Сейчас я и узнаю, что великий и ужасный герцог Гейрлейв забыл в нашем скромном поместье.

— Я, граф Карен Эйвери, находясь в трезвом уме и здравой памяти, — начал зачитывать поверенный.

А у меня болезненно сжалось сердце. И пусть это был лишь сухой текст, когда-то надиктованный отцом. Но я не могла избавиться от ощущения, что отец сидит рядом и произносит все эти слова. Это завещание было последним, что связывало меня с родителем. Последним, заставившим меня почувствовать, что папа жив. Что он здесь, со мной.

Словно почувствовав то же самое, Женевьева опустила ладонь на мое плечо, крепко его сжимая в немом жесте поддержки.

— Завещаю поместье Эйвери и все прилегающие к нему земли своей дочери – Ханнелор Эйвери, — продолжил зачитывать завещание поверенный, — Также, завещаю ей банковский счет, принадлежащий семейству Эйвери, с суммой в десять тысяч золотых.

Я не сумела сдержать судорожного вздоха. И в унисон с ним раздался вздох облегчения за спиной. Десять тысяч золотых, этой суммы должно хватить на пару-тройку лет, если разумно ими распоряжаться. Я ожидала гораздо меньшего и даже не знала, что отец располагает подобными деньгами.

— А также, завещаю своей дочери банковскую ячейку, находящуюся в столичном Имперском банке и все имущество, которое хранится там.

У отца есть ячейка в Имперском банке? Похоже, отец оставил слишком много секретов после своей смерти. Нужно будет обязательно туда наведаться и узнать, что же в ней хранится. Ведь он бы не стал хранить в Имперском банке, да еще и в столице какие-то безделушки, дорогие сердцу. Наверняка там что-то важное. И я непременно узнаю что, но не сейчас.

— Теперь я бы хотел обратиться к герцогу Алмиру Гейрлейву, — произнес поверенный.

И я не поняла, это была его реплика или он продолжил зачитывать слова отца, написанные в завещании.

— Герцогу Алмиру Гейрлейву я передаю один предмет, находящийся в ячейке Имперского банка, которая переходит к моей дочери. Что это за предмет, герцог знает и сам.

Не удержалась от того, чтобы бросить на стоящего рядом мужчину еще один удивленный взгляд. Но по лицу герцога мало что можно было понять. Казалось, что он не удивился подобному раскладу.

И не знаю, что интересовало меня больше – откуда отец был знаком с этим пугающим человеком, или почему он решил что-то оставить ему после своей смерти, и что именно.

— Но все перечисленное мной ранее должно перейти в наследование Ханнелор Эйвери и Алмира Гейрлейва при соблюдении одного условия – герцог должен взять в жены мою дочь. Такова моя последняя воля, — на последних строках голос поверенного утих.

Мужчина даже немного вжал голову в плечи, ожидая последующей реакции от главы тайной канцелярии.

А я словно приросла к месту, не находя слов. Папа позаботился обо всем еще до своей смерти. Постарался устроить мое будущее даже после того, как я останусь одна. Он даже пренебрег собственными словами о том, что брак нужно заключать только по любви. Видимо, понимал, что в моей ситуации любовь непозволительная роскошь.

Но подобная дерзость? Не надеялся же он всерьез, что герцог согласится на подобные условия? Не знаю, что за предмет он собрался передать Гейрлейву. Но сомневаюсь, что там будет что-то стоящее того, чтобы добровольно сковать себя узами брака не с самой подходящей кандидаткой на эту роль.

Без выполнения этого условия я не получу ничего из того, что было описано в завещании. Но сомневаюсь, что родственника Императора волнуют мои трудности.

Поверенный уставился на герцога, ожидая его реакции. Я же боялась поднять на него взгляд. Чувствуя себя так неловко, будто идея навязать меня ему в жены целиком принадлежала мне.

— Я понял, — сухо отозвался герцог Гейрлейв, — Что-то еще есть в завещании?

