– Но крепость твоей вотчины не прикроет всего пути до Иван-озера и в верховьях Дона. – произнес он.

– Не прикроет, – согласился Андрей. – Нужно еще несколько таких ставить. А промеж них малые укрепления, в прямой видимости друг от друга. Башни одиночные… – начал говорить сотник, подробно описывая концепцию блокгаузов типа башен Мартелло. – Огненного припаса и особливо свинца ныне в державе мало. Посему в эти башни надо будет поначалу сажать людей с самострелами. Простыми и дешевыми. Я такими у себя в крепостице баб вооружал, когда людей не хватало. И они добро подсобили в защите от татей да татар.

– Все-то ты продумал, – покачал головой Царь с каким-то скепсисом.

– Так поступали еще в первом Риме, – пожал плечами Андрей. – Отчего же Третьему Риму старинными знаниями не пользоваться себе во славу и благо?

– И кто их будет ставить? – поинтересовался один из воевод.

– Если Государь прикажет, то я и буду. Но для наполнения их людьми…

– Довольно, – перебил его Царь. Андрей сказал слишком много. И требовалось все услышанное обдумать. Да и не для этих ушей такие слова. Мысли Андрея ему в целом нравились. Но требовалось время, чтобы они уложились в голове. – После сие обсудим.

– Государь, но откуда простому сотнику из безродных все сие премудрости знать? – поинтересовался один воевод.

Иоанн Васильевич скосился на Андрея с невысказанным вопросом. Но тот лишь пожал плечами и максимально дурашливо улыбнувшись, ответил:

– Слышал.

– Слышал он. А отколь нам знать, что ты нас за нос не водишь? С какой стати нам, Рюриковичам, слушать тебя – собаку безродную?

– Прекрати! – рявкнул Царь, но ропот уже пошел по залу.

Андрей не спешил с ответом. Он окинул этого воеводу взглядом. Дождался тишины. И несколько затянув паузу, произнес:

– Это не тебе решать.

Тихо. Спокойно. Уверенно. С легкой нисходящей, но утвердительной интонацией. Смотря при этом твердо этому воеводе прямо в глаза.

Тот уже было хотел взорваться, но тут ему на плечо легла рука молодого Ивана Андреевича Шуйского. Он формально не состоял на службе, но был с Царем в этом походе. Воевода хотел было уже скинуть эту руку, однако, оглянулся и замер в нерешительности.

– Не унижайся, – тихо произнес этот Шуйский, но, все же достаточно отчетливо, чтобы услышали все.

Повисла неловкая пауза.

– Государь, – произнес Андрей, – я ответил на твой вопрос. Если это все, то я вынужден откланяться. Поход был тяжел. И мне нужен отдых.

– Ты дерзок, слишком дерзок, – задумчиво произнес Царь. – Не боишься, что он не простит тебе? – махнул он рукой в сторону воеводы.

– Рюриковичи всегда отличались вздорным, дерзким нравом.

– Да как ты смеешь рассуждать о Рюриковичах?! – воскликнул Иван Шуйский.

– хрЁрик.

– Что?

– Его звали хрЁрик. Рюрик – сие поздний переклад. Только во времена Владимира Мономаха так говорить начали. Да и многие иные старые имена перекладывать.

– Что ты… – начал было говорить Шуйский.

– Тихо! – рявкнул Царь. А потом обратился к Андрею. – Ты понимаешь, что говоришь? Хотя… хм… ты ведаешь о том, кем он был?

– Разумеется, – вполне серьезно ответил парень.

Он, когда готовился, немало времени уделил изучению вопросу происхождения Рюриковичей. Не потому, что это ему было нужно для дела, а просто увлекся. Довольно скоро он в изучении склонился к так называемой нормандской теории, как наиболее доказанной. А дальше слегка ее «дорисовал».

