– Звучит разумно, – кивнул Сандор. – Что ж, давайте сделаем ставку, что наша тревожная девушка именно там.

– Но третий этаж закрыт, – вставила Шарли.

– Кларисса, в смысле лже-Кларисса, и, возможно, ее убийца спокойно проникали на него. Чем мы хуже? – поднял брови Анталь.

– Скорее всего, подготовкой. – Сандор выглянул в коридор. – Но надо хотя бы попробовать.

И они отправились на третий этаж.

Стараясь не попадаться никому не глаза, четверка молодых людей быстро поднялась по лестнице. Оказавшись на площадке между вторым и третьим этажами, Леа ощутила какую-то сладкую, кружащую голову радость, как в детстве, когда она с кузенами лазила в сад старой-престарой соседки, которую иначе как ведьмой никто не называл, за особо сладкими грушами, вкуснее которых не ела. С привкусом запрета и приключения они были еще более восхитительны. Вот и сейчас – ровно те груши.

Перед самим третьим этажом молодые люди невольно остановились. Сам факт запрета снижал их решимость, хотя никаких физических преград перед ними не стояло. Потом Анталь покачал головой и таки перешагнул с последней ступеньки на площадку. Ничего не случилось. Гром не грянул, молния его не поразила. Даже звукового сигнала не раздалось. Остальные подтянулись за ним.

– Если это вся их защита, то неудивительно, что преступники тут шастали как по своей спальне, – Шарли кивнула в сторону невысоких столбиков с золочеными тонкими шнурами между ними. Это нехитрое ограждение перегораживало коридор с обоих концов площадки у лестницы.

– Не может все быть так легко, – покачала головой Леа, примериваясь. Если подобрать платье, вполне можно переступить, не задев. Хотя вот там, у стены, можно и без задирания ног протиснуться. – Сандор, не видишь заклинаний?

Юноша как раз приглядывался к стенам и перекрытиям, ища какие-то известные ему признаки.

– Анталь, а ты умеешь видеть охранную магию? – Шарли повернулась ко второму юноше.

– Я умею видеть кое-что поинтересней, – Ференц говорил уверенно, но лицо казалось напряженным. Что-то его взволновало и заставило собраться, сделав похожим на приготовившегося к броску лиса. – Нам надо попасть вон туда.

Он указал куда-то в середину левого коридора. Сандор как раз осматривал стену около правого, но после слов Анталя подошел к нему и пригляделся.

– Уверен?

Тот только кивнул, и виконт принялся искать магию уже с этой стороны. И нашел.

– Вот этот цветок с этой стороны, – Сандор ткнул в изображение синей лилии размером с ладонь на одной стене где-то на уровне плеча Леа, самой невысокой из присутствующих. – С другой такой же, но зеленый. Между ними сигнальная магическая нить.

Мысленно проведя между ними линию, они поняли, что луч получается косой, но наклон не очень сильный.

– И снизу здесь вот эта морда льва, – виконт снова указал на мелкую фреску слева, – и, эм, вот эта химера напротив.

На слове «химера» Леа вздрогнула, но, разумеется, речь шла не о ее милом чудовище.

Внизу луч тоже получался косой.

– Столбиков со шнурами лучше тоже не касаться, – подумав, добавил Сандор. – Я не вижу на них ничего, но я пока еще мало знаю.

– Да тебе и так можно в воровскую гильдию подаваться, – хлопнул его по плечу Анталь.

– Искренне надеюсь, что не придется этого делать, – улыбнулся тот.

– Вот когда пожалеешь о своих пышных платьях, – Шарли улыбнулась так, что никакого сожаления в этой улыбке не наблюдалось. – Ну что, Леа, рискнем?

– Может, мы сами? – предложил Сандор, на что Шарлотта фыркнула, подобрала юбки, сверкнув стройными ножками, и скомандовала: – Говори, как сильно надо нагибаться.

Явно смущенный виконт поставил руку параллельно лучу.

Несмотря на веру в подругу, Леа, сжавшись, ожидала вопля охранной системы, но Шарли успешно преодолела преграду и замахала им из безопасной зоны. За девушкой скользнул Анталь. Потом надо было идти Леаноре. Грацией и нахальством виконтессы Имре она не обладала, но оставаться одна не собиралась. Держать юбки так высоко оказалось неудобно и очень смущающе, да и нагибаться, одновременно высоко задирая ноги, – то еще удовольствие, но Сандор поддержал ее на этой стороне, а Анталь на той, так что справилась.

