Он так и хотел сказать, но она оделась первой, первой чайник поставила, а потом выскользнула куда-то.

«Есть всё-таки в женщинах какая-то загадка. Да, Борь? Мысли они что ли читают?» — добавил внутренний голос. Пока воробей за окном мог наблюдать с какой резкостью хозяин метнулся к раковине и струю пустил.

Сделал своё чёрное дело, Боря новый вкус жизни ощутил. Затем всё тщательно помыл и лишь после этого принялся стираться, а затем выжимать то, что пыталась отжать Даша. Но какими бы сильными руки не были спортсменки, она всё-таки девушка. Ей машинка стиральная нужна и сушилка. А не носки крутить над раковиной.

Боря подозревал, что можно быть мастером спорта по чему угодно, но всегда после попытки женщины отжать бельё от воды, там должно что-то остаться. Вот и сейчас Глобальный с усмешкой наблюдал, как мастерка, штаны, майка, носки и кроссовки скидывают лишнюю воду в отверстие.

Но главное — старалась!

А вот повесить сушиться не на что. Потому что сертификат стоял на столе в ожидании, сантехник куда-то запропастился на пару недель, бросив дело на половине пути. Все вокруг мёрзнут, с опаской поглядывая на торчащие трубы. Дело не сделано, а он тут развлекается.

То, что в кабинете довольно холодно, Боря ощутил спустя пару минут, когда остыл от реанимационных мер. Но Дашка скучать не дала… И сразу после того, как дала, а затем повторила, принесла в кабинет кружки, выключила давно кипящий чайник со сломанным датчиком температуры, разлила по емкостям заварку, бухнула мёда из шкафчика, заставила залезть на диван с ногами, укутала в плед, и сунула горячую кружку в руки.

— Слышишь меня, наконец?

— Да… а ты что-то говорила? — ответил Боря, довольный тем, что не придётся учить азбуку для глухонемых.

Всё-таки есть положительные моменты, когда у человека всё работает. Ценить это нужно.

Хотя на досуге можно было и подучить, вдруг пригодится умение читать по губам? Но где этот досуг? Работы столько, что хоть волком вой. Да и на телефоне уже семнадцать пропущенных, пять из которых голосовых.

Что-то подсказывало, что Моисей Лазаревич недоволен задержкой. А может Стас волнуется или батя пытается выяснить какую породу древесины сын предпочитает в заборе?

Не важно это всё. Важно, что рядом сидит женщина с приклеенной улыбкой. А в улыбке той смущённой столько всего намешано, что гадай и гадай весь вечер, а затем всю ночь… только утром не забудь на работу выйти.

Дело само себя не сделает.

В ночи на поскрипывающем узком диване для одного уместились двое. Комфорт ничто — но хоть глаза сомкнуть, дух перевести. Тяжёлый был день, насыщенный. Впечатления столько, что хоть в дневник записывай. А потом в старости перечитывай и вспоминай у костра.

Сон, однако, чуткий, тревожный. Боря просыпался всего раз пять или восемь. Тут уж как посмотреть. Пять раз его будила неутомимая Дарья, поверившая в мужскую силу бесконечной любви после чая с женьшенем. Что обтирание для него, то фраза «мы сегодня закрываемся пораньше» для других.

А трижды будили — зубы. Левое ухо притихло, лишь похрустывало. А вот правое углубило проблему, стреляло как из автомата, дёргая нервы от горла до виска. Нарывало все дёсны на правой стороне, как пальцами пианиста клавиши. И туда за этим делом ваты напихали в спирте. Чтобы прогрело, значит, всё.

А оно греет. А затем: дёрг, дёрг, дёрг! Бьёт по точкам, выборочно. Если капля камень точит, то начала она от сего момента и готова была продлиться в бесконечность, как по мнению Бори.

Снова хотелось вырвать каждый зуб, только теперь по отдельности, в разные моменты времени. Или все сразу для профилактики. Но потом на вставные на напасёшься.

Кто кого будил, сразу и не понять. Вроде только повернёшься, руку онемевшую из-под девы нагой вытащишь, от прилива крови порадуешься и жить можно. Так она тут же ластится начинает. Реагирует на «домогательства».

— Боря, ты опять? Ну давай, — говорит.

