Ждать же часа, когда придется отправиться к беднякам в глухие переулки города, Жураси не стала, она уже имела контакт с больным оспой в доме турка Скэфа, крупного коммерсанта. В четвертом по счету доме было то же самое. «Увольняйте меня, мне безразлично, не стану я здесь гибнуть из-за объявившейся оспы. Берите вакцину и идите со своей девкой, ей привычней возиться с гноем, она и умрет в гное, а я – невеста и помолвлена».

С отъездом Жураси персонал пункта уменьшился ровно вдвое. Ото воззвал к небесам: что же делать? Он шлет новую телеграмму в Аракажу, требуя способных и смелых помощников, пусть приезжают с первым же поездом. Дома же, то и дело протирая руки спиртом и куря сигарету за сигаретой, он приходит в отчаяние. Просит совета у Терезы. Кто же может помочь, пока департамент Аракажу соберется послать им санитаров? Ведь как только придет запрошенная вакцина, потребуется четыре-пять групп, чтобы делать прививки. До сих пор в его распоряжении были Масимиано и медсестра, что делать без Жураси? Ведь не может же он, Ото, главный врач пункта здравоохранения, идти на улицу и, как простой санитар, сам делать прививки. Достаточно и того, что он и утром, и вечером дает указания и советы, обследует больных, констатируя новые и новые случаи. Ох, Тереза, это ужасно!

Тереза слушает молча, серьезная и внимательная. Она прекрасно понимает, что он боится, просто умирает от страха, надеясь, что она подскажет ему, что надо последовать примеру Жураси. Скажи она ему: уедем отсюда, зачем нам, молодым, умирать здесь, врачишка бы имел предлог бежать немедленно – я тебя привез сюда, я тебя и увезу отсюда, мы должны защитить нашу любовь. Но нет ни любви, ни дружбы, ни удовольствия в постели.

Шагая из угла в угол, врач Ото Эспиньейра становится всё нервознее и нервознее.

– А знаешь, что сказала эта сукина дочь Жураси, когда я обвинил её в бегстве от врачебного долга? Чтобы я взял в помощницы тебя!

Ответ Терезы был тверд и даже весел:

– Что ж, я иду…

– Ты? Да что ты?

– Пойду делать прививки. Нужно только, чтобы Маси научил меня.

– Ты с ума сошла. Я не позволю.

– А я и не спрошу у тебя позволения. Разве тебе не нужны люди?

И вот богомолки увидели, что Тереза и Маси дас Неграс идут со всем необходимым для вакцинации. Шеи их повытягивались от желания видеть всё своими глазами, но молиться они продолжали. Однако молитвы их не достигали ни неба, ни ушей Божьих, ни церковных сводов – у старых ханжей Букима просто не было сил, чтобы взывать к Богу. И куда это пошла сожительница врачишки с инструментами?

В момент погребения супруги ризничего раздались удары церковного колокола. Сильнее, звоните сильнее, в два колокола сразу, надо оповестить власти и Всевышнего, что черная оспа опустошает город Буким. Звоните, звоните, сеу викарий.

Скажите-ка, приятель, можно ли отдать последние почести умершему, если боишься сам, что умрешь, если каждую минуту оглядываешь руки, смотришься в зеркало, чтобы убедиться, не появилась ли у самого смертельная зараза?

Бдение у гроба покойника требует спокойствия, преданности и порядка. Нельзя под страхом смерти достойно проводить усопшего.

Когда эпидемия только начиналась, еще приглашали друзей готовить поминки, открывать бутылки кашасы. Но позже, когда она набрала силу и косила людей без жалости и передышки, от принятого обычая пришлось отказаться: у охваченных отчаянием родственников не было сил для церемоний с торжественными речами, плачем, причитаниями. Эпидемии кладут конец всему.

Где найти людей и денег, чтобы организовать бдение одновременно возле гроба двух-трех покойников? Да и нельзя держать разлагающиеся трупы в доме несколько часов подряд, от зараженного тела надо освобождаться как можно скорее, чтобы не заразиться. Позже уже не хватало ни сил, ни времени для похорон на кладбище, и всем умершим приходилось довольствоваться ямами, вырытыми у грязных дорог, где земля была мягче и легче было копать яму.