– Не смущайся, Леа, – хохотнул Ференц, – иногда кавалерам надо показывать свои достоинства. А у тебя это именно что достоинства.

– Анталь! – возмущенно шлепнула его по предплечью та.

– Ой, Леа, и правда, не смущайся, – Шарли тоже улыбнулась. – Нам с ними еще учиться. Подозреваю, что увидят они еще немало. Я про пресловутые окопы. Не в платьях же мы там будем сидеть!

– Хм… Интересно, а в чем? – удивилась Леа.

– В штанах как для верховой езды, – пожала плечами Шарлотта, имея в виду широкие брюки, специально разработанные для этого. – Или вообще в мужской одежде. Разве это не интересно? Уверена, она куда удобней.

Леа оглядела с интересом слушающих их юношей и попыталась представить на себе один из таких костюмов. Разврат полнейший, конечно. Зато с демонстрацией достоинств, как выразился Анталь, проблем не возникнет.

Девушка внезапно засмеялась. Ее привычная жизнь продолжала рушиться, но отчего-то одновременно со страхом шло веселье. Она попыталась объяснить остальным причины своего смеха и с немалым удивлением увидела в их глазах понимание. Значит, не только ей страшно и не только ей это нравится.

А потом они пошли туда, куда показал Анталь. И вот тогда стало действительно страшно – со стены на них смотрела фреска с лицом лже-Клариссы.

Все четверо пялились на фреску и не знали, что сказать. Да и вообще первые мгновения язык отнялся. Светловолосая девушка глядела на них почти живыми глазами, и от этого становилось даже не страшно – жутко. То же голубое платье, что и в последний ее вечер, то же золото волос и бриллианты везде – в ушах, на пальцах, на запястьях, в прическе, колье на груди. Правда, над ним, перечеркивая тонкую длинную шею, кто-то нарисовал совершенно неподходящий к образу рубиновый коллар[11]. Зато сразу подумалось, насколько это символично…

Однако только на красном ожерелье отличия не заканчивались. Фреска передавала черты Бианки в точности, но в этой девушке Леа никогда бы не признала дворянку, сколько бы бриллиантов на нее ни навесили. Дело во взгляде. Глубокие серые глаза смотрели дерзко, даже нахально, в них светился опыт. Так бывает, иногда у женщины ни морщинки, кожа идеальная, а взор выдает годы. Здесь он выдавал происхождение. Так дамы из высшего общества не смотрят. Так глядят те, кто уже нацелился обчистить твои карманы.

«Да-а, она была отличной актрисой, раз смогла казаться совсем иной. Или это допущение художника… Художника?»

– Я же правильно понимаю, – тихо озвучила пришедшую в голову идею Леа, – это не работа художника?

– Слишком мало времени прошло, – даже Сандор выглядел ошарашенным. – Если исключить весьма сомнительную версию, что Бианку изобразили здесь задолго до этого визита, то получается, эм, ничего не получается, в общем.

Фреска – это долгая работа. За пару дней ее не сделаешь. А эта не выглядит новой.

– Может, магией подсушили? – Анталь протянул руку к изображению. Все невольно застыли, пораженные его смелостью. Совсем близко у стены он на миг замер, но потом все же коснулся фрески. Провел пальцами по рукаву, еще немного поколебавшись, дотронулся до ладони нарисованной девушки. Остальные едва дышали, глядя на его движения. – Ощущается как обычная стена.

Шарли, Сандор и Леа тихо выдохнули, но все равно смотрели на фреску с опасением.

– Да и нет тут никакого художника, – виконтесса нахмурилась. – Если бы был, мы бы уже знали. Художники – они такие…

– Если только его не держат где-нибудь взаперти, – то ли согласился, то ли возразил Сандор.

– С местными чудиками я бы не удивился. – Анталь дотронулся до браслета нарисованной девушки и покачал головой. – Надо признать уже, дамы и господа, что мы имеем дело с самым настоящим волшебством, не чета обычной магии.