– А теперь, уважаемые дамы и господа, когда остались все свои, – начал Сиропулос в своей обычной манере, – осмелюсь внести предложение: поговорим серьезно.

– Жил такой человек на свете – Норберт Фогель. И обладал он тайным знанием, а вместе с ним и высшей властью. Получил он это все в наследство от другого человека. Как звали того, предыдущего – неважно, не о нем сейчас речь. А вот следующего звали Фернандо Базотти.

Красивую сказку начал рассказывать Сиропулос. Собравшиеся внимательно слушали.

– Я, конечно, понимаю, что вы все, как господа трезвомыслящие и обладающие пусть не высшей, но вполне реальной властью на планете, не привыкли относиться всерьез к современным мифам о тайных обществах, масонах, иезуитах и прочей нечисти. Вам трудно представить, что именно некий Фогель допустил Ленина в России и, как следствие, Гитлера в Германии. Да я этого и не утверждаю, возможно, он просто не допустил чего-то еще более страшного, выбрал меньшее из двух зол. Бог с ней, с историей.

Главное, поверьте: есть и всегда был единый центр управления миром, единый контроль над всеми странами и народами. Потому как, если бы не было его, конец света стал бы неминуем еще два века назад. Это – преамбула.

Теперь суть. К бандитской своей власти Базотти пришел сам, а вот создание Фонда и службы ИКС, конечно, не обошлось без Фогеля. Не могло обойтись. Впрочем, даже это мы можем подвергнуть сомнению и вынести за скобки. Перейдем же наконец к самым главным и неопровержимым фактам, коим ваш покорный слуга являлся живым свидетелем.

Фернандо знал Норберта Фогеля всего один год. Но верил ему безгранично. Фогель умер в пятьдесят седьмом, летом, через два месяца после убийства Марио Базотти, и передал Фернандо символ высшей власти – вот этот серебряный перстень с лунным камнем. Базотти уверял меня, что данному перстню девять тысяч лет. Оставим это утверждение на его совести. Тайное знание, в которое посвятил Норберт избранного им Фернандо, должно быть и непременно будет передано следующему.

Но это не я. Перед вами, господа, лишь Носитель Перстня, облеченный подобным доверием на трое суток. В день похорон я вручу символ власти и тайное знание Преемнику. Не спрашивайте, кому – это будет в день похорон.

Еще раз повторяю, господа, я полностью разделяю ваш скепсис в отношении всех этих средневековых ритуалов. Но согласитесь: в традиции всех народов и культур входило уважение к последней воле покойного. Уже хотя бы это заставляет меня пунктуально исполнить все предписанное. А кроме того…

Я перехожу к финальному аккорду. Выводы делайте сами.

Фогель предсказал Базотти судьбу. Да, именно так, не надо морщиться. Норберт Фогель предсказал, что Фернандо убьет русская девушка-фигуристка с выдающимися интеллектуальными способностями.

В шестьдесят четвертом году Базотти знакомится с Чистяковым в тот самый январский день, когда у последнего в Лиссабоне рождается дочка. В шестьдесят шестом Чистяков начинает работать на Базотти, а в шестьдесят девятом Португальца переводят в Москву, и девочка становится на коньки в спортшколе ЦСКА. Только в семьдесят втором Фернандо случайно узнает об этом. А Маша растет смышленая не по годам. С каждым годом ее движение к спортивному Олимпу все уверенней, но ее успехи в математике, в языках, ее умение рассуждать и сочинять стихи поражает не меньше. Базотти понимает: так сбывается пророчество. Сначала он готов смириться. Традиционная мистика по Фогелю (да по кому угодно!) учит: от судьбы не уйдешь. Но ведь Базотти – не Фогель. Базотти – бунтарь, человек новой генерации, тайный властитель второй половины века. "Смири гордыню!" – говорит Базотти сам себе. "Смирившие гордыню – это черви, – отвечает другой Базотти. – Пусть ползают, ты будешь выше. Ты изменишь свою судьбу, ты будешь первым!" "И все-таки, смири гордыню. Не нами сказано". Эта внутренняя борьба продолжается десять лет. А потом Чистяков устраивает ему встречу с Андроповым. Андропов на союз не идет. Базотти раздавлен. Базотти унижен и уничтожен. Впервые в жизни. И тут Чистяков предлагает создать суперспецслужбу без Андропова и без Базотти…

Все. Счет пошел на дни. А может быть, на часы.

