Во дворе остались только я, Лелуш и едва дышащая Рейн на моих руках. Глупая девчонка, зачем она в это ввязалась? Похоже, белобрысый сломал ей ребра. Что он сделал с её глазами, мне даже представить страшно.

– Клауд, – услышал я сдавленный шепот.

Повернувшись к светлому, я натолкнулся на исполненный надежды взгляд. Идиот. Я снова едва поборол в себе желание разбить ему лицо. О чем он думал? Какие, хафф побери, мысли роились в этой глупой башке, когда он бил её? Но теперь он, кажется, понял, что наделал. А что было бы, не явись я вовремя?

– Она жива, – сжалившись, буркнул я. Честно, я не знаю, что мне делать. Первый раз я в такой идиотской ситуации. Рейн, она же мне никто. Почему я должен её защищать? Да теперь вся Академия узнает, что я оттащил от неё это белобрысое чудовище. – Может, объяснишь, что произошло?

Лелуш как-то весь сжался, в глазах промелькнул испуг.

– Я не знаю, – выдохнул он. – Я даже не помню, с чего все началось.

Я вздохнул. Звучит ужасно, но я его понимаю. Мне и самому хотелось пустить ей кровь, просто так, без причины.

– Убирайся отсюда, пока я не сорвался, – предупредил я, чувствуя, как запах крови проникает мне под кожу. Только бы не сорваться на Рейн. Но, прижав к себе хрупкое, практически невесомое тело, я понял, что никогда её не обижу. А теперь, в свете последних событий, я не смогу её использовать против Лелуша. Проклятие. Мне действительно хотелось кого-нибудь убить, и если этот придурок сию же минуту не уберется отсюда, я нарушу свое второе обещание Алексу.

– Я не хотел. – Он что, оправдывается? Сдавленно зарычав, я вскочил на ноги, оставив Рейн лежать на земле, и заметил спешащего к нам целителя. Мстительно усмехнувшись, я проследил, как Лелуш убирается прочь. Его лечить никто не будет. Пусть несколько дней походит с разбитой физиономией, ему это полезно.

 Дождавшись целителя и передав ему девушку, я направился на крышу. Мне необходимо остаться одному и подумать. Мне необходимо остыть, иначе кто-нибудь пострадает.

По дороге я пришел к мнению, что необходимо довести произошедшее до сведения герцога Моргенштерна. Я не доносчик и не подхалим, но, уверен, Алекс сможет что-нибудь посоветовать. Только что мне ему сказать? Я даже толком не понимаю, что произошло. По идее, все это не должно меня касаться, и задавать вопросы было бы глупо.

Забравшись на крышу Академии, я сразу понял, что не один. На самом краю, у южной башни, сидела хрупкая, съежившаяся фигурка. Обхватив колени руками, Лелуш уставился на раскинувшийся за стенами Академии Шаенон. Мысли его, судя по всему, были очень далеко, иначе он бы почувствовал мое присутствие. Я с трудом сдержался, чтобы не столкнуть его вниз. Ненавижу этого ублюдка.

Время подходило к обеду, и холодное солнце зависло в самом зените, осветив металлическую крышу. Казалось, Лелуш не чувствовал исходящего от прогретого за день металла тепла, как не видел он слепящего яркого света. Поникшие плечи выдавали его состояние. Похоже, светлый в крайней степени отчаяния. Что ж, пришло время мне сделать первый шаг.

Сделав пару глубоких вздохов, чтобы успокоиться, я встал за спиной эльфа.

– Решил спрятаться? – мой голос, вопреки стараниям, прозвучал насмешливо и ядовито. Светлый заметно вздрогнул, порванное ухо слегка шевельнулось, но он не обернулся, ничего не сказал.

– Что произошло? – снова начиная злиться, спросил я. – Ты хоть понимаешь, насколько она тебя слабее? И по уровню своих способностей, и чисто физически. Ты, придурок, о чем вообще думал, когда её убивал?

Тут я, конечно, преувеличил. Рейн была очень далека от смерти, если верить заявлению целителя. Но я буду не я, если не постараюсь уязвить побольнее этого самодовольного слизня.

Лелуш едва заметно помотал головой, и я, не выдержав, схватил его за шиворот и швырнул на лопатки. Замахнувшись для удара, я столкнулся с каким-то печальным, безнадежным взглядом огромных золотистых глаз. Глухо выругавшись, я отпустил недоноска, так и не разбив ему лицо. Не могу сказать, что светлый испытал облегчение. Мне кажется, он ждал этого. Даже не так, он хотел, чтобы я его ударил. Неужели до такой степени раскаялся?