Гладить приходится, почёсывать, даже чухать за спинку. А где спинка, там шейка подключается, изворачивается, и снова губы тянутся.

Всё по новой начинается — от искры разгорается пламя.

Но всё хорошее когда-нибудь заканчивается. Так и утро ночь оборвало. С тоской посмотрев на сертификат, подхватил Боря барсетку со всем необходимым и пообещал себе в первую очередь поставить автомобилю стекло, а во вторую сделать Дашке предложение.

Что действительно понял Глобальный, это то, что уши лучше беречь от проветривания. Укутавшаяся в плед гостеприимная хозяйка сонно плямкала натруженными губами. Дорвалась до всего, что пожать посмела. А чего стеснялась, то жала с закрытыми глазами.

Лучше и не вспоминать, что в сумраке кабинета творила директор спорткомплекса Юность, что точно станет «Счастьем» при расширении, едва бассейн пристроят на пару. Кабинет то он теперь ей точно в коттедже выделит. Да вот беда, его тоже надо построить. А там пока и забора нет. Только родня связи налаживает.

Среди теней ночных Боря порой вроде бы видел хвост у Дашки, рога и копыта. А как смеётся демонически — слышал. Но это не точно. Или не всё сразу было, а по отдельности. В порядке очереди между фразами «о, а так я ещё не пробовала» и «а что, так можно было?».

«Жила себе скромная спортивная девушка, бегала, изнывая от гормонов, прыгала, любви не замечая. А тут на тебе — накрыло. А всего то и требовалось, что мужика на сохранение на ночь оставить», — добавил внутренний голос.

Но что происходит на работе, остаётся на работе, прекрасно понимал Боря. У каждого есть свои тёмные секреты.

Кому и кунилингус — анафема.

Боря отметил другое важное: если человек домой не поехал ночевать, то произошло нечто для него особое. Так что будить по утру за пару часов до открытия старшего тренера не посмел. Бегать сил не останется. Конечно, если ходить вообще сможет. А вот растяжки пригодились.

«Гибкая девушка — инициативы полна, да задора», — с наслаждением вспоминал отдельные моменты внутренний голос, тут же их и озвучивая. Он словно заменил внутренний диалог. Так как в диалоге все-таки отвечают, а внутренний голос Боря просто слушал без права ответа.

Одеваться пришлось в холодную, но уже сухую одежду. Надышали в кабинете, нагрели. Выбравшись на улицу, и потирая натруженную поясницу, Боря прикинул за развитие событий. Если с предложением руки и сердца всё понятно и решено, то со стеклом как-то сразу не задалось. Во-первых, не работают ремонтные автомастерские в шестом часу утра. Во-вторых, выпал первый снег и засыпал салон от педалей по самый руль.

Смотрит Боря и видит: как снеговик сидит на кресле. А рядом снежная баба. Кайфуют. Это при том, что сама рулевая колодка и всё, что рядом, заледенело под снегом. Торчали одинокие дворники палками-сосульками. Либо грызи, либо обламывай.

«Эвакуатор нужно вызывать, отогревать, да отдать электрику на процедуры. Но то — после», — подсказал внутренний голос.

Боря попытался вызвать такси, но ближайшее обещало прибыть лишь через пятьдесят семь минут. Снег расставил таксистам приоритеты.

«Плохо — времени не так много».

С тоской перевёл взгляд на аппарат рядом на улице, условно напоминающий автомобиль. Снег скрыл косяки седана. Под снегом аппарат брата Стасяна смотрелся неплохо.

«Дороги пустынны. Ключи в кармане», — напомнил внутренний голос: «Не то, чтобы Пётр совсем был против маленькой прогулки, да?».

Боря и сам припомнил, что крановщик ключи сунул, пока кроссовки в торговом центре примерял. Свой карман продырявился.

В какой момент они вообще стали так близки, что ключи доверил, а он ему деда оставил на ночёвку? Видимо, медицина сближает.

Ёжась от снега и ветра, в мастерке, штанах и кроссовках, с опухшей щекой, Боря снова вздохнул. Почему только вчера, забегая к Степанычу, не оделся как следует? Шок от потери миллиона выбил из колеи. Поспешишь — людей насмешишь.

«Но как-то до дома добраться надо… ключи бери и ехай или иди нахуй!» — стоял на своём внутренний голос.