— Я запомню, — безразлично ответил Кален. Голова гудела, и он потёр макушку.

Мирин усмехнулась и подмигнула полурослице, а та подмигнула в ответ. Что бы они не задумали, судя по всему, они уже понимали друг друга с полуслова. Мирин пошла в комнату Целлики, но не отпустила при этом руки Калена, потянув его за собой. Девушка открыла дверь, но не вошла внутрь, не дала уйти Калену.

Они промедлили так мгновение. Кален обернулся через плечо, но полурослица, судя по всему, не обращала на них внимания. Мирин носком ковыряла пол.

— Мы найдём её, Кален, — произнесла девушка. — Я знаю.

Он пожал плечами, а затем, решив, что этого недостаточно, добавил:

— Да.

Мирин заломила руку за спиной и смущённо посмотрела сперва в пол, затем на Калена. Между ними пробежала что-то недосказанное — нечто, что ни он, ни она не могли сказать.

— Спокойной ночи, — протянула неуверенно Мирин. Она зашла в комнату и закрыла дверь.

Кален недоумённо застыл, а затем, развернувшись, столкнулся взглядом с Целликой.

— Что?

— Для мужчины, который может читать правду по лицу и распознаёт ложь каждый день… — полурослица не закончила фразу.

Кален почесал голову и побрёл в свою комнату.

— Доброй ночи, — сказал он.

Дрен вошёл внутрь, закрыл дверь и снял камзол, швырнув на пол. Он подошёл к тазику с зеркалом и умыл лицо. Грязные синяки и порезы покрывали всё тело. Самые глубокие неприятно саднили, даже несмотря на онемение.

Даже несмотря на собственную выносливость, Кален не мог не заметить, что все накопившиеся за последние дни травмы сыграли свою роль. Всё, чего он хотел, было нормально, по-человечески выспаться.

Мужчина заметил, как что-то двинулось в отражении зеркала, и обернулся.

Она лежала в постели с натянутым по нос одеялом. Бледная кожа мерцала в свете свечи, а красные волосы казались почти чёрными. Озорные глаза были огромными.

— Привет, Кален, — прошептала Файне. Полуэльфийка улыбнулась. — Блестящих монет?

— Ты здесь, — произнёс Кален и потянулся. Хотя он и не ожидал никакого боя, мужчина не рискнул поворачиваться к полуэльфийке спиной и проверил нож на поясе. Больше он не делал никаких поспешных движений и не позволил своим глазам отвлечься на соблазнительные изгибы под одеялом. — Целлика впустила тебя?

— Да, — Файне закусила губу, а её улыбка померкла из-за прохладного тона Калена.  — И нет. Она не помнит, что я здесь. Я заговорила комнату, — девушка кивнула на дверь, — ни один звук не услышат.

— Ты… — Кален поморщился — голова гудела из-за ззара — и почесал покрытый щетиной подбородок. — На тебе что-нибудь есть помимо одеяла?

Медленно Файне опустила его край — стала видна тонкая белая лента вокруг горла, с которой свисал чёрный драгоценный камень. Затем девушка вновь натянула одеяло до носа.

— Агх, — кашлянул Кален и постарался не смотреть на неё.

Файне закатила глаза. Она села и обмотала вокруг себя одеяло.

— Это глупо, я знаю, и я дура потому, что пришла сюда, но мне просто нужно было кое-что сказать, Кален. Ты больше никогда в жизни не увидишь меня после этого, но я должна тебе это сказать.

Кален подошёл к кровати, но остался стоять.

— Тогда скажи.

На мгновение в воздухе повисла гнетущая тишина. Они смотрели друг на друга.

Кален видел Файне почти голую в храме, но это было по-другому. В пылу битвы, когда у него кипела кровь. Сейчас мужчина видел, какая у неё гладкая и нежная кожа. Девушка была совсем беззащитна без одежды. Она выглядела моложе и меньше — такой хрупкой.

Словно Мирин.

Как будто Файне могла читать его мысли и хотела — жаждала — чтобы он обратил внимание на неё, девушка открыла рот и начала говорить.

— Я…ох, Кален, я совершила ужасную ошибку, — произнесла полуэльфийка. — Из-за меня умерла женщина — виной тому стали мои выходки. И…и я хотела сказать тебе, что мне жаль.

Кален отвёл взгляд и посмотрел на окно.

