Слай удивленно оглядывался в поисках рыси. Пришлось ему объяснить весь ритуал, в том числе и то, что так понравившаяся ему кошка обитает только «внизу». Он огорчился, но радость от того, что мы выбрались из ловушки, да еще и в нужном месте, перевесила.

Мы буквально повалились спать под какими-то большими валунами, от усталости не чуя под собой неровной каменистой почвы. Даже палатку не поставили. А зря, потому что разбудили нас первые же лучи солнца и пронизывающий холод. Пришлось поколдовать, чтобы подать себе горячий завтрак. После этого, сверившись с картой, мы двинулись вглубь горного массива по узкому ущелью. Дорога из желтого кирпича снова исчезла.

Горы не случайно назывались Сизыми. Их цвет по-другому обозначить было трудно, несмотря на постоянно попадавшиеся на глаза то тут, то там маленькие «очаги» хвойных деревьев. Узкая дорожка, уводившая нас все дальше от места ночного происшествия, резко свернула, и мы увидели выход из ущелья. Где-то впереди раскинулись два горных озера, около одного из которых и помещался второй обелиск.

Еще через несколько дней нашим глазам открылось восхитительное зрелище. Озеро Лин уютно расположилось в кольце поросших елками скал, завораживая синевой отражающегося от его гладкой зеркальной поверхности неба. Слай предупредил, что вода ледяная и к купанию не располагает. Дика, однако, это не остановило. Он с удовольствием опустил морду в холодную воду и напился, а потом умчался в лес охотиться на местных грызунов.

Мы решили передохнуть, все равно наш неугомонный барбос не появится раньше, чем через полчаса. Да и кто мы такие, чтобы лишать его возможности закусить мышкой, другой. Дракона вполне устраивала и наша пища, а вот собаке хотя бы время от времени требовалась дичь. Слай колдовал над каким-то варевом, булькающем в котелке над костром, а мы, развалившись на мягких циновках, снова обсуждали последние события.

По всему выходило, что, помимо черной заразы, у нас имелся еще как минимум один недоброжелатель, сумевший подчинить себе еловый лес. Если бы не Сашкина гениальная идея, страшно подумать, чем бы это кончилось. Непонятно было другое. Почему нас не раздавили камни, когда, выбравшись из «нижнего» мира, мы просто рухнули от усталости и заснули как убитые? Если уж этот злой гений нас преследовал, то почему только в лесу? Или у него не хватило сил сдвинуть камни? Или он какой-то сумасшедший друид, способный повелевать только растениями? Эту загадку мы так и не смогли разгадать, хотя честно пытались. Не помог даже дракон.

Потом разговор перекинулся на путешествие по «нижнему» миру. Между прочим, Шаман и сам не знал, что абажур сработает как запирающее устройство. Просто он почувствовал, что должен оставить его на месте нашего исчезновения. А через несколько шагов понял, что все сделал как надо.

— А окно? — спросила я. — Ведь оно исчезло в тот момент, когда мы вышли с этой незабвенной чавкающей равнины.

— Видишь ли, я и не разобрался сначала, что у меня в руках больше ничего нет. Если ты помнишь, во всех наших предыдущих путешествиях мы спокойно обходились без этих аксессуаров и всегда возвращались туда, куда надо. Меня навязчиво преследовало ощущение, что это вообще не я. Как только я сделал первый шаг, все, присущее мне как личности, куда-то подевалось. Ты ведь хотела тогда обсудить со мной массу вещей, но я не уверен, что смог бы тебе ответить даже в телепатическом режиме. И более того, если ты обратила внимание, мы с тобой никогда не попадали в такой «нижний» мир. Мы бывали в разных местах, на нас оказывались разные костюмы, но цвет кожи всегда был человеческим, да и одежда независимо от фасона и исторической эпохи тоже была из серии, присущей людям. Ты вот видела это дурацкое окно как черный квадрат, а мне он казался прозрачным, но посередине его мельтешила светящаяся стрелка, указывающая направление.

— Слай, какого цвета у меня были волосы? — этот вопрос меня здорово интересовал.

— Не было у тебя никаких волос.

— То есть? Как не было?

— А вот так. Не было и все. Вместо них наличествовали капельки воды, как бы нанизанные на серебристые нитки, колыхающиеся в разные стороны, хотя никакого ветра не наблюдалось и в помине. Лицо же вообще превратилось в лошадиную морду, зверски ухмыляющуюся, а во лбу мерцал призрачный рог. Интересно, откуда у лошади на голове может быть такое украшение?

