Рев поднимающейся воды и пены усиливался. «Тайфун» погружался. Стэдмен понимал, что волны, холод, водоворот, поднятый тонущим огромным корпусом, расправятся со всеми, кто находится в воде, если их немедленно не поднять на палубу «Портленда».

— Идите со мной, — бросил он Скавалло, спускаясь с мостика на открытую палубу у основания рубки.

Толстый трос, который нужно было забросить на «Тайфун», так и лежал на палубе, свернутый в бухту. Стэдмен подхватил ее и сунул в руки Скавалло.

— Привязывайте!

Он указал на короткий трап, ведущий к открытой дверце.

Из главного рубочного люка показалась голова боцмана.

— Эй! — окликнул он Стэдмена, протягивая оранжевый спасжилет. — Надевайте, и живо!

Забыв про сломанный палец, молодая женщина принялась привязывать толстый трос к трапу, а Стэдмен тем временем натянул жилет. Схватив свободный конец, он шагнул к дверце и спрыгнул на палубу. Браун следовал за ним по пятам.

Трос стал своеобразным поручнем для десятков русских моряков, уже перебравшихся на палубу «Портленда». Спотыкаясь, они побрели к рубке. Скавалло встречала их у распахнутой дверцы.

— Быстро! Быстро! — говорила она по-русски. — Проходите в подлодку!

Не останавливаясь, чтобы подивиться на молодую женщину, приказывающую им спускаться вниз, русские моряки один за другим ныряли в открытый рубочный люк.

Боцману и Стэдмену удалось подтянуть один перегруженный плот к носу «Портленда». Русские моряки, забираясь на палубу «Портленда», спешили к рубке. Браун и Стэдмен тем временем подтянули к борту второй плот.

На ракетной палубе «Байкала» еще оставались люди.

— Пошли! — крикнул боцману Стэдмен.

— Куда... — начал было тот, но рядом с ним уже никого не было.

Старший помощник прыгнул в один из опустевших плотов.

— Черт, черт, черт!

Прыгнув вперед, Браун приземлился на плот рядом со Стэдменом. В руке он держал желтый трос, уходящий к «Тайфуну». Боцман принялся перебирать трос руками, подтягиваясь к гибнущей субмарине. Стэдмен хватал плавающих в воде людей и втаскивал их на плот. Из размокшего гитарного кофра хлынула вода. Боцман хотел было выбросить кофр за борт, но один из русских вырвал его и прижал к груди.

Набитый людьми плот остановился под возвышающимся отвесной черной скалой бортом «Тайфуна».

Увидев набегающую со стороны ушедшей под воду кормы высокую, пенистую волну, Стэдмен сложил ладони рупором и крикнул:

— Прыгайте! Живо!

Моряки, остававшиеся наверху, скользнули вниз, затем полетели в воду. Плот накренился, угрожая опрокинуть свое содержимое в море. Один, второй, третий русский моряк прыгали в него сверху. Четвертый, пятый...

Услышав грозный рев, Браун поднял голову. Зрелище было жутким.

— О боже!

Крутая волна, выше палубы «Портленда», откатилась назад, оставляя за собой бездонную яму. Она подхватила плот, поднимая его к небу, а затем низвергла вниз в лавине зеленой воды, затянувшей его по самые борта.

Желтый трос лопнул с громким хлопком.

Плот закружился как сумасшедший. Весь мир накренился, уходя вниз, вниз, а плот скользил по стенам могучего водоворота, неумолимо приближаясь к его черному сердцу. У боцмана мелькнула мысль, что огромная субмарина затянет их вслед за собой, но вдруг из глубины поднялся бурлящий шар воздуха и пены, отбросивший плот назад. Накренившись, он едва не опрокинулся, но вес находившихся в нем людей явился чем-то вроде живого киля, и плот выровнялся.

Водоворот продолжал бушевать. Когда он наконец закончился, Стэдмена на плоту не было.

Стэдмен неистово работал руками и ногами, но при этом не двигался с места. Благодаря спасжилету ему некоторое время с трудом удавалось удерживать голову над волнами, но затем он не смог делать и этого. Успев сделать большой глоток воздуха, Стэдмен ушел под воду. Ему показалось, что океан под ним внезапно исчез, и он безудержно летит прямо на дно Авачинского каньона.

