– Хорошо, – на этот раз в её голосе чувствовалась горечь. Конечно, она думает, что я её предал. И мое молчание лишь подтверждает мои намерения. Скрестив мечи в воздухе, она начала свой танец. Вокруг неё разлилось призрачное, кроваво-красное сияние, притягивающее взгляд. Я несколько мгновений наблюдал за движениями гибкого тела, за выражением неподдельной радости на умиротворенном лице. Рейн – это пламя, горящее само по себе и раздуваемое от малейшей искры. Этому пламени не нужны дрова, ему нужны чувства, эмоции. Сейчас в ней горит ярость, обида, жажда мести. Прекрасное топливо для танца смерти. И сам танец представляет собой выразительный, понятный без всяких слов язык тела. Это призрачная грань между жизнью и смертью, между болью и наслаждением, между светом и тьмой. Но я не стал ждать, когда она закончит. О честном бое мы не договаривались, и повода доверять мне я тоже вроде бы не давал. Прикинув, как лучше сделать, чтобы не зашибить хрупкую эльфийку насмерть, я перехватил меч другой стороной. Размытой тенью метнувшись к Рейн, я несильно стукнул её рукоятью в висок и едва успел увернуться от летящего мне в грудь лезвия скимитара. Получается, не настолько сильно она мне доверяет.

Подхватив падающее тело на руки, я прижал её к себе и осторожно опустил на землю. Проверив дыхание и пульс, я успокоился. Рейн выглядела мертвой. Бледное лицо разгладилось, став совершенно спокойным и каким-то по-детски беззащитным. Густые ресницы слегка подрагивали. Отведя в сторону челку, я заметил струящуюся от виска кровь. Меня окутал аромат эльфийской крови, и я поспешно отвернулся, хотя пальцы крепче ухватились за рукоять меча. Еще один удар, и это маленькое сердечко затихнет навсегда. Хочу ли я этого? И да, и нет. Я обещал Алексу защищать её. Этим я, собственно, и занимаюсь. Что ж, надо отнести её в комнату, уложить на кровать. Только после этого я могу быть уверен, что ни на какую дуэль она не пойдет.

– Прости меня, Рейн, – выдохнул я в слегка подрагивающее ухо. Пожалуй, к этому запаху можно привыкнуть. Еще немного, и я не буду так остро реагировать на эльфийскую кровь. И почему мне так больно? Почему я чувствую себя настоящим чудовищем, покусившимся на драгоценную жизнь? Пожалуй, мне нет оправдания. Я трус. Просто жалкий трус, спрятавшийся за хрупкой девчонкой. И если на одной из дуэлей меня убьют, то так мне и надо.

Я не знаю, как доставить её в комнату. Во дворе полно народу, и кто-нибудь обязательно обратит на нас внимание. В лучшем случае девчонку отдадут целителям. В худшем случае Сайн потребует отдать её, и слишком подозрительно с моей стороны будет отказать ему.

Задачу мне облегчил Лелуш.

– Ты все-таки сделал это, – он был один и, кажется, без оружия. Чего ему надо?

– Убирайся, – огрызнулся я, слишком злой, чтобы спорить или ругаться. Дыхание Рейн в моих руках вдруг стало неровным и прерывистым. Похоже, придется все-таки нести её к целителю. Я-то думал, что идеально рассчитал силу удара. О, Богиня, неужели бывают настолько слабые создания?

– Я пришел сказать, что принимаю твои условия, – голос его был ровным и холодным.

– Что? – не понял я, стараясь нащупать пульс на тонком запястье.

– Я сказал, что ты можешь приказывать мне, мастер Клауд, – он склонил голову, и только тут до меня дошло. Сработало. Гордый Лелуш готов подчиняться. Только надо ли мне теперь это?

– Бегом за целителем, – рявкнул я, удивляясь собственному страху. Что я наделал? О чем я думал?

Ни о чем больше не спрашивая, Лелуш сорвался с места и умчался в Академию за мастером Кирио. Я устало вздохнул, с беспокойством глядя в застывшее, бледное лицо. Уложив девушку на утоптанный песок арены и сунув ей под голову свой скатанный плащ, я поднялся на ноги. Тихие, знакомые шаги заставили меня обернуться. Признаться, где-то в глубине души я этого ждал. Я этого хотел.

– Клауд, ты помнишь, о чем я тебя предупреждал? – угрожающе тихим голосом спросил меня Алекс.

