— Понял, понял, молодой человек, — кивнул Коба, перебирая бумаги. — Это просто прибавка к показателям, исходя из зарплатной части… хитро. Эх, где то время, когда сразу делали на совесть? И никаких комплектующих в магазинах не было, а только в ЖЭКе на складе.
Боря, не смея горевать по временам, в которых не жил, лишь улыбнулся, вручил ему пачку бланков, подмигнул и пошёл чистить сливы в ванной. Затем углубился в работу на кухне. Плотность застроек кухонного гарнитура высокая, и чтобы поменять трубы воды, требовалось его отодвигать. Но всему мешала газовая плита с часто безумно-коротким шлангом, которую газовщик один, экономя копеечку и менял на месте. Что мешало ему добавить хотя бы полметра-метр гибкому газовому проводу, кроме экономии, представить было сложно. Так что прежде, чем добраться до труб воды, требовалось перекрыть газ, выдвинуть плиту в режиме «вот-вот порвётся», и лишь потом браться за кухонные гарнитур, устраивая на кухне игру в тетрис.
Это если обычная планировка. При дизайнерской можно было потратить ещё больше времени, чтобы добраться до демонтажа и монтажа труб у стены.
Отодвинув мебель, Боря выглянул в коридор, где Рома только закончил сверлить дырки под держатели трубы горячей воды. Сама по себе она весила мало, но ощутимая длина трубы при наполненности водой увеличивала вес многократно и требовала крюков в стене. К тому же за неё всегда могла зацепиться хозяйка, что вздумает убрать паутину из углов, встанет на стульчик, а затем падая, ухватится на трубу. Исходя из техники безопасности, труба должна держать не только свой вес, но и такие вот экстремальные немотивированные нагрузки. Проблема лишь в том, что сами они держатся часто за стены в десяток сантиметров глубины и просто не рассчитаны на такие нагрузки.
Но самое гнусное, что трубы в коридоре приходилось изгибать, так как коридор даже не думал быть строго-ровным. И плутая из кухни в коридор через стену, по той же стене, что делала изгиб под дверь в зал в сорок пять градусов, вновь выравнивалась при завершении в туалет, где снова делал изгиб у потолка, но уже под девяносто градусов.
— Так, иди на кухню запилы под батарею делай, — тут же перенаправил сотрудника Боря, прикидывая как удобнее справиться с этой задачей при прокладке труб.
Рома, что предпочитал тяжелую музыку, словно испытывал особое удовольствие от громкого звука перфоратора. А чтобы не было скучно, перерывы между сверлением дополнял распевкой гроулингом и кашляя, пил чай с ромашкой, заботливо предоставленный старушкой, которая вилась за ним хвостиком.
Только он не учёл, что тело после утренней «работы» уже подустало, да в обед юноша измотался «в конец». Поэтому, когда рыжий сделал все дырки в квартире номер 15, ощущал себя медузой, распластавшись в любимом кресле Кобы. Но рядом с ним вновь образовалась бабушка с блинчиками. Она же смахивала ему пот платком и засовывала один за другим в рот, чтобы руки не пачкал.
— Сарочка, но что же это получается? — заметил эту несправедливость Коба, вскоре вернувшийся по заявкам с пачкой бумажек в большой папке. — Им и наши деньги, и еда, и забота?
— Мося, я тебя умоляю, — отмахнулась от него старушка. — Он же такой худенький. Смотри сам — ручки дрожат.
Рома показательно поднял руку. Дрожала она и пальцы. Даже добавил:
— Во, во, а мне ими ещё партию играть.
— Сара, ну ты бы отошла от молодого человека. Таки неизвестно что он этими руками до тебя делал. И что там ещё за партия. Вдруг у тебя от неё появится сыпь?
— Мося, а что, если я не против поиграть? Сыпь — не худшее, что с нами было.
— Сара, побойся бога. Какие наши годы? Какие игры?
— Я ещё молода, это ты постоянно бурчишь. Говори за себя. А за молодого не говори и не наговаривай. Он же такой красивый. Не то что… некоторые… Кушай, рома, кушай.
— Борис, вы теперь будьте поаккуратнее, — тут же заметил Коба, вручив пачку бумаг. — У Сарочки новый фаворит. А значит, вам свадьба уже не светит.
