– Пойдем, – и протянула руку. Леанора ухватилась за нее, и подруги быстрым шагом пошли к залу.

Дойдя, они сразу, ожидая худшего, посмотрели на витраж.

К сожалению, подозрения оправдались.

Анцытка исчезла со стеклянной картины. Может, от того, что переместилась на фреску? Брюнет в костюме демона с удивлением рассматривал дырявую черную перчатку на руке. Рыжий куури отступил куда-то назад, будто освобождая сцену.

На прекрасного блондина стало больно смотреть – половина его лица осталась прежней, а вторая словно пошла трещинами, причем почему-то рыже-красными. Правый уголок губ кривился в насмешке, а глаз с той же стороны смотрел с болью и яростью, которые больше подходили прошедшему поражения, победы и предательства военачальнику, а не изображенному молодому красавцу.

Девушка с разными очами стала брюнеткой с задорными кудряшками. Волосы второй прелестницы не изменились, в отличие от платья: чернота на одной его стороне обзавелась десятками блестящих – светлых и темных – звездочек, а зеленую стали пересекать белые, желтые, красные линии, причем никакой системы в этих черточках видно не было, будто вообще не глядя наносили.

Прочие фигуры метаморфозы не коснулись.

Леа прижала ладони к губам, не давая вырваться любым высказываниям, которые могли сорваться с языка. А вот Шарлотта все-таки выругалась.

– Необходимо срочно уезжать отсюда, – нахмурилась первая. – С этим нелепым расследованием нужно заканчивать.

– Признаться, и мне надоело чувствовать себя игрушкой в руках, – виконтесса возмущенно обвела взглядом зал, – древнего заскучавшего засранца.

– Шарли!

– Да-да, засранца, – она уперла руки в бока и топнула ножкой в изящной туфельке. – Потому что только засранцы не умеют разделять, что можно выставлять напоказ, а что – нет! Особенно если речь идет о хороших людях! И их тайнах! – Девушка резко развернулась, аж подол взметнулся, обнажая стройные щиколотки. – Где этот проклятый лаор Конец?!

Словно в ответ на ее слова раздались решительные шаги. Леа отчего-то стало страшно. Она еще раз глянула на витраж, потом на свою химеру: та делала вид, что она совершенно обычная скульптура.

В зал действительно вошли дознатчик с управляющим, парой слуг и помощников.

– На ловца и зверь, – заявила виконтесса и в упор уставилась на Меца с таким выражением, что помощники и слуги попятились. Тот же лишь скользнул взглядом по недовольной девушке.

– Я смотрю, витраж действительно изменился, – дознатчик на миг посмотрел на Джаноса, видимо, именно от него узнал о произошедшем, из чего Леа сделала вывод, что трансформацию почувствовала не только она.

В зал просочились Сандор с Анталем, бочком-бочком подошли к девушкам, обменялись с ними взглядами и заинтересованно уставились на витраж.

– Лаор Мец, – процедила Шарли, возмущенная пренебрежением, – хочу вам сообщить о престранных и весьма подозрительных действиях…

– Странного и подозрительного в этом замке хватает, – прервал ее Мец.

– …со стороны лаора Хэри и его подручных, – не дала себя сбить виконтесса.

– Чудесно, рад видеть такую активную позицию у молодого поколения, – хмыкнул дознатчик. – Только сперва будьте любезны и поясните, что у вас с платьем, – и он по-простецки ткнул пальцем в сторону витража.

– Это единственное, что вас сейчас волнует, лаор Мец? – на лице Шарли не дрогнул ни один мускул.

– Уходите от ответа, милейшая виконтесса?

– Не считаю это важным, но если настаиваете, то пожалуйста, – девушка насмешливо улыбнулась. – Моя сила – цунами. Зеленая часть отвечает именно за стихию земли. Судя по всему, – Шарлотта посмотрела на витраж и даже чуть нахмурилась, – это имитация летнего луга с многоцветьем. От бабушки, виконтессы Орайской, я получала знахарские навыки. А темная часть, очевидно, – она вновь перевела взгляд на дознатчика, – намек на мою особенную магию. Я унаследовала ее от бабки по материнской линии, если это важно. Моя способность в том, – Шарли смотрела на сыщика в упор, – что ночью мои магические силы увеличиваются в несколько раз.

