Почему Тереза продолжает стоять, не молится о душе покойного? Человек он достойный, несомненно, но женатый, отец, дед, погрязший в смертном грехе. Чтобы спасти его душу, нужны молитвы и молитвы, мессы, обеты, покаяния, надо раздавать милостыню и оказывать благотворительность, а кто должен больше всего просить за него Бога, как не эта еретичка? Молиться и каяться в греховной связи с чужим мужем, в своей испорченности: требовать невозможного от старика, уже растратившего свои силы! Она одна виновата в его смерти, на ней лежит вина, ни на ком больше.

Старый жизнелюб, не желавший уронить свое мужское достоинство в глазах женщины, которой двадцать, ненасытной, нуждающейся в сильном молодом мужчине, а то и не в одном. И почему эта девка не нашла себе кого-нибудь среди городских парней? Найди она кого-нибудь – сберегла бы старого осла. А теперь вот, кто знает, может, надеясь получить в наследство кучу денег, она сознательно и довела его до инсульта?

Почему она не становится на колени, чтобы молиться о душе грешника? Он того заслуживает – и молитв, и месс, и пения псалмов. Нина привыкла прислушиваться к тому, что говорят хозяева. Когда она принесла им кофе в сад, она слышала, как, разговаривая с Терезой, доктор упоминал о завещании. Почему же безбожница не жалуется, не посыпает пеплом голову, не разражается рыданиями и воплями, ну, хотя бы для вида? А продолжает стоять здесь, немая и глухая ко всему. Должна же она по крайней мере удовлетворить окружающих своим горем, особенно теперь, когда она ждет оглашения завещания и раздела имущества, которое она вскоре же промотает с каким-нибудь парнем в Аракажу или Баии! Наверняка изрядная сумма, деньги, украденные у законной жены и сыновей, которым по праву принадлежит всё. Богатая, свободная и хитрая – грех-то какой!

Опытная, видать, бессердечная девка, довела старика до смерти, но не собирается благодарить усопшего, сходившего по ней с ума и сорившего деньгами, не желает сотворить ни одной молитвы и слезы не прольёт, в её сухих глазах – странный огонь, они что горящие угли. Нина клянет старика и проклятую девку в покаянной молитве.

Когда Нина уходит привести себя в порядок и согреть воды, Тереза, оставшись в комнате, садится в ожидании врача на край кровати и, держа холодную руку Эмилиано в своей руке, нежно высказывает ему то, что не сумела сказать вчера вечером в саду, под сенью деревьев, где они при свете луны вели разговор, сидя в слегка раскачивающемся гамаке, для Терезы эта беседа была неожиданной и удивительной, для доктора Эмилиано Гедеса – последней.

Будучи всегда таким сдержанным по отношению к своей семье, Эмилиано внезапно разоткровенничался и поведал ей о своих огорчениях и неприятностях, отсутствии понимания и ласки, странном одиночестве, домашнем очаге без любви. Голос его был печальным, оскорбленным, гневным. У него, в сущности, не было другой семьи, кроме… Тереза – единственная его радость. Он говорил ей, что чувствует себя старым и дряхлым. Но мог ли он думать, что стоит на пороге смерти? Если бы он знал это, он принял бы все необходимые меры. Сама Тереза никогда ни о чем не просила, она довольствовалась обществом и нежностью доктора.

Ах, Эмилиано, как же жить теперь, не ожидая твоего приезда в Эстансию, всегда столь неожиданного, не бежать навстречу тебе по саду, заслышав твои уверенные шаги хозяина, не слышать твоего голоса, не прижиматься к твоей груди и не получать поцелуя, чувствуя, как усы твои щекочут губы, а кончик языка обжигает? Как жить без тебя, Эмилиано? Меня не пугают ни нищета, ни бедность, ни тяжелый труд, ни труд проститутки, без дома, без семьи, меня пугает твое отсутствие, невозможность услышать твой голос, смех, блуждающий по комнатам, саду, не чувствовать твоих рук, тяжелых и ласковых, быстрых и медленных, теперь уже холодных, как и губы, не иметь твоего доверия и возможности жить рядом. Вдовой станет другая, я же стану не только вдовой, но и осиротею.

Только сегодня я поняла, что люблю тебя с первого взгляда. Люблю с того самого дня, когда увидела на ферме капитана тебя, знаменитого доктора Эмилиано Гедеса, владельца сахарного завода в Кажазейрасе. Я посмотрела на тебя и нашла красивым. Теперь мне остаются только воспоминания, и ничего больше. Ничего, Эмилиано.