Посмеиваясь, Глобальный провёл трубы горячего отопления, быстро разобрался с холодным водотоком, что в отличие от горячего кругового, подавался независимо на кухню и в ванную с туалетом просто вдоль стояка. Подводя к старым кранам новую подводку воды вместе с установкой новых фитингов на причинное место, Боря вскоре взялся за батареи.
Когда комплекс работ в двухкомнатной квартире был окончен, время близилось к ужину. Шестой час.
— Твою мать. Не успеваем ничего, — буркнул Глобальный, опустошая чай из термоса, строго посмотрел на Рому. — Хватит блины жрать, ускоряемся!
— Но они же с клубничным вареньем! — запихал в себя последний блин Рома и снова взялся за перфоратор. — Всё, второе дыхание открылось! Где сверлить?
Повторить комплекс работ в квартире номер 14 удалось к восьми вечера, так как квартира там была всего лишь одна, и жившая там старушка с котом попыток накормить рыжего не делала, только придирчиво ходила вокруг да около, чтобы гречка ни один пакет не пропал без присмотра. Кота Рома правда умудрялся украдкой гладить. Правда шерсть кошачью не одобрял. Но дискомфорт отлично разбавлял запах лекарств по всей квартире. А когда бабка начала натирать колени чем-то вроде звёздочки, Боря пожалел, что не взял из инструментов и затычки для носа.
Однако, и тут работа спорилась. Рома потел, разделся по пояс, но сверлил до последнего.
А вот работа в 13 квартире, где было уже три комнаты, дотянулась до одиннадцати часов, после которых работники шуметь уже не имели право. И последний крюк под батарею Боря воткнул в 22.48.
Не ощущая ни рук, ни ног, Рома сел поверх груды металлолома на площадке и просто хотел уснуть или умереть, тут уж что получится. А Боря сходил в подвал и вернул подачу горячей и холодной воды по всем трубам на радость всем жителям подъезда.
Проверив каждое сочленение, Боря получил расчёт от трёх квартир. Но остальным 12 квартирам пришлось ждать своей очереди на ремонт на следующие дни.
— Да вы не переживайте, за завтра-послезавтра всё сделаем, — уверил он людей и каждый разошёлся по квартирам.
Скосив взгляд на груду металлолома на площадке, Боря прикинул, что сдать его можно и завтра, а то и послезавтра. А вот видеокарту Коба вынес на ту же площадку вовремя, с лёгком помпезностью вручая бонус к работе с пакетиком блинчиков в придачу.
— Другое дело, Борис. Совсем другое дело. Вот сейчас как помоюсь и… спать. А если Сарочку больше волнуют рыжие сорвиголовы, то пусть сама себе пятки пемзой трёт. Я умываю руки.
Боря усмехнулся и отдал коробку Роману.
— О, а у меня такая же, — тут же заявил рыжий, рассмотрев коробку. — Зачем мне две?
— Рот свой замолчи уже, — устало добавил Боря и снова забрал видеокарту, взамен вручил пятитысячную. — Держи, аванс. С металлоломом завтра порешаете. Оставим пока… Ничего, Моисей Лазаревич? Покарулите?
Коба кивнул.
— До завтра потерпит, большинство злоумышленников домофон выдержит, а от прочих ночных, так уж и быть, отобьёмся… отдыхайте.
Рома с кряхтением поднялся от груды металла. И оба сантехника, едва переставляя ноги, поплелись вниз по лестнице, не забывая тащить инструментарий. Дико голодные, не чувствуя ни рук, ни ног, они едва нашли в себе силы на новый разговор:
— Раньше не мог сказать, что у тебя есть компьютер? — обронил Глобальный, припоминая что под эту авантюру с переработкой он в основном подписался из-за одного рыжего юноши, а тот вместо того, чтобы вокальные данные показывать возможному продюсеру, скорее взбесил его и покусился на святое — сидел пыльный в хозяйском кресле.
— А ты что, так ни разу и не заходил в мою комнату? — ответил напарник, не замечая таких мелочей по жизни. — Ты же в курсе, что у Новокуровых больше, чем одна комната. Или тебе за пределы спальни не очень-то и надо было?
Боря насупился, снял автомобиль с сигнализации, убрал инструменты и буркнул:
— Вообще, это Лёхе карта, чтобы тебе, дурню, клип сделать. Мог бы и спасибо сказать.
— Ага, спасибо. С Оксанкой клёво получилось, — только и ответил подоглохший рыжий. — Теперь женюсь.
