- …Рядовой… – продолжив исследовать мою скромную личность, осуждающе добавил сотник.
- Бывший! – в тон ему ответил я.
Очень хотелось показать язык и сказать: «Не завидуй!», но за краткий миг морального удовлетворения пришлось бы платить долгим ожиданием в приёмной. Не надо злить человека, от которого зависит то, как быстро тебя примут, верно? Он тут власть, а не молодые лоботрясы, неспособные уследить даже за собственными носками.
- Почти бывший! – въедливо поправил сотник. – Пока ещё не перевели.
- И верно! – согласился я. – Тогда пока ещё рядовой.
Глядя, как неторопливо мужчина клацает по клавишам, очень хотелось самому зайти за стойку и поклацать за него. Но я, конечно, сдержал эти порывы мятущейся юношеской души.
- Перевод в Тёмный Приказ. Присвоение титула «отрок», – проговорил сотник Очевидность.
- Так точно, господин сотник! – отозвался я, чем, наконец, невероятно порадовал военного.
Пальцы по клавишам застучали бодрее, а густые усы величественно встопорщились над губой. Ну просто хоть сейчас на доску почёта с подписью «Гордость царской армии»! Федя и сам был сообразительным мальчиком: понимал, что к любому можно нащупать подход. А уж с багажом знаний от Андрея Рыбакова я и вовсе легко находил нужные слова.
Так-то подход и вправду можно найти к любому. Ну почти. Главное – не перепутать и не дарить сотнику шоколадку, которую приготовил для милейшей секретарши. Тут нужен либо армянский арбун (в моей прошлой жизни его называли армянским коньяком или армянским бренди), либо что-то такое, что подогреет самолюбие высокого чина: правильные слова, уважительное отношение…
Человек – существо сложное и социальное. Порой эфемерное признание заслуг для него важнее, чем материальные блага. Раз уж возникла такая коллизия, что дворянин оказался на короткий миг обычным рядовым, то не надо выпячивать больную гордость и стучать себя в грудь, требуя от сотника царской армии в ножки кланяться. Он в любом случае для страны сделал в свои годы больше, чем я.
Погладь его самолюбие, потешь его высокомерие – и он быстро-быстро сплавит тебя с глаз долой, пожелав напоследок удачи и назвав «вашбродием»: мол, признаю и твой титул, и твоё новое положение в обществе. Но ни в коем случае не лишай его краткого мгновения счастья!
И я не стал. Ну не дурак же я, верно?
- Дело я отправил, – сообщил сотник. – Ваше удостоверение, ваш бродь. Проходите к сто шестому кабинету и ждите вызова.
- Покорнейше благодарю! – не упустил я случая ещё разок потешить душеньку сотника, за что заслужил благодарный кивок.
Сто шестой кабинет отличала дубовая массивная дверь и бронзовые ручки в виде «вздыбленного барса» с «солнышком» на декоративной накладке и «пикирующим соколом» на торце стержня. Все три государственных символа на одной несчастной дверной ручке… Это была прямо-таки заявка на успех!..
Табличка на двери гласила: «Старший голова Военного Приказа Соболев Максимиан Менеевич».
И вот тут мне память Рыбакова ничем помочь не могла. Она только «агрилась» на пикирующего сокола. Уж больно он напоминал тамги, которые Рюриковичи использовали до прихода Тьмы. А эти тамги Андрей из-за некоторых ассоциаций своего мира очень не любил.
Зато здесь мог помочь мальчик Федя, который быстро и по полочкам разложил то, что видел. Вздыбленный барс был почти официальным гербом Руси. Дело в том, что до нормальной геральдики в этом мире так и не дошли: перед лицом Тьмы и её отродьев как-то не повыпендриваешься. Поэтому, чтобы долго не думать, в герб Руси перекочевали стоящие на дыбах барсы со щитов дружинников.
И появление барса на двери означало, что за ней сидит лицо государственное, облечённое властью и серьёзными полномочиями. Абы кому барса на кабинет не повесят – это ж понимать надо!
Ну а солнышко было неофициальным символом дворянского сословия. Оно появлялось на круглых выпуклых щитах знатных ратников, со временем перекочевав на «гражданку». И появление этого символа на дверной ручке означало, что сидит тут человек непростой, родовитый – но не двусердый.
