Она потёрла невидимый кулон, висевший на шее. Тот то исчезал из виду, то поблёскивал по мере того, как девушка использовала сложную и сильную магию, для которой не подходила её палочка. Не то чтобы она не могла совершить ритуал изменения формы с палочкой — ей просто это не нравилось. Палочка была отличным инструментом для быстрых заклинаний, вроде иллюзий и тёмного волшебства фей. Палочка перешла к ней от матери, весьма искушённой в тёмных искусствах. Амулет же был полной противоположностью — зачарованная её покровителем безделушка была создана именно для подобного рода ритуалов: изменение внешности больше пристало волшебникам, нежели колдунам

[40]

Она подумала, что должна сегодня увидеть Калена. Файне надеялась, что мужчина переживает из-за полученных ею травм во время вчерашнего визита. Девушка полагала, что он захочет загладить свою вину, взяв Файне на бал вместо Мирин, что пришлось бы полуэльфийке весьма на руку.

Девушка оставила тени под глазами — так она выглядела жертвой в большей степени, чем было на самом деле. Файне знала, что Калену нравятся серые глаза — добавим немного блеска. Чуть худощавее, лицо ещё милее — нос был слегка длинноват, посему сделаем меньше и изящнее.

Совсем как у Мирин, подумала Файне и с отвращением высунула язык.

Амулет был подарком покровителя на сороковые именины (боги, как давно, казалось, это было!), и был подарен как раз к тому моменту, когда Файне научилась изменять облик. Сперва она использовала иллюзию, создаваемую палочкой, но наставник показал ей ритуал, благодаря которому облик становился более целостным и сложным для рассеивания.

Закончив, Файне сделала шаг назад, чтобы полюбоваться на проделанную работу. Вот лицо, которое она будет носить сегодня — в День Зелёной травы, праздник весны. Она не назвала бы такое лицо красивым, но Файне всегда тщательно подбирала лицо для соблазнения в соответствии с желаниями жертвы-мужчины или женщины. Девушка подмигнула зеркалу, удовлетворённая сотворённым лицом. Чудо, что никто не видел её настоящего облика — в итоге, фальшивка не так сильно от него отличалась.

Удовлетворившись созданными лицом и телом, девушка выбрала подходящее одеяние для посещения казарм Стражи: серое открытое спереди платье, прикрывающее колени; чёрное ажурное бюстье с вырезами по бокам, чтобы показать кусок кружевного красного белья, которое подходило к алому шарфу и холодной, широкополой шляпе, надетой на случай дождя; и её любимые сапоги до колен, с каблуками длинною в кинжал.

Это не выглядело ни дорого, ни дёшево — ей казалось, что такой стиль нравится Калену.

Одевшись, Файне улыбнулась, глядя на ждавшие своего часа элеметы праздничного одеяния, подобранного специально для бала. По большей части, их все девушка выбрала сама — и в этом была своя изюминка.

Выходя из «Дракона», Файне накинула плащ, чтобы скрыть свой наряд. Прошмыгнув мимо нескольких утренних дебоширов и посетителей, заинтересовавшихся её прелестями, девушка вышла на улицу и остановила коляску

[41]

Кален тщетно надеялся, что к следующему дню Арэйзра успокоится из-за произошедшего в комнате записей, и они смогут поговорить. Но Дрен не видел её всё утро, а когда спросил об этом мрачного коммандера Джерти, тот ответил, что Арэйзра отправилась в патруль. Калену не требовалось большого ума, чтобы по немногословности коммандера понять: с Арэйзрой всё было сложно.

Дрен не хотел идти домой, поэтому провёл ночь в казармах и позавтракал вместе с Гвардией. Хвала богам, никто его не трогал. Хорошо известное всем безразличие сослужило ему добрую службу. Тем утром Кален попытался поработать в комнате записей, но каждый раз, когда мужчина отрывал голову от регистров, перед его глазами вновь представал держащий задыхающуюся Арэйзру за горло Рас. В конце концов, гвардеец перебрался работать на тёплый залитый солнцем тренировочный плац.

