— Глубина пятьдесят метров.

«Байкал» продолжал подниматься.

— Рубка показалась над поверхностью!

Высокая рубка поднялась над Тихим океаном, но подводная лодка продолжала всплывать. Скругленное основание рубки, кормовая палуба с отстреленным аварийным буйком, ракетная палуба с открытой крышкой шестнадцатой шахты, кормовые горизонтальные рули. Бронзовые гребные винты в огромных обтекаемых кожухах. Огромная субмарина продолжала подниматься, словно превратившись из подводного корабля в воздушный.

— Корабль всплыл, — доложил мичман-рулевой.

— Какие приборы работают? — спросил Марков.

— Никакие, кроме механического глубиномера.

— Органы управления?

Мичман потрогал штурвалы, понажимал на педали, приводившие в действие вертикальный и горизонтальные рули.

— Ничего не отвечает.

Марков спустил «каштан».

— Шестой отсек, говорит командир. Финогенов, ты меня слышишь?

— Старший лейтенант Финогенов слушает.

— Что с реакторами?

— Оба аварийно заглушились. Я пытаюсь их оживить.

— Не надо. Это займет слишком много времени. Заводи дизели. Нам срочно нужна энергия, чтобы запустить насосы. Вся надежда на тебя.

— Вас понял.

— Гаспарян, ты меня слышишь?

— Слышу, — послышался голос старшего помощника. — Что это рвануло?

— Маленькая торпеда.

— Американцы?

— Нет, наши друзья китайцы. Дай мне Грачева.

— Не могу. Они с Демьяненко по-прежнему во втором отсеке. Крышка люка не открывается. Этот ублюдок Федоренко убежал, разгерметизировав отсек. Я не могу поднять здесь давление.

Федоренко разгерметизировал отсек? Куда смылся этот подонок?

— Ты можешь связаться с ними по переговорному устройству?

— Нет. Но кто-то колотит по переборке. У меня не хватает силы, чтобы открыть люк. С другой стороны слишком высокое давление. А здесь слишком низкое.

Ни вперед, ни назад. Демьяненко и Грачев в ловушке.

— Я возьму людей и приду к тебе. Если понадобится, отожмем крышку люка домкратом.

— Командир, а что делать мне?

— Возвращайся в центральный пост и принимай командование на себя. Вот-вот заработают дизель-генераторы.

В устройство внутренней связи ворвался чей-то испуганный голос:

— Пожар! Пожар в восьмом отсеке!

— Не так быстро, — сказал Марков. — Кто это говорит?

— Лейтенант Кузнецов! Я нахожусь в седьмом отсеке! В восьмом отсеке сильный пожар! Все трубопроводы, ведущие на корму, прогорели. Теперь дым уже и в седьмом отсеке!

Пожар в восьмом отсеке, дым в седьмом. Вода в первом и во втором. Марков прекрасно понимал, что если в подводной лодке где-либо появится дым, рано или поздно он будет везде.

— Убедитесь, что все покинули восьмой отсек, после чего заполните его фреоном.

— Мы не можем остановить воздух! Он подпитывает огонь!

Подачу воздуха не могли остановить ни Марков, ни Гаспарян. Долго сдерживать огонь в восьмом отсеке не удастся.

— Всему расчету восьмого и седьмого отсеков перейти вперед.

— Вас понял!

Марков переключил микрофон на громкоговорящую связь, и его голос зазвучал по всему кораблю:

— Говорит командир. Всему личному составу немедленно перейти в центральный командный пост. Не задерживайтесь. Как только последний человек покидает отсек, сразу же задраивайте люки. Это не учебная тревога. Шевелитесь!

В шестом отсеке командир БЧ-6 Финогенов нажал кнопку пуска, пробуждая второй дизель-генератор. Лампы тотчас же зажглись ярче, но возникла проблема с подачей воздуха к огромным двигателям.

Как только «Байкал» поднялся на поверхность, должны были открыться два клапана размером с иллюминаторы, впуская внутрь кислород, необходимый для дыхания дизелей, и выпуская ядовитые выхлопы.

Однако полностью открылся только один клапан, выхлопной. Впускной клапан то открывался, то закрывался, словно подчиняясь собственному разуму. Каждый раз, когда клапан закрывался, мощные двигатели начинали засасывать воздух из отсеков субмарины, создавая такие перепады давления, что у Финогенова звенело в ушах.

