***

Небо над головой заволокло багровыми тучами. Я огляделся, почувствовав знакомый аромат эльфийской крови. Она густо пропитала землю, росой осела на мои сапоги и наполнила воздух своими крошечными частичками. Мои ноги окутали обрывки грязно-серого тумана, и я без особого труда узнал местность, в которой очутился. Кровавые топи. В двух шагах от меня начинались ступени, ведущие на алтарь Никсы. Величественная конструкция, возведенная в самом сердце проклятого болота, как будто сочилась кровью тысяч жертв, принесенных здесь ради освобождения Богини. Густые капли стекали по широкому каменному основанию и скапливались у его подножия.

Я шагнул вперед. Обычно это место кишит различными мерзкими тварями, и полное безмолвие меня, признаюсь, удивило. Но, возможно, даже монстры боятся ядовитого дождя, что вот-вот прольется из низких туч? Но мне, проклятому Богиней, здесь вряд ли что-то угрожает. Я взошел на алтарь, подгоняемый любопытством и нетерпением. Знаю, это всего лишь сон, и я в любой момент могу проснуться, так и не узнав, зачем здесь оказался.

Ступени алтаря оказались липкими от крови. Поднявшись на самый верх, я застыл рядом с массивным основанием. Очень скоро я окажусь на похожем каменном ложе, закованный в цепи, и жертвенный нож войдет глубоко в мое сердце, проливая кровь во имя Богини. От этой мысли мои внутренности сжались, но не от страха, а от смертельной ярости на Тенелова. Руки невольно сжались в кулаки, и я заметил, что безоружен.

– Клауд, – она буквально соткалась из обрывков тумана и оказалось на расстоянии вытянутой руки. На вид – темная эльфийка, закутанная в плотную накидку, но меня этим уже не обманешь.

– Богиня, – я опустился на одно колено и склонил голову. Порыв горячего ветра взъерошил перья крыла, заставив мое тело задрожать. Пальчики эльфийки коснулись моих волос, и я осмелился взглянуть на нее. Нереально, божественно прекрасная. Я с трудом удержался, чтобы не вскочить и не заключить ее в свои объятия, покрыть все ее тело быстрыми легкими поцелуями.

Никса с легкостью прочитала мои мысли и улыбнулась. Я неуверенно поднялся и протянул руки. Богиня сама скользнула в мои объятия. Темная макушка едва достала до моего подбородка, и я глубоко вдохнул в себя сладкий аромат ее волос. Каждый тонкий волосок на моем теле встал дыбом, перья встопорщились, и я зажмурился, пытаясь удержать в себе нахлынувшую стихийную магию. Мое тело наполнилось такой легкостью и энергией, что, наверное, я мог бы перевернуть мир одной рукой. А вместо этого я очень осторожно положил руку на затылок Богини и склонился к ее губам. Никса потянулась мне навстречу, прижалась всем телом, вызвав новую волну дрожи.

Не веря своему счастью, я глубоко запустил пальцы в густые шелковистые волосы. Каждой клеточкой своего тела я почувствовал ее возбуждение, ее бешено колотящееся сердечко. На краю сознания мелькнула мысль, что нельзя поддаваться, но я отогнал ее. Я хочу этого. Пусть это всего лишь обман, пусть она использует меня, но в этот самый момент она дрожит в моих объятиях. Я чувствую ее жар и холод, я чувствую ее любовь и ненависть, ее свет и кромешную тьму, я растворяюсь в своих ощущениях, тону в ее кровавых глазах, и, хафф побери, мечтаю, чтобы это никогда не закончилось.

Я первым разорвал поцелуй и, оглядевшись по сторонам, понял, что вокруг нас уже не Топи. Впереди все так же возвышался алтарь, но старый и покрытый толстым слоем засохшей крови. Похоже, это забытый храм Никсы в деревне темных. Богиня смотрела на меня со смесью удивления и разочарования. Понимаю. Но я должен выяснить, что происходит. Зачем я здесь? И почему она отвечает мне взаимностью? Я вновь потянулся к ней и заключил в свои объятия.

– Почему? – спросил я, взяв ее за подбородок и заставив смотреть мне в глаза. Пусть она разозлится и убьет меня за столь фамильярное отношение, мне не страшно.

– У меня несколько причин, – по пухлым губам скользнула мечтательная усмешка. – Но главное, ты очень похож на Него. Не внешностью, а своей душой. Ты полон тьмы, ты падаешь в пропасть. Я могу просто уйти и оставить тебя лежать, но что-то не дает мне сделать это. Ты нужен мне, Клауд.

