Отсидевшись до вечера в прибрежных кустах, путники осторожно двинулись по берегу моря или океана. Шаману было все равно, как называть воду, плескавшуюся у их ног. Спросить-то все равно не у кого. Волны тихонько набегали на берег, играя с галькой и заглушая шаги двух существ с другой планеты. Лунные дорожки причудливо переплетались, легкий ночной бриз приносил прохладу.

Ближе к рассвету они решили искупаться. Вода оказалась непривычно густой, как томатный сок и пресной, с привкусом и легким запахом аниса. Хотя какой уж тут анис, не Земля все-таки, усмехнулся про себя Сашка, блаженно растянувшись на берегу «Анисового» моря-океана. Все-таки знакомым именем называть эту воду было привычнее. Дик умчался искать укрытие на день. Они спрятались глубоко в дюнах, в покинутой норе неизвестного большого зверя, а на закате снова двинулись в путь.

Через несколько дней путники подошли к какому-то большому поселению. Выглядело оно очень причудливо. Создавалось впечатление, что неисчислимый цыганский табор раскинул свои шатры там и здесь, без всякого порядка. Или не шатры, а скорее маленькие пузыри. Стены этих необыкновенных зданий мерцали странным цветом, за ними ничего не наблюдалось, зато купольные крыши оказались полностью прозрачными, дверей же и окон не обнаружилось. Хотя, может быть, они и существовали, но разглядеть их с такого расстояния не удавалось из-за мерцания. И весь этот табор помещался вокруг огромного замка с башенками, галерейками, балкончиками и бог знает, чем еще, состоящего из нагромождения пузырей, которые лепились друг на друга, как кладка рыбьей икры. В отличие от остального разноцветного пейзажа, этот шедевр архитектуры был серо-черным.

— Ни хренаськи себе, — только и смог вымолвить остолбеневший Сашка.

— Почему у них там так грустно? — Дик настороженно принюхивался. — Мне совершенно не нравится этот запах.

— Ну, они же не люди, барбос, и не звери из плоти и крови. Может быть, для них это нормально. А, кстати, оттуда не пахнет тухлыми яйцами, ну, то есть, также противно, как от джиннов на Церре?

— Нет. От них вообще не пахнет продуктами. Только грустью. Неужели ты не чувствуешь? Кстати, от тех цветных, что научили меня говорить, грустью не пахло. Они были взволнованы, хотели помочь, и еще они были свободны от чего-то, и им это нравилось. А здесь как будто бы всех на поводок посадили и не отпускают гулять, хотя они и кружатся в небе, как разноцветные собачьи хвосты, гуляющие отдельно от собак, если такое возможно. Я бы лично свой хвост никуда не отпустил, он ведь как верный друг всегда с тобой, и нос укроет, и в трудную минуту утешит, но кто я такой, чтобы судить об этих летунах.

— Я понял тебя, Дик. Те, твои друзья, были действительно свободным народом, а тут все это скопище подневольное. Странно, что здесь они не обладают каким-нибудь привычным для моего носа запахом. Видимо при перемещении джиннов на Церру, мы воспринимали его как пищевой «аромат». А то, что ты улавливаешь настроение… Люди ведь тоже это умеют. Правда, одни лучше, а другие хуже. Я вот пока ничего не чувствую. Наверное, надо незаметно подобраться поближе и понаблюдать. Пойдем, барбос. Примерные герои всегда идут в обход. К этому становищу самым краешком лес примыкает. Давай вернемся немного назад и подползем к ним через лиловые насаждения. Может быть, они нас не учуют.

— Нет проблем, Саша. Но все-таки нюх у них тонкий, так что прежде чем мы к ним сунемся, надо бы вымазаться какой-нибудь местной отвлекающей штукой. Ну, как собаки на охоте, знаешь?

— На листья этих сиреневых деревьев, какую-нибудь траву или цветы я еще согласен. Но валяться во всяком дерьме, как это делают твои сородичи, ты уж прости меня, я не буду, да и тебе не советую.

— Вы, люди, странные существа. Естественные запахи вам не нравятся, а вот какие-нибудь изобретенные — только дай волю.

— Когда это ты успел стать таким умным, а? Между прочим, естественный запах вкусной пищи я очень даже уважаю. Все, барбос, пошли скорей, пока оба солнышка не светят в полную силу. У нас почти не осталось времени, чтобы укрыться под пологом этого неземного леса.