Наступила весна — стоял её первый день, День Зелёной травы, поэтому погода в равной степени «баловала» Глубоководье как тёплыми днями с холодными ночами, так и частыми дождями. Калену не нравились осень с весной с их долгими сумерками и обманчивым теплом: мужчина предпочитал более постоянные жаркие лета и холодные зимы.

Уже на поле Кален отложил регистр в сторону и начал письмо Арэйзре, пытаясь в нём объяснить, что он сделал. Дрен остановился и прислушался к звукам, что доносились с тренировочного плаца.

Стражники собрались поглазеть на схватку между самыми молодыми красавцами-гвардейцами: Оманом Бронтом и Рагастером Звёздноглазым. Второй был красивее из-за эльфийского наследия (плод неразумной опрометчивости, произошедшей между его эльфийским отцом, Онсталом Звёздноглазым, выходцем из высшей прослойки общества, и девчонкой-служкой в Доках). Обнажённые по пояс и покрытые потом мужчины кружили по площадке с мечами наголо.

Соперники фехтовали под присмотром вигиланта Блейса Трета, которого схватка, судя по выражению его лица, не впечатлила — его-то Кален и старался избегать в последние дни. Тот Дрену не нравился (и чувство было взаимным), а Трет видел Тенеубийцу в ту ночь, когда пострадала Таланна. Блейс мог узнать Калена.

Другой гвардеец, который его мог опознать — Годрил Тёрнстон — тоже был здесь: он сидел на скамейке. Хотя Годрил должен был тоже наблюдать за тренировкой, он явно клевал носом.

Бронт рубанул сверху, а Звёздноглазый парировал восходящим блоком. Блок вполне мог перерасти в выпад в живот, но полуэльф продержал его слишком долго. В конечном счёте Звёздноглазый разорвал дистанцию и нанёс удар, перекинув меч в другую сторону, и тут же сделал горизонтальный финт справа и нанёс ещё один удар слева. Бронт успел парировать финт, но полуэльф разделался с ним резким ударом меча слева.

Стражники зааплодировали, и Звёздноглазый расплылся в обаятельной улыбке. Бронт потёр новый синяк и мрачно ухмыльнулся победителю.

Кален наблюдал за ними краем глаза, надвинув очки на нос. Часть его желала показать всем, на что Дрен способен, но «болезнь» не позволяла этого. Этот жёсткий урок Кален усвоил ещё в бытность армаром, до Арэйзры.

Гвардеец подумал о слабых местах в стиле боя Бронта — это, наверное, каким-то образом отразилось на его лице. Трет наблюдал за ним с ехидной улыбкой. Кален отвёл взгляд.

— Дрен, — окликнул его Трет. — Хочешь нас чему-то научить?

Поздравления стихли, сменившись приглушёнными перешёптываниями.

Кален ничего не ответил, только посмотрел на пергамент с пером. Дрен остановился на том месте, где должен был поведать Арэйзре правду. Он почти видел эту фразу: «Я врал тебе, Арэйзра».

Осмелится ли он? Поймёт ли она? Или Рэйз продолжит ненавидеть его не только из-за нанесённого позора, но теперь ещё и за враньё? Не говоря уже о том, что Арэйзру обяжет честь арестовать его, опасного преступника… или же она сохранит его тайну?

Кален покачал головой. Он ведь не дал ни единой причины доверять ему.

Рука в перчатке выхватила у него книгу с записями — в которой было письмо. Кален спокойно поднял голову и увидел Блейса Трета — тот смотрел на Калена всё с той же ехидной усмешкой.

— Вставай, Дрен, — произнёс гвардеец. — Давненько ты нас не удостаивал своим вниманием на тренировке. Сразись со Звёздноглазым да покажи всем свой стиль, — он игриво подмигнул. — Сейчас ведь внимание Рэйз переключилось на другие вещи, так что у тебя появилась возможность потренироваться, не так ли?

Хотя Трет и был старше Калена почти на двадцать зим, в Гвардии они занимали одинаковое звание: вигилант. Но Трет был искусным мечником, продававшим свои услуги знати, и его всегда окружала некая аура популярности. Старшие стражники прозвали его «Лихим Членом» — Блейс ненавидел эту кличку. Годы понемногу брали своё, но его улыбка до сих пор вгоняла в румянец девушек.