Тот тяжело дышал, задыхаясь и глотая кровь из разбитого носа. Глаза, остекленевшие от болевого шока, смотрели в пространство.

— Понял тебя, — из кармана появился нож, тот самый, которым он срезал бирку с моего браслета. Лезвие со щелчком вышло в сантиметре от расширенного зрачка. — У меня нет времени. От кого?

У него не дрожала рука.

Нож, направленный на глаз, Андрей держал абсолютно неподвижно. Будет его пытать.

Издав сдавленный всхлип, я попыталась уползти на четвереньках. Я не чувствовала тела, в груди давило что-то тяжелое, словно задавленная истерика превратилась в булыжник, который теперь был вместо сердца. Я интуитивно пыталась спрятаться — куда угодно, только скорее...

— Лена!

Я заползла в темную ванную и забилась в угол: в спасительную темноту. Сквозь запах бытовой химии я чувствовала кровь из коридора. Смотрела в щель между косяком и дверью, но не видела, что там происходит.

— Твою мать… — неразборчиво пробормотал Андрей.

Раздался хлопок. Было так тихо, что слышно стало, как звонко об пол ударила гильза.

— Лена?

По тени я видела: Андрей направился сюда, и обеими руками зажала рот. У меня кружилась голова.

Он распахнул дверь и в ванную хлынул свет. Андрей присел передо мной на корточки. Я слишком часто дышала, прикрывшись от него руками, все плыло и не получалось сосредоточиться на лице. Я боялась его выражения: вдруг не показалось, и он правда ничего не ощущает?

— Успокойся…

Ладонь накрыла под футболкой напряженный живот.

От нее распространялось тепло — куда-то вглубь. Я не сразу поняла, что он делает, это было неожиданно: Андрей поглаживал живот пальцами, пытаясь меня расслабить.

— Тише, — прошептал он, и наклонился, губами щекоча щеку. — Тише, моя девочка… Ты зачем меня обманула?

Вдруг я ощутила толчок внутри живота.

Долгожданный... неуместный. Очень сильный, а за ним еще один.

Он тоже почувствовал: только что водил пальцами, и остановился. Даже затаил дыхание — оно со щеки исчезло.

— Это что было? Ребенок? Пойдешь со мной, — сказал он, возобновляя плавные движения. — Сама виновата.

Андрей подсунул под меня руки и поднял. Я была так перепугана, что не сопротивлялась. Застыла камнем и позволила отнести себя вниз, как безропотный груз.

Он посадил меня в машину — не в БМВ, в другую. Пристегнул ремень, и сел за руль.

— Куда вы меня забираете?

Для пустякового вопроса потребовались все мои силы.

— Мы теперь на «вы»? — он резко сдал назад, и развернулся. — Как себя чувствуешь?

Я была отрешенной, словно разделилась и одна часть меня осталась в квартире и переживала неудачную попытку похищения снова и снова. Хотя с какой стороны посмотреть — меня все-таки похитили.

Андрей был поглощен дорогой.

Больше всего поражало его спокойствие, хотя он убил двоих. Абсолютно никакого волнения. Я прислушалась к себе: сердце колотится, мышцы в тонусе, но пока не болит. Внутренняя дрожь не проходила. Мне бы лечь… Мне нельзя волноваться.

— Мне плохо, — я обхватила себя руками, пытаясь защититься.

Он увозил меня все дальше в глухомань, пока мы не прибыли в строящийся микрорайон. Голый пустырь, деревья, несколько готовых домов и масса недостроя.

Здесь же никого нет…

Когда Андрей вывел меня из машины, по пустырю гулял зябкий ветер, пахло стройкой — пылью и цементом. Я боялась идти с ним, но не пыталась противиться. Инстинкт подсказывал: все равно ничего не сделать, слушайся его, не зли, выбора нет. Он, наверное, как зверь меня выслеживал — иначе, как успел вовремя? Так же, как и те, кто пытался похитить.

Андрей впустил меня в новую квартиру. Пахло свежей побелкой… и сигаретами.

Это его логово. Он здесь живет.

Мне хорошую квартиру снял, а сам жил в спартанской обстановке.

Андрей запер дверь и развернул меня к себе. Я неосознанно втягивала голову в плечи, руки похолодели — я больше напоминала тряпичную куклу, чем саму себя. Крути, как хочешь.