Экзотические деревья беззаботно шелестели сиреневой листвой, в траве сновали странные насекомые, на которых охотились мелкие представители местной фауны, где-то в вышине причудливыми голосами перекликались птицы. На человека и большую собаку никто не обращал внимания, хотя они старались двигаться бесшумно, настороженно оглядываясь по сторонам и выискивая подходящее укрытие, чтобы и самим не «засветиться», и к необычному городу подобраться поближе. Наконец, после долгих блужданий путники вышли на взгорок, поросший мелким кустарником, в просветах которого город был виден как на ладони.

Разноцветные вихри также хаотично кружили над домами, но теперь Шаман смог разглядеть, что в жилищах есть боковые отверстия, расположенные почти под самыми крышами. Внимание Дика привлекла странная картина, он ткнул носом Сашку и весь обратился в слух. Шаман повернул голову в ту сторону и чуть не присвистнул. Черный джинн завис совсем недалеко от них, но, к счастью, пока ничего не видел, потому что напротив него восседало жуткое чудовище, с которым черный общался.

— Я понимаю, что они говорят, — телепатировал Дик. — Постараюсь запомнить.

— А я не понимаю ничего, но чувствую, что это очень важно и секретно, — ответил Сашка.

Пес кивнул и замер, как будто был на охоте, и добыча уже показалась в поле зрения.

— Вы должны знать только одно. Артефакт. Для вас он не представляет никакого интереса. Но я настаиваю на том, чтобы вы его нашли и передали мне, — сердито шипел здоровенный чешуйчатый зверь с телом уродливой ящерицы на коротких паучьих лапах.

— А почему я должен быть в этом уверен? Мне кажется, вы играете втемную. Я отправляю на Церру свои отборные войска ради вашей безделушки, несу потери… — упрямо возразил джинн.

— Не такие уж большие потери вы несете. Награда-то значительно превышает ваши затраты. И потом, как Верховный Военачальник, вы должны понимать, что на войне, как на войне. А получить в свое распоряжение целую планету за бесполезную для вас безделушку? Впрочем, если вы раздумали, я найду других желающих.

— А почему вы сами не заберете эту безделушку? При вашем-то могуществе?

— Ну, сколько раз мне вам объяснять, что существуют правила, которые я не могу нарушить, связанный страшной клятвой, — ящеропаук в досаде рыхлил лапой землю. — Я не имею права туда соваться. Хорошо, я объясню вам, в чем дело. Но помните, что я открываю вам свою тайну. Этот артефакт поможет мне, и, к сожалению, только мне и мне подобным продлить жизнь. Мой народ вымирает. Зная об этом, один из моих заклятых врагов похитил у нас этот священный предмет, и отныне мы обречены больше не иметь потомства. Теперь вам понятно?

— Поэтому вы и вызвали меня из дворца правителя? Чтобы об этом сказать? Да, я понимаю. Не бойтесь. Я сохраню вашу тайну. Скажите только, как он выглядит, этот ваш артефакт?

— Я боюсь, что, попав на Церру, он изменил свой внешний вид, но вы ни с чем его не перепутаете. Когда он попадется вам на глаза, вы просто почувствуете, что это именно он. А сейчас мне надо исчезнуть, ваш климат для меня чересчур тяжел, а церрянский воздух вообще не приспособлен для моих дыхательных органов. Это еще одна причина, почему я не могу сам туда отправиться. Не волнуйтесь, все ваши войска также свободно будут перемещаться в пространстве. Пока моего могущества на это хватает, — и ящеропаук исчез.

Вслед за ним и джинн полетел в сторону дворца. Дик быстро пересказал Шаману все, что услышал. Пес почти ничего не понял, кроме того, что планету хотят уничтожить, но Сашке стало жутко.

— Дик, мы должны срочно передать эти сведения на Церру. И мы не можем этого сделать. Черт знает что! — Шаман в досаде ударил кулаком по земле.

— Что такое артефакт? — спросил пес.

— Артефакт, барбос, это такой специальный волшебный предмет, имеющий колоссальную силу. Он может выглядеть как угодно, например, как меч или кольцо, или сахарная косточка. Артефакты бывают простые и сложные. Простые могут только что-нибудь одно, а сложные имеют много свойств. Я думаю, что этот ящеропаук врал во всем, кроме того, что артефакт ему нужен. Причем, позарез, если он готов отдать за него целую планету.