— Не могу знать, товарищ генерал! — приподнялся я со стула, — Я думал, что об этом вы мне расскажете! — не удержался я от шпильки в отместку за «полученную травму».

Краем глаза я заметил удивлённый взгляд Дергачева, брошенный на меня. Зря он это! Данков, как мне показалось, мух ртом не ловил и тоже подсёк несдержанность Василия Петровича.

— Ты, Корнеев, сначала заместителем министра стань, вот тогда я тебе рассказывать буду! — моментально из доброго дяденьки, начальник облУВД превратился в холодного и голодного рептилоида. Чьи зубы и глаза, будто кинжалы, засверкали в самой непосредственной близости от моего сжавшегося сердца. — А пока этого не случилось, будь добр, излагай всё, что знаешь! Ну⁈

Главный мент области уже не разменивался на условности и поддержание собственного реноме. Он понимал, насколько дорого время и начал играть открыто, никого не стесняясь. Да и кого ему здесь стесняться? Рядового начальника райотдела Дергачева или меня? Тут даже для улыбки нет повода.

Не знаю, понял ли мой начальник, что он непростительно оплошал, но я про себя понял всё. Теперь еще понять бы, насколько глубоко имеет смысл колоться. До чуть-чуть или до самой жопы? Всё равно большая часть из тайного, со временем станет явным. Но легче от того мне не будет. Моей неискренности мне потом уже точно, не простят. В любом случае, про вымогалово у обкома орденской колодки надо молчать. Если эта шняга вылезет наружу и пойдёт гулять в массы, мне в этой стране жизни не будет. Тогда уж лучше сразу после выхода из этого здания надо будет переходить на нелегальное положение. А у меня только быт начал налаживаться. И кое-какие деньги на мороженое, и на девушек появились. Н-да…

— Товарищ генерал, да я и знаю-то совсем немного! — начал я тянуть время, чтобы успеть наморщить ум, — Если честно, то меня еще после расследования по делу на мясокомбинате хотели представить, — с видом обоссавшегося на уроке первоклассника, промямлил я. — Вас тогда еще в нашей области не было.

Слева от Данкова мелодично звякнул селектор и мысленно я выдохнул.

Либо не слишком плотно он прижал к уху трубку, либо громкость была так настроена, но из принимаемой им информации я уловил три или четыре слова. И как раз три из них были «Севостьянов» и «центральный комитет». Последние два слова, надо полагать, начинались с заглавных букв.

Возвернув трубку на рычаги селектора, ответственный кабинетосъёмщик задумался.

— Подполковник, вы свободны, а ты, Корнеев, останься! — после недолгих, но напряженных размышлений выдал он команду.

Данков терпеливо дождался, пока Дергачев, исполнив все ритуальные книксены и подметание пола шляпой, удалится из кабинета. И только после этого поднял на меня наполненные суровостью глаза.

— Какого черта, лейтенант⁈ —. проскрежетал он голосом, от которого пожух бы и кактус, будь он поблизости, — Говори, кому ты слил информацию о том, что я вас к себе пригласил? И кто он такой, этот Севостьянов?

Меня его вопросы не порадовали, но вместе с тем и не удивили. А, если честно, то не порадовали они меня лишь отчасти. То, что сгусток белковой массы по фамилии Корнеев своим приглядом очень плотно обложили «соседи», удовольствия у меня, разумеется, не вызывало. Но с другой стороны, это неприятное обстоятельство вселяло какие-то надежды. Теперь я с гораздо большей вероятностью могу быть уверен в сохранности своего здоровья. Скорее всего, данные меры были приняты с целью обеспечения моей безопасности. В том числе. А это уже позволяло чувствовать хоть какой-то оптимизм и даже надежду на долголетие. Хотя бы относительные.

— Не барабанил я никому, товарищ генерал! — прямо глядя в колючие глаза, твёрдо ответил я, — Я даже готов поспорить, что и Василий Петрович этого не делал!

Дергачева и любых других свидетелей в кабинете сейчас не было. А потому изображать нижайшее почтение перед носителем лампас я не стал. Данков мужик неглупый и здравую целесообразность с хамством не перепутает. Тем более, что на моё обстоятельное шарканье ножкой просто нет времени. У него.