Я кивнул. Страха не было. Я же, в конце концов, не убил её. Но в полыхающих глазах герцога Моргенштерна застыл приговор.

«Лелуш» – ухватился я за соломинку.

«Да, мастер Клауд?» – послушно отозвался мой новоиспеченный слуга. Я поморщился, как будто проглотил лимон, но решил разобраться с этим позже.

«Не дай Рейн покинуть Академию до завтрашнего утра, иначе её убьют или покалечат» – скороговоркой выпалил я, понимая, что времени на объяснения уже нет. Но светлый оказался на редкость сообразительным и больше ни о чем не спросил.

«Хорошо» – пообещал он. Облегченно вздохнув, я приготовился к атаке Алекса. Я знаю, что со мной будет, и, в принципе, ничего не имею против. Что ни говори, а я это заслужил.

Пронзив меня внимательным взглядом, эльф метнулся ко мне, одновременно занося для удара оружие. Я даже вздрогнуть не успел, как земля под моими ногами внезапно перевернулась и стремительно полетела мне навстречу. Кажется, я потерял сознание прежде, чем моя голова коснулась утоптанного песка тренировочной арены.

Пробуждение было странным. Начать хотя бы с того, что я вообще проснулся. Память услужливо подсказала, в какой именно момент я отключился, и чем мне это грозило. И поэтому, еще даже не открыв глаза, я вновь захотел умереть. Все кончено. Моей репутации конец, потому что я открыто вступился за девчонку. Кроме Лелуша этого никто не знает, но и этого вполне достаточно, чтобы уничтожить меня. А ведь я мог поступить иначе. Я мог просто приказать Рейн не участвовать в дуэли. Это мое право, как главы ученического совета Академии. За каким хаффом мне понадобилось убеждать её в своем предательстве? Я не могу дать ответ на этот вопрос. Я, наверное, идиот, раз сам, своими руками, все разрушил. У меня и так почти ничего не было.

Осторожно пошевелившись, я едва не заорал от пронзившей голову боли. Что-то горячее медленно сползло по лбу и закапало вниз. Кровь. Значит, меня не лечили. Стиснув зубы и стараясь дышать глубже, я больше не пытался двигаться. Вот оно, наказание. Я буду умирать от боли до тех пор, пока Алекс не решит, что хватит. В принципе, это можно терпеть. Сознание вновь скользнуло во тьму и холод, но чей-то насмешливый голос заставил меня вздрогнуть.

– Слабак, – горячее дыхание обожгло мне лицо. – Ты ничтожество, Клауд.

И ведь не поспоришь. Не могу понять, как ей удалось так быстро вырваться из цепких лап целителей.

– Отвали, Рейн, – не открывая глаз, выдохнул я. Грудь отозвалась тупой болью, и я понял, что у меня сломаны ребра.

Эльфийка тихо засмеялся, и от этого смеха мне захотелось сдохнуть.

– Хочешь знать, что сказал мне Лелуш? – она села рядом со мной, убрала с моего лица слипшиеся от крови пряди. Я так и не открыл глаза. Не могу сейчас смотреть на неё.

Не дождавшись моего ответа, девчонка хмыкнула.

– Он сказал мне «падай, Рейн. Падай после первого же удара. И ни при каких обстоятельствах не вставай». Я так и сделала.

После этих слов мои глаза распахнулись сами по себе. Девчонка улыбалась, но в этой улыбке было столько боли и горечи, что хватило бы на нас обоих. Значит, она всего лишь притворялась?

Наверное, вопрос отразился в моих глазах, так как Рейн едва заметно кивнула.

– Ты ничтожество, Клауд, – повторила она. – Трусливый ублюдок. Мне жаль, что милорд Моргенштерн оставил тебя в живых.

– Мне тоже, – с трудом разлепив пересохшие губы, сказал я и отвернулся. Хотелось смотреть куда угодно, только не в эти кровавые, полные искреннего сожаления глаза. Я не могу поверить, что она притворялась. Кровь на её лице была настоящей, я действительно немного не рассчитал силу удара. Все правильно, она упала сразу же. От этой мысли захотелось ухмыльнуться, наплевав на мучительную боль в разбитых губах.

Рейн так и не ушла. Что ей от меня надо? Я её предал, так пускай бежит к своему светлому. Для меня здесь все кончено. Если Алекс позволит мне жить дальше, я свалю из клана и навсегда вычеркну этот эпизод из своей памяти. Не будет больше никакого Лексиана, никаких мутантов с красными глазами, никаких мерзких светлых и темных на мою больную голову.