— Под дождем?

— А почему бы и нет, черт побери? Я уже и так мокрый.

Полинезиец обернулся. «О черт! Теперь меня определенно вышвырнут вон!»

— Знаете, нам нужно немедленно вернуться в госпиталь и достать вам новый...

— Туй, не заставляйте меня ползти на четвереньках!

— Конечно, конечно. Успокойтесь, капитан.

Откинув вниз заднюю дверь мини-вэна, Туй выкатил кресло-каталку.

— Дождь утихает, — сказал он, скатывая кресло по двери на бетон.

Перебравшись в кресло-каталку, Ванн стал терпеливо ждать, пока Туй его пристегнет. Он отметил, что на этот раз санитар затянул ремни туже обычного.

— По мостику я вас не повезу, даже не просите.

— Это сходня. Не волнуйтесь, я не собираюсь подниматься на борт. Я только хочу посмотреть.

Туй прокатил кресло сквозь брешь в загородке прямо к желтой цепи.

Дождь прекратился, и вода вокруг «Портленда» успокоилась, стала чистой. На зеркальной поверхности отражались желтые прожектора на лесах, и казалось, что подводная лодка парит в черном небе, усыпанном яркими звездами.

Взгляд Ванна проник сквозь леса, сквозь черную обрезиненную шкуру корпуса. Он упивался стройным, зловещим изяществом округлых форм, строгим порядком внутренних помещений, словно лодка лежала перед ним открытая, залитая ярким солнечным светом. Вот машинное отделение. Вот турбины, реакторный отсек, центральный командный пост, рубка гидроакустика, и, наконец, каюта командира. Вот она.

Ванн видел все это. Механизмы и людей, скованных воедино нерушимыми узами долга, ответственности. Мир, непохожий ни на что другое, который отныне навсегда закрыт для него. И виноват в этом один человек.

Коммандер Стэдмен.

Ванн ощутил вскипающую в груди ярость, но как он ни старался, ему не удавалось вызвать в памяти лицо. Чем больше силился Ванн, тем больше оно ускользало, превращаясь в мутное, неясное пятно. Один человек. Один человек. Один человек.

Но когда лицо наконец поднялось из глубин, когда утихла рябь, когда поверхность воды превратилась в зеркальную гладь, Ванн увидел не Стэдмена, а свое собственное отражение.

— Ну что, капитан Ванн? Насмотрелись?

Похлопав себя по коленям, Ванн обернулся к Тую.

— Кажется, я оставил фотоаппарат в машине. Вы не могли бы сходить за ним? Я хочу сделать снимок на память для своего альбома.

— Ну а после этого мы наконец поедем домой?

— После этого мы поедем домой.

Туй тряхнул цепь ограждения, проверяя, надежно ли она закреплена. Толстые, массивные звенья были пропущены в стальные кольца на чугунных столбах. Поставив колеса кресла-каталки на тормоз, санитар отправился за фотоаппаратом.

Туй искал его везде. В багажнике. На заднем сиденье.

Увидев мокрое пятно на обшивке, он понял, что получит взбучку за то, что перед отъездом из госпиталя не подсоединил к Ванну новый мешочек. На самом деле Туй позаботился обо всем, но просто сегодня старику хочется мочиться чаще обычного.

Послышался стук капель по крыше машины. Дождь возобновился. Пора везти старика домой.

Захлопнув дверь, Туй обошел бетонное заграждение и направился туда, где оставил кресло-каталку.

Вдруг он застыл.

Кресло стояло на месте, но сквозь ажурные трубки спинки были видны прожектора, освещавшие «Портленд».

О господи! Подбежав к креслу, полинезиец нашел на мокром сиденье золотых дельфинов. Подойдя к краю дока, он перегнулся через цепь и заглянул в черную воду.

Яркие отблески прожекторов, как безумные, дрожали на концентрических кругах, расходившихся к борту «Портленда». Рябь быстро затихла, и поверхность воды снова стала гладкой.

База подводного флота Гротон.

Нью-Лондон, штат Коннектикут.