Подняв взгляд, Стэдмен увидел, как яркая зеркальная поверхность моря отступает все дальше. Его засасывало глубже, глубже, глубже. Давление на барабанные перепонки усиливалось. Вдруг он ощутил, как что-то скользнуло по его лицу — растрепанный конец лопнувшего троса. Стэдмен судорожно вцепился в него, не зная, что это такое, не желая знать, к чему привязан трос — к тонущему «Тайфуну» или к «Портленду».

Трос обмяк, но вдруг натянулся резким рывком, так, что Стэдмен едва его не выпустил. И все же он не разжал руки, не зная, куда увлекает его натянувшийся трос — вверх или вниз.

— Быстро! Быстро! Проходите в подлодку!

Проводив в рубку последнего русского матроса, Скавалло обернулась туда, где только что был «Тайфун».

Огромной подлодки уже не было, но Скавалло разглядела крохотную оранжевую точку, кружащуюся в водовороте белой пены, который бурлил там, где скрылся под водой черный корпус «Байкала». Молодая женщина не знала, кто это, но если бы и знала, это не имело бы значения. Схватив рацию, оставленную Стэдменом, она крикнула:

— Рулевой, переложить руль влево до отказа! Самый малый вперед!

— Это еще что за чертовщина?

Матросы-рулевые в центральном посту переглянулись. Теперь эта женщина уже приказывает и им!

— Черт побери, рулевой, выполняйте команду!

Матросы бросились к органам управления. Один повернул штурвал, другой перевел ручку машинного телеграфа.

«Портленд» медленно повел носом туда, где на маслянистой поверхности моря качалась одинокая фигура.

— Переложить руль прямо! Полный назад!

Гребной винт завращался в обратную сторону, вгрызаясь в море и замедляя поступательное движение лодки.

— Стоп машина! — крикнула Скавалло.

Она улыбнулась. Оранжевый спасжилет был уже близко, и молодая женщина разглядела лицо того, на ком он был надет.

Боцман заметил на поверхности моря обрывок желтого троса, которым были связаны две подводные лодки.

Вдруг конец дернулся и скрылся под водой.

Не раздумывая, боцман нырнул за ним. Ледяная вода ударила ему в лицо, но он этого не заметил. Схватив трос, он поплыл назад к плоту, а затем, взобравшись на борт, стал тянуть.

На противоположном конце что-то было. Плот, «Портленд» и пловец встретились в одной точке почти одновременно. Перегнувшись через борт, Браун ухватился за спасжилет и втащил на плот Стэдмена.

Тот плюхнулся на дно, бледный, с синими от холода губами.

— Боцман, это вы?

— Да, — широко улыбнулся Браун. — Надеюсь, в следующий раз вы сами захватите с собой персональное плавательное средство.

«Байкал».

Марков открыл люк в центральный командный пост, и в главный механический пост ворвалась удушливая смесь пара и дыма, окутавшая пятерых моряков ядовитым, обжигающим туманом.

— Всем надеть противогазы!

Отовсюду слышались стоны и треск корпуса: ворвавшаяся вода сминала переборки, срывала двери и люки. Однако в центральном командном посту по-прежнему горел яркий свет — не аварийные лампы, а обычные люминесцентные над головой.

Увидев это, Гаспарян подумал: «Господи, Финогенов остается на своем посту!» Он обернулся к Маркову.

— Командир! Финогенов отрезан в пятом отсеке!

Марков взглянул на мигающие цифры глубиномера над рулевым постом. Как и освещение, приборы работали. Глубиномер уже показывал 52 метра.

«Байкал» скрылся с поверхности моря. Даже рубка ушла под воду. Если Финогенов остался на своем посту, он обречен.

— Я должен его найти!

Гаспарян развернулся, чтобы бежать в кормовые отсеки, но Марков буквально схватил его за шиворот.

— Нет! Тащите сюда Грачева! Мы воспользуемся спасательной капсулой!

Командир подбежал к трапу, ведущему на «балкон», поторапливая остальных.

Первым наверх поднялся Лысенко, затем Демьяненко втащил Грачева по трапу, словно куль муки. Когда ботинки старшего механика застучали по верхней палубе, Гаспарян поднял взгляд и увидел задраенный рубочный люк. «Хоть одно ты сделал правильно», — подумал он, имея в виду Федоренко.