. Глянул даже под ноги. Переступил. И заметил, что нечаянно наступил на маленького лягушонка. – Ох… да неужели? Вам так жалко лягушонка? Удивили вы меня. Удивили. Но если хотите, можете торжественно предать его земле. Отец Афанасий, отпоете?

– То тварь бездушная, ее отпевать нет нужды, – сдерживая улыбку в усах ответил священник.

– Ну тогда вы уж как-нибудь сами, – развел руками Андрей, сохраняя максимально серьезное лицо.

– Ты почто Спиридона с Данилой увел?! – воскликнул один из сотников, когда парень уже было отправился дальше.

– Куда увел? Когда увел?

– Ты чего юродствуешь?! – наконец вспылил тот сотник, от которого ушел Спиридон, очень сильно понизив его в силе и статусе.

– А как мне вообще на это вот реагировать? – обвел он их рукой.

– Что это?

– Взрослые мужи подходят ко мне на улице и начинают нести всякий бред. Вы грибов каких скушали или еще чего, дурнее?

– Что значит дурнее? – встрял отец Афанасий.

– Ну как? Скушай заячий помет. Он ядреный. Он проймет. От него бывает мрут. Но, а те, кто выживают, те до старости живут. – процитировал Андрей про Федота стрельца, на ходу его чуть-чуть подгоняя по местный язык.

– Ты почто Спиридона с Данилой увел?! – взревел вновь сотник, так как не мог никаких других слов подобрать, глядя на эту наглую рожу.

– Ты чего орешь?! – встречно рявкнул Андрей. – Давно лицо не ломали?!

– Что?! – схватился тот рукой за саблю, но за ту руку его тут же уцепилось несколько человек. Чтобы оружие не обнажал и дурости не творил.

– Я же пришел к вам. И чин по чину предложил сделать все по-людски. А ты? Как ты поступил? Как вы поступили? Устроили пустую ругань. И в очередной раз показали, что вам срать на Царя, срать на полк, срать на город, срать на людей, что под вами ходят, да и вообще на весь люд православный срать.

– Да как ты смеешь?!

– Смею что? – подавшись вперед, спросил парень. – Говорить правду в лицо? Правду говорить легко и приятно. Вот смотри. Ты – ленивая жопа. Ты – ничего не хочешь делать. Видишь? Гром и молния меня не поразила. Или ты думал я опущу руки? Нет, – жестко произнес Андрей. – Я делал этот полк сильнее, делаю и буду делать, хочешь ты этого или нет. – А потом спросил, сильно смягчив тон. – Понял ли?

Но сотник промолчал. Он лихорадочно соображал, пытаясь подобрать слова для ответа. А они никак не шли в голову. Однако парень, выдержав очень небольшую паузу, решил еще сильнее сбить его с толку и рявкнул:

– Понял ли?!

Тот кивнул. Молча.

– Ну вот и ладушки. – добродушно улыбнувшись, произнес Андрей. И пожелав всем присутствующим хорошего дня, отправился к Агафону. Отец Афанасий же засеменил за ним, нервно оглядываясь. Лица некоторых сотников не выражали ничего хорошего. Совсем. Они даже за сабли сами схватились. Но сдержались… но не решились…

Десятники же, что стояли чуть поодаль, реагировали намного спокойнее. Они скорее были задумчивы. Слова Андрея их тоже зацепили. В том числе и в плане перспектив. Но…

Однако уйти от проблем в тот день не удалось. Потому что у Агафона тоже все началось не слава Богу. К нему заехали гости-товарищи из Пскова…

– И вам доброго дня и крепкого здравия, – поздоровался с ними Андрей, отвечая на цветистую здравницу.