— Тогда откуда этому Севостьянову известно, что в данный момент вы оба находитесь у меня? Дергачев и ты? — глаза генерала не потеплели ни на градус, — И ты мне не ответил на второй вопрос! Кто он такой, этот Севостьянов?

Нет, всё-таки Управление кадров нашего министерства свой хлеб ест не зря. Обученного кадра на область прислали. С толку не сбить и не заболтать мне товарища генерала. Профессионал! Все свои ходы помнит и ничего не упускает. Деваться некуда, надо отвечать.

— Григорий Трофимович Севостьянов. От Центрального Комитета курирует работу межведомственной комиссии, которая прибыла в нашу область из Москвы, — будничным голосом сообщил я любознательному Данкову усеченный минимум запрашиваемых им знаний, — Насчет того, откуда ему известно о событиях, которые в данный момент происходят в УВД, я знать не могу. Я могу лишь догадываться.

Я почтительно умолк, демонстрируя своё лейтенантское почтение перед зигзагами генеральских погон.

— Ты, лейтенант, давай быстрей догадывайся, он сейчас сюда войдёт! Ну? — нетерпеливо поторопил меня товарищ генерал, который и без меня всё отлично понимал. Думаю, что он просто хотел меня проверить.

— У меня, товарищ генерал, всего два варианта, — прибавил я речевой скорости, — И думаю, что оба они правильные. Ваши телефоны с Дергачевым, равно, как и мой, наверняка поставлены на ПТП. «Соседями», само собой поставлены. Да чего там, вы бы и сами на их месте так же сделали, разве не так?

Не дожидаясь генеральского ответа, я в режиме жесткой экономии времени продолжил, — И кроме того, вы уж меня простите, товарищ генерал, но на месте ГБ я бы кого-то из вашей приёмной прикрутил к негласному сотрудничеству! Это второй пункт моих предположений. Только не говорите, что вы этих людей привезли с собой из Москвы и верите им на все двести процентов! Они всего лишь люди и не более того…

Всё это я выпалил на одном дыхании, понимая, что времени до того, как старик Севостьянов перешагнёт порог этого кабинета, действительно остаётся совсем немного. Иначе Данков по-другому бы сейчас со мной выстраивал этот разговор. Было бы у него время, он бы мытарил меня более продуманно и намного коварнее.

— Ты с ним лично знаком? — не тратя время на второстепенные вопросы, продолжил хозяин кабинета.

— Да, знаком. С прошлого года, — не стал я отрицать своей связи с дедом, — Входил в руководимую им бригаду, когда Москва шерстила наш мясокомбинат. Официально входил. По приказу. Я тогда еще участковым в Советском работал и «мясуха» была на моей территории, вот меня и включили в группу вместе с другими местными. Я ту территорию хорошо знал и по людям тоже неплохо ориентировался. Короче, был у москвичей справочником, ну и на побегушках шустрил.

— На побегушках, говоришь? — недоверчиво хмыкнул Данков, нервно затрепетав ноздрями, — Ну-ну… Ты кому тут горбатого лепишь, Корнеев⁈ — его голос начал набирать рокочущую ярость, — Там из ваших местных, только майоров и подполковников наверняка привлекли не один десяток! Как это и делается в таких случаях… Но этот товарищ из ЦК почему-то именно тебя запомнил! По фамилии и даже по имени запомнил! Я ведь по-хорошему тебя прошу, не шути со мной и лучше не зли меня, лейтенант! Говори, на чем у вас с ним связь построена? Быстро говори!

Моим спасением оказалась внезапно распахнувшаяся дверь данковских апартаментов. Первой появилась сухопарая фигура Севостьянова. Он, не глядя по сторонам, прошел к приставному столу и уселся на угодливо отодвинутый для него стул. Сопровождал его всё тот же молодой человек, который встречал нас с полковником Дороховым в гэбэшном особняке.

— Как дела, Серёжа? — через стол пожав мне руку, он подмигнул мне. Подмигнул, зачем-то, не особо скрываясь.

И, не дожидаясь моего ответа, протянул руку к своему помощнику. Даже не повернув головы в его сторону. Тот положил на его ладонь обычную распашную папку и, отшагнув назад, застыл за спиной деда.