Он – это, судя по всему, Ашш. Я внутренне похолодел. Вот уж не думал, что могу быть чем-то похож на отца всего сущего. Но.. неужели она и правда меня любит? Нет, невозможно.

– Кровавый Каратель? – предположил я.

Богиня отстранилась с легким разочарованным вздохом.

– Ты единственный, кто может разрушить замки, – она больше не смотрела мне в глаза. – Я чувствую в тебе силу Древних, она еще спит, но я могу ее пробудить. Ты освободишь меня и станешь моим вечным супругом. Я и правда люблю тебя, Клауд. И мне больно от твоего недоверия.

Мне тоже больно. Я и правда хочу верить, но слишком уж это нереально.

– Что я должен сделать? – мой голос прозвучал неожиданно хрипло. Сердце болезненно сжалось. Может, я и полный идиот, но от своего решения не откажусь. Войду в историю как очередной глупец, попавшийся на удочку Темной Богини. Ну и пусть. В конце концов, какое мне дело, что произойдет после моей смерти?

– Просто приди ко мне, Клауд, – она коснулась ладонью моей щеки, и во взгляде ее была неподдельная теплота. – Приди и забери меня из тьмы, пробуди от вечного сна. Я просто хочу жить.

Вместо ответа я вцепился в ее губы жадным поцелуем. Конечно, я согласен. Моя ладонь скользнула ей на спину, и я, удивленный собственной смелостью, прижал Богиню к холодному камню алтаря. Никса судорожно выдохнула мне в губы и выгнулась, подчиняясь. Голова шла кругом от усиливающегося запаха крови. Полумрак вокруг заискрился багряными каплями, и я зарычал, не в силах больше сдерживаться. Мир покачнулся и взорвался, расплескав густую темноту. Я закричал, поняв, что моя любимая исчезла, а я падаю вниз. Алтарь подо мной разлетелся сотнями каменных брызг, и все они как будто вонзились в мое тело, превратив его в одну сплошную рану.

Все закончилось внезапно. Щеку обожгло болью, и я открыл глаза. Передо мной, бледный и напуганный, стоял Тенелов.

Моя последняя ночь подошла к концу. Я вконец ослаб, последняя вспышка ярости выпила остатки энергии. Но ненависть к наемникам буквально разъедает вены, и, если представится возможность, я найду в себе силы для последнего удара.

Осада Драконьей Крепости началась. До меня долетают лишь отдаленные звуки битвы, рычание ездовых драконов, но все это периодически заглушается истошными криками напуганных эльфов. Я поначалу глазам своим не поверил. Вокруг наспех сооруженного алтаря выстроились десятки прочных клеток, набитых ушастыми собратьями Тенелова. Как я ни вглядывался, воинов Лексиана не обнаружил. В основном это были совсем молодые девушки и парни, скорее всего, ученики Академии. И когда Гильдия Хаоса успела набрать столько пленных? И, самое главное, где?

В стороне стояли несколько добровольцев из наемников. Идиоты, иначе и не скажешь. Я слушал пламенную речь Тенелова, но, если честно, не проникся.

Наемник долго вещал о приходе тьмы в Алассар, о том, что необходимо открыть врата и выпустить Богиню Смерти из долгого и несправедливого заточения. Он поклялся, что каждый, способствующий возрождению Никсы, получит второй шанс и огромную силу в придачу. Я бы засмеялся, но меня так туго обмотали цепями, что не было возможности даже нормально дышать.

Среди клеток черным вороном кружил некромант. Я кожей чувствовал его холодную, бездушную силу, которую смог бы описать одним словом – голод. Именно голод, жадный, неутолимый, беспощадный. Лицо темного мистика закрыла черная полумаска. Боится, тварь, что его потом кто-нибудь узнает? Я узнаю. Не лицо. Силу.

Некромант, наконец, сделал выбор, и из клетки выволокли темную эльфийку. Я могу лишь смотреть и "наслаждаться" зрелищем. Жертва орала и брыкалась в руках двух крепких наемников. Я подсознательно отметил, что не заметил в Гильдии Хаоса ни одного рыцаря. Это, наверное, не просто профессия, а какое-то личностное качество, внутреннее благородство, которое не позволяет эльфам ступать на путь разбойников. Мне глубоко наплевать на мучения ушастой расы, но от истошного визга заложило уши. Воздух слегка нагрелся от наплыва магии, и девушка внезапно замолчала, сделавшись очень покорной. С низко опущенной головой она позволила уложить себя на алтарь и покорно развела руки в стороны. Я приготовился услышать полный боли крик, но жертва лишь тихонько охнула, когда нож вошел в ее сердце.