Только если держать палец на клавише управления впускным клапаном, будучи наготове при необходимости мгновенно его открыть, будут работать дизели, которые так необходимы командиру для спасения корабля.

Финогенов почувствовал скачок давления еще до того, как его зафиксировали приборы. Он ткнул большим пальцем в клавишу «ОТКРЫТЬ» в тот самый момент, когда дизели начали затягивать воздух из шестого отсека. «Жаль, что нельзя заставить их сосать из восьмого отсека, — подумал Финогенов. — Это хотя бы помогло справиться с пожаром».

Вдруг старший лейтенант увидел тонкую струйку коричневатого дыма, пробивающуюся вдоль кабеля, проходящего через переборку в седьмой отсек. Переборка должна была быть абсолютно водонепроницаемой. Возможно, воду она не пропускает, но остановить дым она не могла.

Из седьмого отсека появились Кузнецов со своим людьми. Их лица были перепачканы сажей. Но Финогенов слышал приказ Маркова. Нельзя оставить свой пост, если командир приказал любой ценой обеспечить работу дизелей.

Отправив всех своих людей вперед, Финогенов задраил люк, ведущий в пятый отсек, и вернулся за консоль управления дизелями.

Почувствовав в воздухе сильный, едкий запах, он поднял голову и посмотрел на воздуховоды.

Оттуда тоже поползли струйки дыма.

В пятом отсеке громко кричал от боли кок Павел. Когда прогремел взрыв, он как раз нес на раздачу кастрюлю с горячим супом. Павел выронил кастрюлю, облив ноги обжигающей жидкостью. Как только по громкоговорящей связи прозвучала команда капитана, моряки схлынули из столовой, словно кто-то выдернул затычку. Павел выскочил следом за ними в коридор, забитый толкающимися, кричащими людьми, которые пробирались вперед и вверх.

Кок уже добрался до средней палубы четвертого отсека, расположенной непосредственно под центральный постом, но тут вспомнил про сверкающие кастрюли и немецкие ножи.

— Куда ты? — окликнул его один из матросов.

— Я кое-что забыл! — крикнул Павел, злясь на себя. — Не ждите меня!

Свободные от вахты матросы, сидевшие и лежавшие в кубриках на четверых, похватали книги, фотографии, теплую одежду и бутылки, запрятанные в тайниках. Они выбежали в коридоры, освещенные тусклыми аварийными лампами, направляясь вперед и вверх. Те, кто отдыхал в кают-компании, побросали журналы и также поспешили в центральный пост. Главный старшина Зубов частенько ублажал друзей серенадами под гитару. Аккуратно уложив инструмент в кофр, он прихватил его с собой и тоже вышел в коридор.

В центральный командный пост вошел торпедист Лысенко. Вместе с тремя старшинами он покинул затопленный торпедный отсек еще до взрыва торпеды. Эти четверо моряков прибыли первыми.

— Хватай складной домкрат, — приказал Марков. — И следуй за мной.

Свет горел ярко. «Молодец, Финогенов», — мысленно отметил Марков. Они с мичманом Лысенко покинули центральный пост и присоединились к Гаспаряну, дожидавшемуся их в главном машинном посту.

Там по-прежнему мигали десятки аварийных лампочек. Датчики пожарной сигнализации в седьмом отсеке горели тревожным красным светом. Однако датчики восьмого отсека, где находился эпицентр пожара, оставались погасшими, что не сулило ничего хорошего.

— Вся электропроводка, ведущая в восьмой отсек, перегорела, — доложил Гаспарян. — Я не могу перекрыть клапаны. Не могу прекратить подачу воздуха. Надо закачать в шестой и седьмой отсеки фреон, но...

— Подожди, пусть Финогенов сначала выберется оттуда, иначе он задохнется. Что с помпами?

— Работают на полную мощность, как ты и говорил.

Достав листок со списком личного состава, Марков протянул его старшему помощнику.

— Выводи всех на палубу. Проследи за тем, чтобы против каждой фамилии стояла галочка.

— Положись на меня, командир.

Гаспарян убрал листок в карман.

— Принимай командование на себя. Пусть все будут готовы в случае чего прыгать на спасательные плоты. Если лодка начнет тонуть, уйдет под воду она очень быстро. Если это произойдет до того, как я поднимусь наверх, закрывайте рубочный люк и гребите прочь, как сумасшедшие. «Байкал» может затянуть вас с собой под воду.