Даже у дворян не все члены рода обретали чёрные сердца. И тогда им была прямая дорога в царскую армию. Там их быстренько брали под крыло члены династии Рюриковичей – на что и намекал, видимо, пикирующий с дверной ручки сокол. По стилистике он, правда, сильно напоминал двуглавого орла, который здесь остался за Ромеями и династией Палеологов, уже в третий раз вернувшейся на цареградский престол.
Ну так братья по вере… Неудивительно, что Рюриковичи по здравому размышлению косили под более древний род Палеологов. Это в мире Андрея один из Рюриковичей себе Софью в жены заполучил. А тут о ней и не помнил никто: может и вообще не родилась.
В общем, по всему выходило, что за дверью сто шестого кабинета меня поджидает высокопоставленный чиновник, родовитый аристократ и верный союзник взявшей его под крыло династии русских царей.
Вот и пришлось мне думать, как к этому ужасу подступиться… Причём тут надо было самому мозгами ворочать, а не в Андреевой голове копаться.
Будучи рядовым солдатом-срочником, я бы и на пушечный выстрел к этому кабинету не был допущен. Не было во мне, пока я двусердым не стал, ничего такого, чтобы удостоиться приглашения.
А всё, чем могла помочь память Андрея – так это подсказать, что мне предстоят серьёзные «смотрины». Сейчас меня морально препарируют, проверят на верность и сообразительность…
А затем отправят подробную характеристику в Тёмный Приказ, где по результатам повторной проверки уже будет вынесен вердикт: стоит ли тратить на мальчика Федю ресурсы и время уважаемых людей.
Что я мог сказать себе в тот момент?
- Добро пожаловать в мир большой власти или ещё большего облома, Фёдор! Вот сейчас и узнаем, из какого теста слепилась твоя двойная личность, и каким ты будешь пирожком!
Чтобы не маячить посреди просторного коридора, я осторожно присел на стул для посетителей и стал ждать. Через минуту к кабинету промаршировала красивая девушка в военной форме и с моими, видимо, документами в руках. Постучавшись в дверь, она вошла и всего через двадцать секунд вышла. При этом в мою сторону она даже не глянула, будто меня здесь не существовало. Так и исчезла, равнодушно стуча каблучками в направлении приёмной.
Ещё через пять минут дверь открылась, и на пороге застыла серьёзная дама в годах, которые никак не удавалось прочитать. На неё легко ложился любой возраст от тридцати до пятидесяти. Просто женщина, просто функция, просто скала! Такой не нужны шоколадки и подарки. Такой лучше нести сразу чью-то голову… Можно даже свою… На блюде… На золотом блюде, само собой. Бижутерия тут не катит.
- Седов Фёдор Андреевич? – с профессиональным равнодушием уточнила она у меня.
А я встал и, самым вежливым образом кивнув, одновременно поклонился. И, понятное дело, продублировал всё это голосом:
- Точно так! Добрый день!
- Добрый день, ваше благородие! – одобрительно приподняв самый уголок брови, отозвалась женщина. – Проходите. Его сиятельство ждёт вас.
Сиятельство – значит, князь. Скорее всего, безземельный, но от этого не лучше. Если окажется молодым – оттопчется он по мне, как стадо слонов, мстя за собственную обычность и моё раннее двусердие. А если в годах – здесь уже возможны варианты.
С замиранием сердца я вошёл внутрь, в небольшую приёмную, где трудилась доверенная дама, как тут называли секретарей. И остановился, ожидая приглашения в следующую дверь. А дама прошествовала мимо, обдав меня лоском холодной идеальности, и, постучав в следующую дверь, дождалась возможности заговорить.
- Седов Фёдор Андреевич, отрок, – сообщила она обладателю кабинета, а я замер, как кролик, боясь пропустить ответ.
- Жду… Ознакомился… – прозвучал глубокий голос, какой появляется у мужчин глубоко за сорок. – Пусть войдёт.
- Проходите, – доверенная дама указала на дверь.
Когда я вошёл, внутри меня в тесных объятиях сплелись два чувства. Облегчение оттого, что армейскому голове оказалось за шестьдесят, а значит, он уже давно смирился с отсутствием чёрного сердца.