Верхом на вороном коне, с отделанной серебром и сверкающей на солнце сбруей, высокие сапоги, вид гордый, тон хозяйский – таким увидела Тереза Эмилиано Гедеса, подъезжавшего к дому и ферме капитана, и, хотя в ту пору была простой, невежественной девчонкой, рабой, она заметила его и выделила среди прочих. В гостиной она подала ему только что приготовленный кофе, а доктор Эмилиано Гедес, держа кнут в руке и поглаживая усы, глядел на неё, не спуская глаз. Рядом с ним капитан Жусто выглядел жалким ничтожеством, презренным подхалимом, рабом. Почувствовав на себе взгляд заводчика, Тереза посмотрела на него внимательно, и в глазах её вспыхнул ответный тёплый огонёк. Доктор Эмилиано не оставил его незамеченным. Спускаясь с узлом белья к ручью, Тереза еще раз увидела его скачущим и, обратив внимание на сверкающую на солнце серебряную сбрую, остро ощутила убожество окружающей её жизни на ферме.

Значительно позже, познакомившись с Даном и влюбившись в него, Тереза, потерявшая голову от красавчика студента, вспоминала доктора Гедеса и невольно сравнивала его с Даном. А когда доктор Эмилиано Ге­дес путешествовал по Европе, произошла та трагическая история с капитаном Жусто, Терезой и Даном, но узнал доктор о ней только спустя несколько месяцев после возвращения в Баию. Его родственница Беатрис, мать Дана, поспешила к Эмилиано Гедесу, моля его в полном отчаянии:

– Даниэл впутался в ужасную историю, кузен! Нет, его впутали, он стал жертвой настоящей змеи!

Она молила о помощи, надеясь оградить сына от процесса, в который вовлёк его как сообщника пре­ступления заместитель судьи. Речь идёт о том чиновнике, который претендовал на место судьи в Кажазейрасе, отданное по вашей просьбе (помните, кузен?) Эустакио. Теперь он сводит счеты с парнем и требует от прокурора осуждения Даниэла вместе с этой девкой. Одновременно Беатрис преследовала цель добиться перевода мужа в другой район, ведь теперь в Кажазейрасе ему спокойно работать не представляется возможным, да и оставаться в столице штата он тоже долго не может: это превратит жизнь семьи в ад. Дона Беатрис просит у дорогого кузена чистый носовой платок, чтобы вытереть слезы. С такими-то неприятностями никакие пластические операции от морщин не спасут.

Выяснив из путаного рассказа Беатрис, что речь идёт о Терезе, доктор Эмилиано, прежде чем заняться делами родственников, позаботился о безопасности девушки, связавшись с Лулу Сантосом, находившимся в Аракажу. Верный человек, не раз доказавший свою преданность, народный защитник хорошо знал законы и способы их обойти.

– Освободи девушку из тюрьмы, помести в надежное место и постарайся закрыть это дело, сдав его в архив.

Освободить Терезу из тюрьмы оказалось нетрудно: она была несовершеннолетней и взятие её под стражу было чудовищным нарушением закона, не говоря уже об избиениях. Судья согласился освободить её, но обвинение в избиениях отверг: он такого распоряжения не давал, Это дело рук полицейского инспектора – друга капитана Жустиниано Дуарте да Роза. Сдавать дело в архив он тоже не собирается, он доведёт его до конца. Лулу Сантос настаивать не стал, поскольку Кажазейрас-до-Норте находился в штате Баия, а народный защитник – в штате Сержипе. Поместив Терезу в монастырь, Лулу сообщил Эмилиано Гедесу об отказе судьи сдать дело в архив и стал ждать новых распоряжений.

Тереза, ничего не зная об участии доктора Эмилиа­но Гедеса в её судьбе, договорилась с Габи – та посетила её в тюрьме и посочувствовала ей – о своей дальнейшей жизни в её пансионе, а оказавшись в монастыре, сбежала оттуда и явилась к Габи.

Врач Амарилио Фонтес, смешливый старик и обжора, который всем прописывал диету, а сам пожирал всё подряд и в огромных количествах, за шесть лет стал близким другом Эмилиано Гедеса и непременным сотрапезником за его богатым и хорошо сервированным Терезой столом; он приходил полакомиться каждый приезд Эмилиано Гедеса в Эстансию, участвуя в завтраках и обедах, с которыми могли соперничать разве что в доме Нассименто Фильо, однако французские вина и ликеры у доктора были вне конкуренции. А Эмилиано Гедес бывал теперь в Эстансии часто и даже как-то сказал доктору: «Как-нибудь, мой дорогой Амарилио, я приеду и останусь здесь навсегда – нет лучше края, где можно было бы лучше провести свою старость».