— Не бойся меня, — невнятно попросил он. — Мне жаль, что ты это увидела.

Я избегала смотреть ему в глаза.

Меня пугало то, что я чувствовала. Жгучий страх, стыд, отвращение. Каждый раз когда он меня касался или наклонялся, меня начинала разбирать истерика и хотелось отгородиться. Только там в ванной меня успокоила ладонь на животе.

Там было страшно. Но здесь я боюсь его.

Снова начал ныть живот, доводя до паники. Если станет плохо, как в прошлый раз, он отвезет меня к врачу?

— Мне нужно лечь, — страх за малыша заставил меня говорить. — Пожалуйста, мне нельзя нервничать.

Андрей отпустил мои плечи.

— Пойдем.

По длинному беленому коридору отвел меня в дальнюю комнату. Квартира трехкомнатная, хотя по метражу небольшая. Необжитая. Везде пусто, словно ее готовили к ремонту. Там, куда он меня привел, была лишь кровать.

Охнув, я легла на бок, а Андрей притащил стул и сел напротив.

Я затаилась.

— Поговорим? — доброжелательно спросил он, асимметричная улыбка теперь казалась не милой, а жуткой. До меня только дошло, что, наверное, когда-то он получил выстрел в лицо. Вспомнив, как подушечками пальцев мне нравилось трогать неподвижный уголок рта, я закрыла глаза. — Ты должна была сделать аборт. Кто в девятнадцать оставляет ребенка неизвестно от кого?

Моя мама.

У него был глухой голос — плохо передавал эмоции. Говорил с трудом, но я понимала.

— Этим необдуманным поступком ты навлекла на себя опасность, и подставила меня. Я с роддома неделю глаз не сводил, ждал, когда выйдешь, чтобы первым тебя перехватить.

Сквозь ресницы я видела, что он разминает правую кисть.

— Теперь ничего не изменить… —  Андрей прерывисто вздохнул. — До родов останешься здесь. Будешь жить со мной. Потом я сделаю вам документы и найду жилье. Отдыхай.

Скрипнул стул — Андрей встал. Чиркнула зажигалка, он прикурил и вышел из комнаты.

С облегчением я уткнулась лицом в прохладный матрас: буря прошла стороной, и обняла живот, стараясь дышать ровно.

Малыш, как ты там? Все хорошо?

Мышцы расслабились. Сосредоточилась на вдохах и выдохах, а что он там делает — неважно. Не нужно больше ни о чем думать. Андрей не станет водить меня по врачам, придется самой решать проблемы, самой успокаиваться, и не вспоминать, что произошло во время похищения.

Я боялась повтора сценария. После прошлого потрясения, которое и вполовину не было таким ужасным, я попала в больницу. Мне дали список лекарств — как раз для такого случая.

Гладя живот, я прислушалась к квартире.

Тишина.

Его как будто нет.

Когда мы встречались, Андрей иногда уходил на кухню и сидел там так тихо, что казалось, что я одна… Воспоминание притупило страх. Несмотря на истории, это ведь он. Тот парень, защитивший от издевательств, с которым я полночи могла провозиться в постели. Мой ребенок от него.

Я осторожно села, а затем медленно привстала, придержав живот.

Малыш больше не толкался.

Я выглянула в коридор, добрела до кухни и остановилась на пороге. Андрей курил, сидя на стуле. Поднял голову и уставился на меня, выдыхая дым. Щурился, чтобы тот не ел глаза, из-за этого взгляд казался обманчиво насмешливым.

Но я уже научилась видеть его истинную суть. Суть волка в овечьей шкуре, чтобы не пугать других овечек.

— Что? — спросил он, догадавшись, что я боюсь начать.

— Мне нужны лекарства... Список был в сумке.

Она валялась среди хлама под вешалкой. Андрей нашел выписку и бегло прочел назначения.

— Я куплю, ложись, — он прикоснулся к белокурому локону. — Я должен тебя предупредить. Самое безопасное место для тебя теперь — моя квартира. Ты это понимаешь?

Понимаю ли я?

Понимаю ли, что не смогу уйти и, как он сказал, сломала себе жизнь, зачав от него? Я боялась смотреть ему в глаза с близкого расстояния. Через горловину черной рубашки рассматривала шрамы.