Я не знаю, что остановило мою руку. Вряд ли это жалость, потому что мне до смерти хотелось ударить этого червя. Даже больше, я начал едва заметно дрожать при мысли о том, что мог бы с ним сделать. Вбивать кулак в его лицо снова и снова, слыша хруст костей, пока это ничтожество не запросит пощады. Но, посмотрев на Лелуша, я понял, что этот упрямец пощады никогда не попросит.

Грубо отшвырнув светлого прочь, я сел на край крыши. Поднявшийся ветер едва заметно шевелил мои перья, отчего по всему телу неприятно бегали мурашки. Я не знаю, что делать дальше. Не знаю, как выполнить обещание, данное Алексу.

– Я дрался с темными, – светлый заметно шепелявил. – С теми, что убили Кэрри. А Рейн стояла неподалеку. Но в один момент все изменилось. Я не знаю, почему она вдруг оказалась на линии моей атаки.

Зато я знаю. Темные умеют сбивать цель врага и перенаправлять его агрессию. Но кто такая, хафф побери, Кэрри? Хотя, вспомнив картину, увиденную мною на тренировочной арене, я понял. Кэрри – фамильяр светлого. Похоже, темные решили отомстить за смерть Сайна. Что ж..

Я должен был что-то сказать Лелушу, убедить его в том, что он невиновен, поблагодарить, в конце концов, за то, что не дал темным меня убить. Но вместо этого я молча поднялся и ушел с крыши. Кажется, у меня никогда в жизни не повернется язык назвать Лелуша своим другом.

Мягко спрыгнув на землю, я направился в свою комнату. Мне надо подумать, выработать какую-то стратегию. Вытащив из сумки точильный камень, я разложил на постели оружие и для начала как следует протер его ветошью. Процесс заточки оружия всегда удивительным образом прочищал мне мозги. В голове становилось удивительно легко, а на душе спокойно. Руки, занятые привычным делом, бабочками порхали по матово-блестящему металлу. Мои пальцы наизусть знали каждый камешек или кристалл, каждую неровность, каждую зазубрину, так что я без раздумий закрыл глаза и углубился в невеселые размышления.

От заточки меня отвлекли шаги, затихшие напротив моей двери.  Я несколько мгновений ждал стука, но в коридоре повисла мертвая тишина. Вздохнув, я рванулся было проверить, но передумал. Может, это Алекс прислал кого-то за мной присмотреть? Хотя, какая разница? Я здесь, а он там, и пока все остается так, меня это не касается.

Точильный камень мягко скользил по лезвию меча, когда дверь в мою комнату распахнулась от удара ногой. В нос ударил сильный запах эльфийской крови, который, признаться, за последнее время смертельно мне надоел. Я открыл глаза и неохотно прервал свое занятие. На пороге, тяжело дыша, застыл темный, один из друзей Сайна. Долго же он собирался.

Я неторопливо отложил в сторону меч, борясь с желанием вскочить и вышвырнуть прочь эту наглую морду. Я кожей чувствовал направленную на меня ненависть, и кровь в венах побежала быстрее в предвкушении хорошей драки. Мне в лицо полетела тяжелая латная рукавица, и я с легкостью поймал её.

– Сегодня. На закате. У Некрополя, – темный, имени которого я не знал, презрительно поджал губы, прожигая меня полным мрачной решимости взглядом.

– С чего ты взял, что я приду? – я швырнул перчатку под ноги темного, наслаждаясь тем, что маска холодного презрения исчезла с самодовольной ушастой морды. Эльф мгновенно лишился самообладания и дернулся ко мне. Я в ответ лишь усмехнулся, даже не пытаясь закрыться от предстоящего удара. Воздух вокруг эльфа затрещал от пробудившейся магии, и я почувствовал жаркое огненное дуновение на своем лице.

Но темный меня откровенно удивил. Обуздав всплеск энергии, он вернулся к порогу, так и не завершив удар. Спокойно подняв перчатку с пола, эльф посмотрел на меня как-то очень странно. Что же это? Жалость? В горле как будто образовался тугой ком, и я с трудом втянул воздух сквозь плотно стиснутые зубы.