— Не надо, — только и сказал он.

В глазах Файне стояли слёзы.

— Кален, прошу. Просто позволь мне сказать это.

Девушка села прямо и придвинулась к нему. Когда Дрен шагнул в сторону, полуэльфийка осталась на постели, смотря на него снизу в верх.

— Ты был…ты был прав насчёт меня, — хлюпнула девушка носом. — Я и есть глупая девочка, которая не думает о нанесённом другим вреде. За всю свою жизнь я только и сотворила море лжи и разруху. У меня к этому талант и способности под стать, и именно так я зарабатываю деньги. Всё, что я когда-либо делала, — это выставляла в центре скандала других, когда честных граждан, когда — нет, за звонкую монету, — Файне вытерла пальцем нос.

— Порой я так поступала с дворянами и пижонами, иногда — с людьми, которые действительно что-то значили: купцы, политики, торговцы, иностранные представители. За что бы они не боролись, во что бы они не верили, мне было наплевать. Я знаю, я была редкостной сукой, но мне было наплевать.

Файне шмыгнула носом и выпрямилась, посмотрев ему прямо в глаза.

— Я…я то же самое сотворила с Лориэн и Айлирой, но я не хотела, чтобы кто-нибудь пострадал, — девушка потупила взор. — Ты веришь мне, да? Я не хотела…

Кален молчал, но положил ладонь на рукоять кинжала на поясе. Тот был дешёвой, грубой железкой, лишённой изящности Защитника, но способной убивать не с меньшей эффективностью. Он провёл весь день в поисках Файне, но Дрен не понимал, что причиной тому был не в меньшей степени гнев, чем беспокойство.

Кален не знал, что должен чувствовать.

— Объясни, почему я должен тебе верить.

— Зачем мне врать об этом? — спросила Файне.

— Я не знаю — но ты и так врёшь, — Кален достал из сумки скатанный в трубку «Менестрель». Он развернул его и положил на стол, а затем вытащил кинжал и вонзил точно в её псевдоним, пришпилив листок к столу. — Объясни это, — потребовал он.

Девушка обернулась вокруг себя одеяла, поднялась и босая подошла к нему.

— Ох, Кален! — Файне отпрянула от газеты, словно та была шипящей на огне кастрюлей с кипятком. — Эта…эта тварь убила мою мать. Я…я просто хотела причинить ей боль и всё. Но я не хотела, чтобы кто-нибудь умер — это сделал Рас.

— Откуда мне знать, что это не ты его наняла?

— Я говорю тебе правду! — закричала Файне. — Ты видел, как он пытался убить меня. Он бы так и сделал, если бы ты не пришёл! — она всхлипнула. — Я не хотела, чтобы кто-нибудь умер.

— Я не верю тебе, — Кален положил руку на рукоять кинжала — жест одновременно указывал на газету и таил скрытую угрозу. — Зачем писать это? Ты знаешь, кто убил Лориэн.

— Я…я была расстроена, Кален! — глаза полуэльфийки были на мокром месте. — Ты не понимаешь! Я была там, когда она убила мою… Я видела, как это случилось! Я ненавижу эту женщину, Кален! Я ненавижу её!

Файне схватила «Менестрель» со стола, порвал его о кинжал и швырнула на пол. Последовавший крик сотряс комнату.

Кален вздрогнул и оглянулся на дверь, но Файне сказала правду. Не будь комната зачарована, Целлика бы уже была здесь.

— Тогда почему не убить её? — спросил Кален. — Почему Лориэн, а не Айлиру? — он приблизился к ней: захоти, Дрен смог бы схватить её за глотку.

— Я не...мне не нравятся некоторые, да, — ответила Файне. — Я ненавижу их. Я ненавижу каждого, особенно её…но я не ненавижу так, чтобы убить. Я не такая, и я…и я должна тебе это показать.

— Почему я так много значу?

Файне вытерла глаза и нос.

— Потому что я так не могу — только не с тобой. Я не могу лгать тебе или обманывать. Ты всегда знаешь это — всегда знаешь, — она вновь всхлипнула. — Это сперва так раздражало, но…есть что-то между нами, Кален. И это нечто, что я не могу понять.

Кален посмотрел ей в глаза. Какими насыщенными они казались — светлые влажные озёра серых облаков на полуэльфийском лице. Какими искренними и правдивыми.