Эш закрыл глаза.

И в это мгновение меч Дария вонзился ему в грудь, пробивая скамью насквозь.

Эш закричал. Его голос прозвучал сам по себе, исподволь, и потому показался чужим и незнакомым. Острая боль впилась в грудь, расплескалась по телу кровавой влагой.

Невыносимая мука длилась всего несколько мгновений, но эти мгновения показались Эшу вечностью.

А потом его окружила зеленая дымка, и Эш очутился в мире ворона, под чудовищным древом.

Впрочем, он уже настолько привык к этому странному месту, что оно уже не казалось ему жутким. И ветер, свистящий по мертвой равнине, и звездное небо, и даже запах вызывали у Эша скорее чувство успокоения.

Ворон в человеческом обличии и укутанный в черный плащ стоял неподалеку и смотрел на звезды. Полы его плаща развевались на ветру, хлопая, будто крылья.

— Спасибо, что снова призвал меня сюда, — сказал Эш. — Все-таки умирать — это очень больно.

— Возрождаться еще больнее, но избавить тебя от этой муки я не могу.

Ворон обернулся.

— Хочешь увидеть, что сейчас происходит снаружи?

Эш отрицательно покачал головой.

— Нет. Смотреть, как Дарий копается в моих внутренностях — такое себе удовольствие.

Парень поднял руки, пошевелил ими, растер ладони.

Все-таки хорошо, когда они целые.

— Если бы ты послушал меня, то не оказался бы в таком печальном состоянии, — заметил ворон, выразительно моргнув обоими глазами. — Ведь Червь и твой друг были уже совсем близко.

— И что бы они сделали в городе? Разве что убились бы об эту штуковину.

Ворон не ответил. Только поднял руку и указал на небосклон.

— Парад планет, Эш. Начинается парад твоих планет!..

— И что это значит?

— Это значит, что ты начинаешь свой главный в жизни полет. Теперь тебе падать нельзя, и ошибаться — тоже. Слишком высоко. Ты долго шел, Эш. Ступень за ступенью. И вот, солнце светит тебе в спину, и город лежит у твоих ног. Ночь расступается, открывая последние ступени до вершины. Эти ступени будут самыми крутыми и трудными, Эш. И если ты оступишься, тебя уже ничто не спасет. Слишком высоко ты взобрался. Но и ступив на самую вершину ты все еще не обретешь покоя. Потому что жертвенники требуют жертвы, Эш. И на вершине тебе предстоит принести самую большую жертву из всех, что до сих пор тебе доводилось. Такова цена высоты.

Эш усмехнулся.

— Ну, ты же сам сказал — я редко тебя слушаю. Может быть, и в этот раз у нас все сложится как-то иначе. Не так, как ты предсказываешь.

— Не в этот раз, — отозвался ворон. — Не в этот раз…

Тут перед глазами Эша поплыло, и он начал стремительно падать обратно, в свое возрождающееся тело.

Все его существо будто охватило пламенем. Каждая частичка кожи, внутренностей и как будто бы даже волос забились в агонии.

Эш закричал, забился на скамье, выгибаясь дугой от судорог. Сквозь кровавую пелену он видел склонившегося над ним Дара. И тут скамейка под Эшем вспыхнула, как сухая трава.

— Твою ж мать!.. — выкрикнул Дарий, сталкивая Эша на пол. Склянки на столе мелодично звякнули, как колокольчики. Льняные занавески почернели и запылали. Остро запахло гарью.

— Эш, прекрати!.. — донесся сквозь гул в ушах возглас Дария.

Но поделать он ничего не мог.

Сознание пока существовало будто бы отдельно от тела.

В комнату вбежали лекари и Червь.

— Выносите остальных! — прокричал рыжебородый, размахивая руками. — Зовите стражу со двора!

— А-аааа! — только и мог сказать Эш, корчась на полу в луже собственной крови.

А возрождение все не заканчивалось.

Боль тянулась секунда за секундой, растягиваясь в бесконечность.

Ураганный ветер ударил в стороны, разбрасывая людей по комнате. В глазах потемнело.

Ну же, давай, проклятый феникс!

— Нет, это сейчас закончится! Просто уведите людей подальше! — разобрал Эш голос Дария среди чужих выкриков.

Да, это должно закончиться…

Наверное…

Да когда же уже?!

— А-аааа! — кричал Эш, уже не пытаясь как-то сдерживаться.