– Ночная ведьма, – резюмировал Мец.

– Надеюсь, мне послышалось, и вы не назвали меня куртизанкой? – виконтесса выпрямилась и посмотрела на дознатчика так, что даже несмотря на все его самодовольство тот почувствовал себя низшим существом.

– Шл… Куртизанок вроде как называют ночными феями. На фею вы точно не похожи, ла-орита Имре, – голос звучал нарочито бодро.

– Феи – безобидные, добродушные существа, готовые забыть все плохое с началом нового дня. Надо ли мне пояснять, почему я на них совершенно не похожа?

– Не стоит, я догадливый, – Мец сделал над собой усилие и улыбнулся. – Приношу свои извинения, ла-орита Имре, если мои слова задели вас. Это произошло ненарочно.

– Я принимаю ваши извинения, лаор Мец, – с тем же великолепным высокомерием едва-едва наклонила голову Шарли. – Впредь думайте над своими словами.

Дознатчик с видимым трудом проглотил ответ и даже смог из себя выдавить что-то среднее между «Благодарю» и «Да провались ты». Но он поспешил перевести разговор, чтобы не нарваться еще на какие-нибудь неприятности: недобрые слова в отношении кого-либо из Имре вели к большим бедам, – и посмотрел на Леанору.

– Ла-орита Орманди, поясните тогда и вы, что у вас с глазами, – дознатчик указал на витраж. – Надеюсь, ваши объяснения менее драматичны, – не смог он слишком долго сдерживать ехидство.

– Боюсь, нечем вас порадовать, – Леа кинула взгляд на стеклянного стукача и произнесла заранее подготовленную фразу: – У меня проблема с глазами.

Мец покосился на перстень, на артефакте правды проверяя ее слова на ложь. Тот не изменил свой цвет.

– Есть опасность ослепнуть, – она по примеру подруги уставилась на дознатчика.

Тот явно не ожидал такого. Тем более артефакт снова подтверждал: девушка не соврала.

– Сочувствую, – выдавил Мец. – Надеюсь, все не слишком серьезно.

Леа неопределенно кивнула, поселив во всех уверенность, что все совсем плохо. На лицах присутствующих отразилось сочувствие разной степени силы. Сама же девушка тихо выдохнула от облегчения, когда мужчина перевел взгляд на Сандора. Значит, дознатчик не понял, что ее правда никаким откровением не была. Она специально сказала, что проблемы у нее с глазами, а не со зрением. Ибо с глазами проблемы были еще какие, но на зрении они никак не сказывались, вернее, не совсем так, как подумали слушающие. А опасность ослепнуть есть у каждого.

– Коль мне сегодня приходится краснеть, – продолжил Мец, – то, может, и вы расскажете, почему так, хм, суровы, а, виконт?

Сандор смотрел на витраж со смесью раздражения и огорчения.

– Коль пришло время откровений, – поморщился юноша, отворачиваясь, – то рискну предположить, что Сольгер намекает на некоторый печальный опыт моей семьи. Наш огонь очень силен. В том числе поэтому нас и поставили когда-то охранять границу. Для того чтобы его сдерживать, требуется мощная воля. Порой, – Сандор еще раз глянул на витраж, – это крайне отрицательно сказывается на характере представителей нашей семьи.

«Становитесь тиранами или сходите с ума», – судя по выражению лиц окружающих, все подумали примерно то же самое. Леа искренно надеялась, что Сандор на самом деле сказал правду в том же ключе, как и она сама. Хм… а Шарли?

– Уверен, вы справитесь, виконт, – пробормотал Мец, за сегодня выдавший годовую норму сочувствия и злящийся по этому поводу. – Итак, ла-орита Имре, что именно вы собирались поведать мне о лаоре Хэри?

Шарли несколько секунд хлопала длинными ресницами, потом с непередаваемым ехидством ухмыльнулась.

Через десять минут они уже стояли перед замазанной фреской лже-Клариссы и оторопело глядели на ее лицо, полностью освободившееся от краски. Даже часть шеи уже была видна. От этого пробирала дрожь. Словно оно проступало из стены, вылезало из нее. А вдруг не похороненная еще жертва убийства и впрямь выйдет из своего узилища?