Когда приходят эпидемии и людей охватывает страх смерти, они заняты тем, что жгут навоз, отмывают гной, прокалывают волдыри и молятся Богу. До бдений ли им, друг?!

Торжественного погребения умершего префекта Рожерио Калдаса, прозванного Пожирателем Вакцины из-за отсутствия оной по его вине, с оркестром, длинной процессией учеников, солдат военной полиции, членов религиозного общества и масонской ложи и других выдающихся личностей, произносивших бы вдохновенные речи, превозносивших бы достоинства покойного – не каждый день представляется возможность отправить на кладбище префекта, скончавшегося при исполнении служебных обязанностей, – Буким был лишен из-за чрезвычайных обстоятельств. Проводы были немноголюдными, кратко выступил президент муниципальной палаты. «Префект пал жертвой гражданского долга», – заявил он, говоря о печальном конце изворотливого администратора, который в последний день был страшен: гнойники слились и образовали большие язвы по всему телу – обычное дело черной оспы в час смерти. Народ считает черную оспу самой опасной и страшной, её зовут матерью всех осп: белой, аластрима, ветряной. По мнению президента муниципальной палаты, покойный префект не иначе, как на себе решил, выполняя свой гражданский долг, испытать оспу, чтобы удостовериться, что она первоклассная, та самая, черная, прародительница всех остальных, а потом уж препоручить ей население города.

Доктор Эвалдо Маскареньяс был последним, кого проводили в последний путь с искренними словами сожаления. Восьмидесятилетний старик, почти глухой и слепой, со странностями, не заперся в доме, хоть и еле таскал ноги, и не уехал. Пока сердце работало, он ухаживал за больными – за своими пациентами и всеми остальными, кому требовалась его помощь и о ком ему сообщали, ведь были больные, которые прятались от врачей, боясь попасть в лазарет. Он делал всё, что мог, но много ли можно сделать, сражаясь с такой болезнью, как оспа? Подготовить лазарет для больных распорядился он, а в жизнь претворила его идею Тереза Батиста – правая рука доктора в столь трудные дни в Букиме, помогавшая ему до тех пор, пока не перестало биться уставшее сердце старика.

Но он успел послать через Терезу записку коллеге Ото Эспиньейре, чтобы тот просил прислать новую партию вакцины, иначе в Букиме погибнут все. Но уже к больному первый раз в жизни прийти не смог.

Тереза Батиста еще совсем недавно выступала в кабаре как артистка, была любовницей, проституткой, преподавательницей грамоты для детей и взрослых, дебоширкой для полиции трех штатов Федерации – и вот теперь за короткое время стала медицинской сестрой, пройдя полный курс обучения у доктора Эвалдо Маскареньяса и санитара Маси дас Неграс. Как говаривала еще дона Мерседес Лима, её первая учительница, у Терезы всегда были способности всё быстро усваивать.

Она не только научилась делать прививки, мыть волдыри марганцовкой и камфорным спиртом, но даже ухитрялась убеждать делать прививки тех, кто особенно упрямился, боясь получить болезнь от вакцины, ведь на прививку организм давал реакцию: жар, сыпь, волдыри, но реакцию неопасную. Маси был нетерпелив, проводя вакцинацию населения, часто прибегал к силе, вызывал конфликты и только усложнял выполнение задачи. Терпеливая и улыбчивая Тереза объясняла, по­казывая след от прививки на своей собственной смуглой руке, делала себе прививку снова, чтобы убедить людей в безопасности совершаемого. Все шло хорошо, люди стали сами приходить в пункт здравоохранения и ждать, когда подойдет их очередь, чтобы сделать прививку, и вдруг запас вакцины кончился. Отправили новую телеграмму в Аракажу с требованием помощи.

Доктор Эвалдо, озабоченный растущим числом больных, получил в магазине несколько матрацев для лазарета бесплатно, они предназначались для тех, кто должен быть изолирован, так как для лечения дома у них не было условий, а они представляли большую опасность для окружающих. Однако, прежде чем взять эти матрацы, нужно было вымыть и вычистить барак, пред­назначенный для лазарета, он находился в лесу, вдалеке от города, жители которого туда никогда не заглядывали.