— Да, — облегченно выдохнул поверенный и снова скосил взгляд на бумаги в своих руках, — Прости мне мою дерзость, Алмир. Но лучше тебя никто не позаботится о моей дочери и о той вещи, которую я собираюсь тебе передать. Ханни, — вздрогнула, не ожидая услышать сокращение собственного имени в официальном документе, — Просто доверься мне и герцогу Гейрлейву. Я тебя очень люблю, и желаю тебе только лучшего. Будь счастлива, мой лучик солнца.

Горло сдавило болезненным спазмом. И мне с трудом удалось сдержать слезы. Мне так много хотелось сказать отцу, о стольких вещах его спросить. Но теперь это уже невозможно. И душу греют лишь последние строки оставленного папой завещания.

— Э-э-э, — потупился поверенный, почесав лысеющую макушку, — Если вы хотите оспорить завещание, у вас есть неделя. Но можем заверить все прямо сейчас.

Мужчина не обращался ни к кому конкретно, но тут бы любой дурак понял, что его слова адресованы герцогу. Конечно, мне ли жаловаться и что-то оспаривать? Когда покойный отец буквально из могилы решил заставить самого влиятельного человека в городе жениться на мне.

Почувствовала, как герцог Гейрлейв бросил на меня короткий взгляд. Но сама поднять глаза не осмелилась, смотря в одну точку перед собой и ожидая, когда он произнесет свой приговор.

Конечно, он откажется и оставит меня без крыши над головой. Тут и гадать не над чем. Исходя из слов отца и его извинений за свою дерзость, он оставил ему что-то не столь важное, ради чего герцог мог бы решиться на такой отчаянный шаг, как женитьба на мне.

Жаль, что ничего не исправить и завещание не обойти. Не все папа сумел предусмотреть. И мне придется выкручиваться самой. Потом, когда герцог покинет поместье, поинтересуюсь у поверенного, кому отойдет поместье.

А сейчас нужно лишь немного потерпеть и пережить еще несколько позорных минут.

— Я не собираюсь оспаривать завещание, — раздался голос герцога как гром среди ясного неба.

Три изумленных взгляда скрестились на его фигуре, но начальника тайной канцелярии подобное внимание ничуть не смутило.

— Как скоро мы с леди Эйвери должны пожениться, чтобы она вступила в права наследования?

— У вас один месяц, — растерянно отозвался поверенный, который, казалось, был изумлен не меньше, чем я сама.

— Хорошо, — кивнул герцог Гейрлейв, — А сейчас не могли ли вы оставить нас с леди Эйвери наедине? Думаю, нам нужно многое с ней обсудить.

Поверенный быстро собрал бумаги, сообщил, что ожидает нас в своей конторе вместе с документами из храма о заключении брака, и с заметным облегчением покинул гостиную.

Вслед за ним вышла за дверь и Женевьева, которая выглядела не в пример счастливее и воодушевленнее меня. Видимо, она решила, что все наши проблемы позади, и сбылись самые смелые ее прогнозы.

Вот бы все было так же безоблачно, как предполагает Женевьева.

Дождавшись, когда за ней закроется дверь, герцог Гейрлейв уселся в кресло на место поверенного напротив меня и окинул меня цепким взглядом зеленых глаз.

— Неожиданно, — признался он, — Полагаю, для вас тоже.

Не нужно быть великим и ужасным главой тайной канцелярии, чтобы прочесть растерянность на моем лице.

— Вы знали моего отца? — задала я волнующий меня с самого начала вопрос.

— Да, — кивнул герцог, который, судя по всему, не был настроен на откровенный разговор.

— Откуда? И что он оставил вам такого, что вы согласились жениться на мне?

Папа, мой милый папа. Как же много секретов он унес с собой в могилу. И желание узнать об отце как можно больше даже притупило мой страх перед сидящим напротив мужчиной.

— С графом Эйвери я сталкивался по долгу службы, — решил все же просветить меня герцог, — Ваш отец был достойным человеком. А таких я встречал не так много, уж поверьте. Искреннее соболезную вашей утрате.

По долгу службы? Но что может быть общего у моего отца и начальника тайной канцелярии? Я даже не могу представить себе обстоятельств, при которых эти двое могли бы столкнуться.

— Благодарю, — искренне кивнула я.