Но сейчас все было еще хуже. В каждой шахте стояла цилиндрическая цистерна, заполненная несколькими тоннами воды, которая служила балластом. Ракеты, по крайней мере, твердотопливные, не протекают. Но что можно ждать от резервуара с водой, заваренного пьяным сварщиком?

Грачев провел лучом фонарика по желтой шкуре шахты. Свинцовая пломба была на месте. Он прикоснулся к тусклосерому металлическому кружочку. Холодный. Насос без труда справился бы с несколькими каплями. Так почему же вода не убывает?

Старший механик включил дозиметр. Тот весело затрещал. «Давай-ка побыстрее покончим с этим, пока я не стал стерильным, словно мул». Грачев концом фонарика постучал по болтам, крепящим заглушку, убеждаясь, что все они затянуты. Если находящийся за бортом океан сдерживают лишь несколько болтов, хочется быть уверенным, что все они наглухо...

Головка одного из болтов пошевелилась.

Грачев схватил ее пальцами. Болт был настолько ослаблен, что начал откручиваться без гаечного ключа.

Идиоты! Рабочие на верфи протянули через болты проволоку, запечатали ее свинцовой пломбой, повесили дурацкую предостерегающую табличку и закрыли за собой люк, но так и не удосужились затянуть болты!

Достав пассатижи, Грачев перекусил проволоку. Предостерегающая табличка упала на палубу. Мастер-ключ открыл массивный замок. «Пусть командующий шестой флотилией поцелует мою радиоактивную задницу!» Старший механик полностью выкрутил болт.

Если бы наружная крышка пусковой шахты была повреждена, в отверстие для болта хлынуло бы под огромным давлением море. Забортная вода вышибла бы болт, словно пулю из крупнокалиберного пулемета. Вместо этого лишь появилась слабая ровная струйка. «Быть может, нам повезло». Судя по всему, подтекает балластная цистерна, а решить эту проблему значительно проще.

Грачев подошел к ближайшему переговорному устройству и включил «каштан».

— Командир! Говорит Грачев. Я у шестнадцатой шахты.

— Ты обнаружил течь?

— Да. Воды немного, и, думаю, она не под давлением. Наверное, в цистерне трещинка толщиной с волос. Надеюсь, я смогу ее заварить. Но точно сказать можно будет только после того, как снимется заглушка.

— Хочешь, я пришлю тебе помощь с инструментами?

— Нет, никого не надо, — сказал Грачев, откручивая пальцами следующий болт.

— Что ты хочешь сказать?

— Саша, тебе лучше подойти и посмотреть самому.

Марков понял, что без причины старший механик не стал бы его звать. Пройдя в носовой отсек, он застал Грачева сидящим на полу, наклонившись к шахте. От слишком частого треска радиационного дозиметра Маркову стало не по себе.

— Как ты открутил болты?

— Их никто не затягивал. — Грачев поднял голову. — Кто были эти ублюдки, что пытались нас потопить?

— Американцы, — сказал Марков.

Грачев окинул взглядом два ряда желтых пусковых шахт.

— Похоже, американцам пришлось не по душе то, что мы отдаем «Байкал» китайцам.

Открутив остающиеся болты, он бросил их на палубу и схватился за рукоятку заглушки.

— Раз уж от них ничего не может укрыться, они должны знать, что мой корабль направляется в Китай без оружия. — Марков отступил в сторону, опасаясь потока воды, который должен был хлынуть из открытой заглушки. — Игорь, ты уверен, что это безопасно?

— Ха!

Заглушка открылась. Грачев оказался прав. Вместо бурлящего потока вода вырвалась струйкой. Грачев посветил внутрь фонариком, затем засунул в отверстие всю голову.

— Протекает балластная цистерна?

— Нет. — Голос старшего механика донесся эхом, приглушенным толстыми стальными стенками шахты. Убрав голову из отверстия, Грачев сплюнул. — Взгляни сам.

Он протянул Маркову фонарик.

Опустившись на колени, командир заглянул в открытый лючок. Откуда-то сверху доносилось шипение забортной воды, просачивающейся в шахту. Но внимание Маркова было приковано к изгибающейся металлической панели, покрытой подтеками ржавчины, которая находилась сразу же за заглушкой. Это была не стенка балластной цистерны, а корпус межконтинентальной баллистической ракеты «РСМ-52».