— Страсти-то какие. А ты не придумываешь, часом, ну просто для того, чтобы интереснее было? — поинтересовалась я, хотя отлично понимала, что Слай, как следопыт, не способен на дурацкие придумки: профессия приучила его отмечать любые причуды и запоминать их с дотошностью телекамеры.

— Ну да, придумаешь такое, как же. Впрочем, ты выглядела очень даже ничего. Я не поручусь, что на нашей замечательной планете не нашелся бы любитель женщин именно такого типа. Кстати, до сих пор не могу понять, почему барышень всегда так волнует, как они выглядят? И вообще, там стояла жуткая тишина, просто на уши давила, а когда я попытался с тобой заговорить, то обнаружил, что мой язык просто прилип к небу. А жаль. Твоя незаурядная внешность стоила того, чтобы ее обсудить во всех подробностях.

— Ты, между прочим, тоже был ничего себе красавчик, хоть на конкурс «Мистер Вселенная» выставляй, — фыркнула я. — А вот рог во лбу лошади, это уже интересно.

— Может, это твой тотем? — задумчиво обронил Шаман.

— Почему бы и нет? Правда, на невинную чистую деву я никак не тяну. Лет пять назад, еще бы могла оправдать сию ипостась, но уж никак не сейчас, — усмехнулась я.

— А может быть, дело совсем не в этом? Все-таки Церра — не Земля. Может быть, здесь невинность должна быть духовная, — не унимался Сашка.

— Ну, если под духовной невинностью понимать мой извечный идиотизм, приправленный дубиноголовостью — тогда да. На все сто соответствует.

— Вы хотите сказать, что в вашем мире существуют лошади с рогом во лбу? — удивился Слай.

— Нет, конечно, — пояснил Шаман следопыту. — Это мифическое животное называется единорог. По легендам, приручить его может только юная дева, еще не познавшая мужчину, и никто другой. Единорог считается символом чистоты и невинности, и многого еще, тоже очень хорошего, не помню уже, но в том числе и помыслов.

Слай уставился на меня с неподдельным интересом, словно пытаясь понять, насколько я соответствую земной легенде. Хрен с ним. Пусть разглядывает. Я-то знаю, что все это чушь, потому как во всех моих шаманских путешествиях единорог мне ни разу не попадался. Хотя, если честно, совершенно ничего бы не имела против такого тотема. Впрочем, мечтать не вредно.

— Странные вещи вы тут рассказываете, — проронил Кеша. — Я-то видел вас просто как светящиеся точки в сером тумане. А вот кошку, приблудившуюся к Слаю, вообще не разглядел. Между прочим, одновременно с вами появился и «островок» из желтых кирпичиков.

Вернувшийся в этот момент Дик при слове «кошка» резко встал в боевую стойку. Оно во всех мирах являлось для него магическим, и обозначало — «догнать и уничтожить». Странно, почему же он не прореагировал на рыську? Возможно, она оказалась слишком большой и никак не тянула на двортерьерную Мурку нашей далекой родины.

— Успокойся, барбос, нет здесь никаких кошек, — я ласково потрепала собаку по загривку. — Иди уж, побегай еще просто в свое удовольствие.

Такие вещи Дику не нужно было повторять дважды. Тщательно вылизав мою физиономию, пес умчался, а мы приступили к еде. И тут обнаружилась еще одна странность. Видимо, после «нижнего» мира, Слай впал в зависимость от Сашки. Смешная зависимость, но она отравила жизнь нашему проводнику. Дело в том, что Слай начал чувствовать вкус и запах еды, употребляемой Шаманом. Если учесть Сашкины гастрономические пристрастия, полученные от Обжоры и усовершенствованные им самим, участь Слая была незавидная. Следопыт ругался на чем свет стоит, но изменить ничего не мог. Не могли и мы. Я попыталась утешить парня тем, что Шаман жрет всякую гадость и здоровеет на глазах, так что вреда для здоровья это не представляет, однако утешение подействовало слабо. Вконец расстроенный, Слай поклялся страшной клятвой, что будет сам лично проверять, что ест мой друг и контролировать этот процесс, даже если ему придется нарушать Сашкино уединение во время отправления чокнутым гурманом естественных потребностей. Не менее расстроенный за друга Шаман, тоже поклялся употреблять только обычную пищу, а кулинарные тонкости оставить на то время, когда по завершении нашего предприятия мы благополучно расстанемся.