Его в свое время немало повеселило то утверждение, что Рюрик был одним из сыновей Октавиана Августа или даже самого Цезаря, у которых, как известно природных сыновей не было. Не считая чудовищного разрыва во времени. Поэтому парень попытался придумать, а кем мог бы быть августейший прародитель дома. Ну, если пофантазировать на эту тему. Вот эту «домашнюю заготовку» он и выдал:

– хрЁрик Хеммингсон. В юности правил Фризией. Незадолго до смерти совершил поход в Альденгьёборг, что ныне зовется Ладогой. Заложил Новгород, как небольшую крепостицу для защиты Альденгьёборга и основал Русь. Последний из Скьёльдунгов – древнего рода данских правителей-конунгов. Еще тех лет, когда у них не было единого короля. Обычно выводят этот род от одного из сыновей Одина, но это просто красивая легенда. На самом деле они утвердились через Ромула, сына Прокопия и Марции. Прокопий был одним из последних ромейских правителей Запада. Марция же происходила из дома Феодосия Великого – последнего правителя единой ромейской державы. В 484 году от рождества Христова Ромул был вынужден бежать, спасаясь от заговорщиков, грозящих ему расправой. После нескольких лет скитаний судьба привела его к данам, у которых он и поселился, а потомки его прославились, основав новую династию. Скьёльдунг ведь означает «защитник» и гербом их был щит, просто щит. Вот и выходит, что кровь Прокопия и Феодосия не угасла сначала среди данов, а потом и на Руси. А Рюриковичи выходят самой древней из ныне существующих династий во всем мире, не пресекавшейся по мужской линии вот уже тысячу лет…

Он завершил говорить и в помещении установилась гробовая тишина. Все только хлопали глазами да переглядывались, переваривая эти слова.

Царь ведал о посланиях старца Фелофея, который называл отца его, Василия Иоанновича потомком Константина Великого, но без подробностей. Да и вообще воспринимал это как духовное родство, а не кровное. И не он один о том послании ведал. Практически все влиятельные Рюриковичи о нем знали. И слова Андрея легли на ОЧЕНЬ благодатную почву, особенно после озвученных Государем тезисов о Москве, как Третьем Риме в политическом ключе.

По сути парень таким ходом польстил им всем одним махом.

Раз – и прибавил веса. Чудовищного веса в собственных глазах.

Тишина затягивалась.

– Государь, – вновь кивнул Андрей по-японски. И сделав шаг назад, развернулся и медленно пошел к двери. Надеясь, что его не одернут.

– Не только Рюриковичи отличаются вздорным, дерзким нравом, – в спину ему произнес Иоанн Васильевич. – Внуки Роговолды им в этом не уступят.

Андрей обернулся.

– Они Роговолдовы внуки только по матери. Отец же у них Валамир Свентославич, ну или Владимир Святославович, ежели по нынешним обычаям.

– Действительно, – усмехнувшись, кивнул Царь. – Ступай. Отдыхай. А то я тебя совсем расспросами извел.

Сотник еще раз попрощался. Пожелал всем доброго вечера. После чего спокойно, но без промедлений покинул палаты воеводы. Сел на коня. И отправился на подворье Данилы. Спать.

Ехал.

А у самого озноб.

Тяжело ему было вот так стоять да врать, заливая сказки им в уши. Ему было страшно. Очень страшно. Настолько, что он из последних сил держался от попытки ускориться.

Он перешел еще одну реку По.

Хотя, на самом деле, ситуация была патовая.

Проглотил бы выкрик этого воеводы – заклевали бы. Ведь Рюрикович такого не простил. И черт бы с ним, с этим Рюриковичем. Но ведь парень являлся заложником положения и общественного мнения. Он и рад бы от всей этой шелухи слухов избавиться. Но не мог. Посему и был вынужден ее как-то учитывать.

Андрей, возвращаясь из похода, много думал над стратегией поведения. Маленькая пташка слишком высоко взлетела. Хуже того – слишком быстро. И если раньше он как-то бодался с тульскими старшинами, то теперь имел все шансы столкновения с куда более серьезными ребятами. И такой вот разговор мог произойти. В разных форматах. Посему он под наиболее вероятные придумывал некие шаблонные заготовки и уже на приеме импровизировал. Ведь, как известно, лучшая импровизация получается только если ее тщательно подготовить.

Он хамил и льстил одновременно. Врал. Предлагал дельные вещи. Крутился. И чувствовал, как с каждым словом все сильнее стягивается петля на его шее.

А может и нет.

Игра ва-банк всегда опасна и пахнет кровью.

История с происхождением Рюрика была, конечно, самой рискованной, равно как и выигрышной. Парень решился на нее, так как знал – еще каких-то двадцать-тридцать лет назад Сигизмунд Герберштейн выпытывал у местных, откуда есть пошли Рюриковичи. И они сами указывали на скандинавов. Но мутно и без деталей. Посему Андрей и решил разыграть эту карту…