— Мне сдается, американцам известно о твоем корабле больше, чем тебе самому, — сказал Грачев.

4 августа

«Портленд».

Желоб «Святой Анны».

«Портленд» двигался на самой большой скорости, при которой он еще оставался бесшумным, — двенадцать узлов. Американская субмарина с огромным трудом еще смогла бы обнаружить его среди трещащего, грохочущего льда. У российской подлодки вообще не было никаких шансов. Ванна это вполне устраивало, ибо опаснее попытки уничтожить врага может быть только нахождение где-то поблизости от врага, которому удалось выжить после твоей атаки.

В центральном командном посту отдаленные раскаты взрывов сменились тишиной, настолько полной, что казалось, будто из отсека откачали воздух. Даже тиканье старого хронометра звучало приглушенно.

«Это произошло слишком быстро», — думал Стэдмен. Он стоял позади рулевого, положив руки на спинку его кресла. У него под ногами только что разверзлась пропасть; он сам остался на одной стороне, а его будущее вместе с командиром — на противоположной.

Старший торпедист был озадачен. Киф только что выпустил две абсолютно исправные торпеды в большую, жирную цель, по которой они никак не могли промахнуться, однако именно это и произошло. Уэлли озабоченно следил за тем, как точка, отмечающая положение «Портленда», смещается в сторону глубоководного желоба «Святой Анны». Лед над головой стал слишком толстым, чтобы можно было думать о всплытии. Под ногами континентальный шельф резко оборвался к глубинам, погрузиться в которые не могла ни одна подводная лодка, рассчитывающая после этого всплыть на поверхность.

Лишь боцман Браун у панели управления балластом внешне оставался совершенно невозмутимым. У него в ухе торчал наушник, и боцман тихо разговаривал со старшиной торпедного отсека Бэбкоком. Однако при этом Браун время от времени поглядывал на Ванна, словно водитель-дальнобойщик, который перед дальней дорогой проверяет количество оставшегося в баке горючего.

— Командир! — сказал Стэдмен.

Протянув руку, Ванн резко вырвал из гнезда микрофон внутренней связи.

— Акустик, говорит центральный пост. Возможно ли, что цель номер пять притворилась мертвой среди обломков льда?

— Никак нет, сэр. Я бы слышал пятидесятигерцевый фон от ее электрооборудования. Русская лодка или на дне, или настолько далеко, что ее не слышно.

«В таком случае можно забыть о том, чтобы снова ее найти», — подумал Ванн. Большинство игр в кошки-мышки начинается стремительным прыжком и им же заканчивается. В данном случае этого не произошло. Почему? Ванн пристально посмотрел на Стэдмена.

— Бам-Бам, с какой скоростью двигалась цель номер пять перед тем, как исчезнуть?

— Около двадцати узлов.

Столкновение с подводной ледяной глыбой на вдвое меньшей скорости обрекло бы «Портленд» на гибель, однако Ванн не сомневался, что его противнику удалось уцелеть. Он ранен, прихрамывает. Но жив.

— Как близко успели подойти наши «рыбки» до того, как потеряли контакт?

— Боеголовки уже активизировались. Дистанция до цели была меньше тысячи ярдов.

— Торпеды шли со скоростью тысяча триста ярдов в минуту. Так вот, кажется, с математикой у меня все в порядке. Если бы мы выпустили торпеды на две минуты раньше, обе они попали бы в цель. — Ванн повернулся к Стэдмену. — Старший помощник, как долго мы обсуждали приказ? Одну минуту? Пять? Если вы не можете ответить точно, сверимся с судовым журналом.

— По-моему, пару минут. А что?

Ванн поднял оттопыренные указательный и средний пальцы.

— Две... минуты... потраченные... впустую. Разница между успехом и неудачей. — У него побагровел затылок. — Мы только что дали боевой залп по русской подлодке. Если об этом узнает начальство в Москве, оно расценит случившееся как начало военных действий. И все потому, что вы устроили дебаты по поводу того, как русские могут к этому отнестись. Нужно ли напомнить вам, что это может означать?