Марии Чистяковой без малого девятнадцать. Но по эрудиции, интеллекту, по отношению к жизни ей гораздо больше. В чем-то она уже пошла дальше отца. "Знаешь, – говорит однажды Португалец Седому, – кто мне подкинул идею суперспецслужбы? Не поверишь. Машка моя. Объединиться бы вам, па, КГБ и ЦРУ – вот бы здорово было! Так мне и сказала".

На этом закончились сомнения Фернандо Базотти, Великого Носителя Тайного Знания.

Господа, я предлагаю всем встать. И давайте помолчим минуту.

– Генерал Трофимов был четвертым и главным агентом Базотти в Москве, – продолжил Сиропулос после паузы. – Об этом не знали ни Григорьев, ни Португалец, ни Грейв. Вот почему именно он и проводил операцию "Тройной тулуп" как бы по распоряжению Андропова. Трудно сказать наверняка, почему на старости лет Трофимов вдруг надумал менять хозяина и сам позвонил Малину. Думаю почувствовал он, что на смену маразматику Базотти идет все-таки молодежь.

Теперь о молодежи.

Через три года и три месяца вернувшаяся из Афганистана Татьяна Лозова приходит в приемную КГБ. Случай, мягко говоря, редкий. И полковник Григорьев, памятуя о дружбе Лозовой и Чистяковой доводит информацию до Базотти. Фернандо вздрагивает. А к началу зимы смутные подозрения переходят в уверенность: он убил совсем не ту девушку-фигуристку. Черный пояс карате, два года войны без единой царапины, владение всеми видами оружия, талант рисовальщицы, фантастическая способность к языкам. Русские, вернувшиеся оттуда, обычно лишь ругались на этаком усредненном фарси. Лозова очень прилично говорила на дари и пушту. И наконец, Лозова рвалась, прямо-таки рвалась в КГБ.

Снова смерть дышала в затылок Фернандо Базотти. Чего казалось бы проще – убить еще одну фигуристку. Нет, это было невозможно. Для Базотти физически невозможно. Он теперь мечтал, чтобы она убила его. И делал все для этого. Он не торопил события. У него был ужасный, но тонкий и по-своему красивый план. И Базотти добился своего.

Ведь это ты убила его, Рыжая!

Мы все пили разную водку, но никто не почувствовал разницы. Водка была совершенно безвкусной, и от нее никто, никто не пьянел.

Прежде, чем улететь, Сиропулос объяснил, что завтра мы поголовно обязаны прибыть в штаб-квартиру службы ИКС, где для гражданской панихиды соберутся Причастные со всего мира. Оттуда двинемся в аэропорт Майами, далее "Боинг-747", оборудованный под специальный лайнер-катафалк, доставит нас в Неаполь на отпевание и собственно похороны.

Уже возле вертолета Никос коротко переговорил с Тополем и очень долго обсуждал что-то с Ковальским.

К Вербе он даже не подходил.

К Вербе никто не подходил – не решались. Может быть, это было чувство стыда?

Я видел, как Татьяна пошла к морю и сразу двинулся за ней. Лешка Ивлев был приставлен к Рюшику, и в тот момент, носился с ним где-то по лесу, а я решил, что не имею права оставить Вербу одну. Конечно, не тот она человек, чтобы на себя руки накладывать, но мало ли… Береженого Бог бережет.

Татьяна дошла до полосы прибоя, скинула с себя всю одежду, медленно вошла в воду и, не оглядываясь поплыла. Я невольно залюбовался. Да так, что даже не заметил: любуюсь я не один. Ветер, правда, был с моря, и довольно сильный, но все равно позор – суперагент Ясень называется!

– Красивая она, твоя Татьяна, – сказала позади меня Белка.

– Не прибедняйся, ты тоже красивая, – ответил я ей.

Белка отреагировала странно.

– Тогда я тоже разденусь.

– Конечно, давно пора! – поддержал я это предложение. – Сексуальных маньяков здесь нет.

Белка с детства любила плавать и плавала хорошо. Вдоволь наплескавшись, обе красавицы сели рядом со мной на песочке – одна слева, другая справа. Я мысленно поглядел на себя со стороны: ну, прямо Влад Сташевский с обложки газеты "СПИД-инфо"!