11 июля

Когда на Арктику обрушились зимние шторма, «Портленд» вернулся к месту своего рождения южным путем: через Панамский канал, Карибское море, вдоль Атлантического побережья к проливу Лонг-Айленд и, наконец, пришел в Нью-Лондон, штат Коннектикут, и его речку Темзу. Здесь «Портленд» провел еще восемь месяцев в плавучем сухом доке, залечивая раны. И вот, наконец, лодка была готова снова ощутить под килем океанские просторы.

Поскольку на горизонте маячила новая война на Ближнем Востоке, рабочие судостроительной верфи трудились днем и ночью, торопясь подготовить «Портленд» к выходу в море. Тем же самым занимался и Стэдмен.

Окончив школу офицеров подводного плавания, он прошел головокружительно сложный курс подготовки в Ядерном центре, после чего прослушал семинары по психологии и военному праву. Венчали все это полмесяца работы под пристальным наблюдением командующего подводным флотом Атлантического флота вице-адмирала Грейбара. Это была гонка на выживание, ибо если «Портленд» оказался бы готов раньше Стэдмена, лодка вышла бы в море под командованием другого капитана.

Но когда стали рассылаться приглашения на церемонию передачи командования, на них значилась фамилия коммандера Стэдмена.

Ритуал церемонии был расписан не менее строго, чем в театре кабуки. Белые парадные мундиры, перчатки, сабли, богослужения, песнопения, бравурные гимны и молитвы. Организаторы даже сверились с графиком приливов и отливов, чтобы «Портленд», покинувший сухой док и пришвартованный к причалу подводных лодок военно-морской базы Нью-Лондона, во время церемонии не опустился вместе с отступающим морем, скрываясь из виду.

Оркестр умолк. Стэдмен прошел по сходне на подводную лодку, которую знал так хорошо. На задней палубе был установлен помост, где в тени тента укрывались от палящего солнца сверкающие звездами и орденами адмиралы. Стэдмен отдал честь флагу и часовому, а боцман, свистнув в дудку, зычно гаркнул:

— Прибыл командир корабля Военно-морского флота Соединенных Штатов!

Поднявшись на трибуну, кэптен Уэлч объявил:

— Сейчас я зачитаю свой приказ.

Когда он закончил, на трибуну поднялся Стэдмен, зачитал свой приказ и повернулся к Уэлчу.

— Сэр, я освобождаю вас от командования.

— Сэр, от командования освобожден.

Эти слова остались на флоте неизменными со времен войны за независимость.

Произнеся их, Джо Уэлч подмигнул.

На следующий день к одиннадцати часам утра помост, установленный на палубе «Портленда», был разобран, как и трибуны для гостей на причале. Площадка, на которой военный оркестр исполнял «Гордо вейся боевой флаг!» в честь вице-адмирала Грейбара, опустела. Темза превратилась в обычную ленивую речку; воздух наполнился ароматом бурой воды и дегтя, растопленного жарким солнцем.

«Портленд» должен был отойти от причала в 12:30, и моряки заканчивали последние приготовления, чтобы с началом отлива лодка вышла в море.

Стэдмен сидел в машине Уэлча, наблюдая за тем, как буксиры «Си трэктор» и «Поул» готовятся отводить «Портленд» от причала.

— Кажется, пора расставаться, — заметил Уэлч.

Стэдмен кивнул.

— Огромное спасибо за то, что помогли наладить отношения с адмиралом.

— Адмиралы чем-то похожи на баржи. Такие же капризные и неповоротливые. Чтобы привести их туда, куда нужно, требуется рука опытного капитана. Со временем вы это поймете.

Возможно. Но сейчас Стэдмен видел перед собой только «Портленд». Командование флота сказало, что это его корабль. Что он испытает, ступив на палубу? Почувствует вокруг все знакомое, или же его станут терзать призраки прошлого?

— Господи, Стэдмен, как же я вам завидую! Честное слово.

Стэдмен прекрасно понимал Уэлча. Ему не нужно было спрашивать, почему.

— Командовать кораблем в море. Не слушайте, когда вас будут уверять, что это лишь одна из ступенек. Это вершина лестницы. — Уэлч кивнул на «Портленд». — Сколько я провел на лодке? Всего пару недель, да? Она даже не успела стать моей, но, черт побери, я отдаю ее вам с сожалением. — Он протянул руку. — Удачи вам с ней.

Крепко пожав протянутую руку, Стэдмен оглянулся на здания школы подводного плавания.