Чьи-то сапоги торопливо затопали по половицам, двери захлопали.

— Эш, ты меня слышишь?! — пытался докричаться до него Дарий.

Но напрасно.

Тот, кого он звал, еще только рождался на свет — в чудовищных муках, от которых любой другой давно потерял бы сознание.

Но не феникс.

А потом вдруг все закончилось и стало тихо…

Эш лежал на полу опустевшей и раскуроченной комнаты. За окном смеркалось, черные ветви яблони царапали снаружи стекло, точно просились на ночлег в тепло.

А рядом на колене стоял Дарий.

— Эш? Эш?! — Дар испуганно затряс друга за плечи.

— Да не бултыхай ты меня! — простонал Эш, с трудом шевеля пересохшим языком.

— Живой!.. — шумно выдохнул Дарий, обессиленно плюхнувшись задом на деревянный пол, перепачканный кровью и сажей. — Как же ты меня… Так умолк, что я уж решил, что ты помер!

Эш слабо улыбнулся.

— Не… Я еще вам всем нервы попорчу, не надейся.

Он обвел взглядом то, что осталось от лекарской.

— Надеюсь, они с нас не много денег за это потребуют…

Дарий тихо рассмеялся.

— Вот ты задница жадная! Нет конечно, ты же у них теперь местный герой.

— Я не жадный, — обиделся Эш. — Просто нам же еще как-то жить надо, и коней кормить…

— Да я ж пошутил!

— Не смешно вышло.

Упираясь локтем в пол, Эш осторожно приподнялся и сел.

— Ну? — спросил он Дария. — Ты нашел? Или нужна еще одна попытка?

— Ну знаешь! — фыркнул Дар. — Еще одну такую попытку я не переживу! На вот тебе…

Разжав окровавленный кулак, он протянул Эшу странный предмет, похожий на большую серебряную фасолину. С одного ее конца размеренно подмигивал крошечный зеленый огонек.

Парень взял фасолину, покрутил в руках.

— Странная какая.

Дарий кивнул.

— Это точно.

— Нашел быстро?

— Да конечно! Быстро… Ты у меня под руками уже шевелиться начал, когда я эту хрень нащупал. Жуть просто, — признался Дар.

Эш улыбнулся.

— Ладно, будет тебе. Главное, ты справился с трудной задачей, и сделал это с первой попытки! Ты молодец!

— Не такой уж молодец, — хмыкнул Дар, глядя себе под ноги. — Из-за моей нерасторопности тебя потом вон как ломало…

— Это не из-за тебя, — мягко возразил Эш. — Просто каждое последующее возрождение переносится трудней, чем предыдущее. Такие дела. Ну что, пойдем, успокоим всех?

— А потом выпьем хорошенько.

— Обязательно, — с готовностью отозвался Эш.

Дарий поднялся и протянул другу руку, чтобы помочь ему встать.

После этого воскрешения Эш приходил в себя больше недели.

Его тело в очередной раз повзрослело, и теперь он выглядел молодым мужчиной лет двадцати пяти. Никаких серьезных ран у него больше не было, и это внезапное исцеление, смешавшись с историей о портрете Эша в зиккурате, породило новую городскую байку о том, что на самом деле носители акад бессмертны.

Но несмотря на здоровые руки и ноги, молодой ворон чувствовал себя больным и разбитым. Ощущение непроходящей дикой усталости сковывало его движения, и держать свое тело вертикально требовало немалых усилий. Целыми днями Эшу хотелось спать, и если бы не голод, он мог бы запросто проспать сутки целиком, не просыпаясь.

Тем временем городской совет присвоил героям-чужакам официальный статус почетных граждан Уршу и предложил им в пользование приличный двухэтажный дом на окраине — теплый, с большими стеклянными окнами и маленьким садом.

Эш принял дом с радостью, ведь на пороге стояла долгая холодная зима, а Сину и Айе в ее положении было важно находиться в тепле.

В саду закипела работа: Дарий занялся обустройством конюшни, чтобы полученные в крепости лошади не оставались под открытым небом круглые сутки.

Айя, казалось, не верила своему счастью. Укутанная в новое шерстяное платье и белую пуховую шаль, она с улыбкой бродила по дому или синим взглядом часами смотрела в окно. На вопрос Эша, что же она там видит, Айя отвечала, что любуется тем, как этот сад выглядит весной.