Тут батя проникся, кепку поднял, раскинул руки, показывая земли от горизонта до горизонта и снова отмахнулся. Только кулак под самый нос Шацу показал.

— Ладно, хер с вами. Заливай дизель. Подсоблю. Ты только… ну ты понял, да?

— Да, — на всякий случай ответил морпех, так как меньше всего хотел расстраивать северного электрика в случае чего. Полезный человек, всегда в хозяйстве пригодится.

Пока мужики возились с со сваркой, батя пошёл к автомобилю, прихватил УШМ, вернулся, воткнул штекер в розетку загудевшего дизель-генератора и спросил.

— Где пилить, говоришь? Всю жопу, али полужопие?

— Отец, пили между булок. А там видно будет.

Болгарка впилась в металл от края, выпилила дугу и пошла дальше, пока борт крытого прицепа не изобразил дверь из мультиков в виде загнутой буквы «П». Вскоре батя отложил в сторону лист металла примерно полтора на полтора метра и с озадаченным видом посмотрел на зелёные продолговатые ящики.

Лапоть с Шацем оказались тут как тут. Первый присвистнул, сдувая пыль с оружейных ящиков. А второй перекрестился и глядя в небо, добавил:

— Храни тебя, Господь, Пахом. Знал, что не подведёшь. Что в бизнес подался, так это понятно. Но старые привычки… всегда с нами. Пусть земля тебе будет пухом!

Батя, отойдя в сторонку, не спеша допивал минералку и пытался не думать, зачем сын позволяет хранить на своём участке ящики с ручными противотанковыми гранатомётами, грантами и автоматами с пометкой «сделано в СССР». Мужики, погрузив ящики в грузовик, отбыли, дав прощальный гудок. А вот вопросы никуда не делись.

Вздохнув, батя посмотрел на остальные ящики. Те стояли уже сплошняком от стены до стены. Удалось вытащить лишь одну пачку. А там хуй с усиками.

Не обманули выходит.

— Тьфу! — заявил батя, коробку обратно пропихнул, прицепил электрод на прищепку, приладил вторую на металл и принялся обратно приваривать лист.

Шлифанёт до ровного, подкрасит, да как будто так и было. Ну а что сын на внедорожнике гоняет и с торговцами оружием шашни водит, так какой с него спрос? Раньше воспитывать нужно было.

За шестнадцать часов до этого.

Если день Бориса был насыщенным, а день Шаца интригующе-интересным, то день крановщика Стасяна можно было назвать мистическим. И мистика всего вопроса заключалась в том, получит ли он пиздюлей за необоснованный выход из камеры или нет. А это, как известно, одному богу известно.

— Станислав Евгеньевич, сучий вы потрох, — выговаривал ему с утреца капитан Хромов, щупая решётки. А те как назло встали почти обратно. Одна только как кактус осталась расти в прериях Мексики. Чуть вбок и сразу строго вверх. — Что ж вы за человек то такой, что не знаете, что будет с решётками, если каждый вздумает их гнуть туда сюда? А?

— Я не хотел никого будить, — оправдывался Стасян. — Просто приспичило не по-детски. Почки заработали. Доктор сказал, нельзя долго терпеть. Так что я новую спортивную жизнь начал… Зачем вы меня вообще закрыли? Если я из задержанного в свидетели переквалифицировался.

— Зачем, зачем, — буркнул капитан, продолжая щупать решётки. Целые же. Почти незаметно. Как только выбрался? Да никто бы и не понял, что выбрался, если бы крановщик остатки чая в кабинете не выпил.

— Так ты в распределителе не один, — подсказал Кишинидзе и протянул запаренный дошик, а сам вытащил телефон из кармана. — Вот, подкрепись. Звезде спорта голодать нельзя. Скажи чи-и-из.

Стасян ничего говорить не стал, только посмотрел на валяющегося под скамейкой бомжа, что со вчерашнего вечера не подавал признаков жизни и задумался. Такой если и сбежит, то сразу на тот свет. Он может и в коме лежит, никто толком не знает. Пока не трогаешь — не пахнет. А проститутку ещё ночью куда-то увезли. Увёл её Сомов. Но просил о том ни слова не говорить. Он же, гад и разбудил. Потом пришлось ворочаться на скамейке, пока не понял, что до утра не дотянет.

— Я даже не знаю, то ли тебе как побег оформить… — начал было Хромов, под фуражкой почесывая. — Да тут вроде… незаметно.

— Я же вернулся! — тут же напомнил Стасян. — И всё исправил. И вообще с чего вы решили, что я решётки ломал? Так… погнул одну малость.

— Тогда можно дописать явку с повинной и чистосердечное, — добавил тут же Сомов, что, опять же гад, под утро всё-таки вернулся в отделение с довольной рожей. Рожа хоть и толстая, но улыбчивая.

«Но люди с сифилисом тоже часто улыбчивые ходят, пока губы не начинают отваливаться. Так что пока не ясно кому ещё повезло», — тут же подумал Стасян, припомнил хламидий с монодиями и в три хлебка выпил кипяток с завареной лапшой без вилки и палочек. Потому что одноразовые Кишка себе в чайный набор откладывал, чтобы служебную ложку не заводить.

— Так если не гнул, то как выбрался? — не понял капитан и решётку на всякий случай закрыл. — Показывай.

— Как, как. Да вот так, — ответил Стасян, потянулся, коробку пустую через решётку отдал, одной рукой взялся за решётку, другой за замок. И рванул на себя.

Если первое вторжение обломало язычок замка на треть, так как не до конца было закрыто, то второе напрочь лишило замок дееспособности. С жалобным хрустом тот пошёл трещиной и выпустил диверсанта на свободу.

Хромов только рот открыл. Стасян вздохнул и пошёл умываться. За что тут же получил аплодисменты от Сомова, а Кишинидзе кричал «браво!» и тут же закинул снятое видео в чат.

Хромов, провожая задержанного, долго матерился. А в процессе прогулки по коридору участка взялся за запищавший телефон и тут же возмутился:

— Кишка, ты совсем дурак? Ты в общий служебный чат закинул!

— Да? — старлей тут же скис. — Я маме хотел… она мне каждое утро открытки присылает с добрым утром… даже в воскресенье. Каждое утро… в шесть утра…

В общем служебном чате тут же голосовое от майора Деменьтева прилетело. Вернувшись к камере, все переглянулись.

Капитан снова на решётку посмотрел. Если раньше ближайшая к замку росла как кактус мексиканский, то теперь она больше походила на натянутый лук.

— Опа-на, — заметил эту оплошность Стасян и тут же попытался на место все поставить, но был остановлен властным криком.

Крик этот раздавался из телефона капитана Хромова без всякой громкой связи:

— Жёванный крот! — кричал майор Вездесуев так, что казалось, до пенсии не доживёт. Капитан даже телефон к уху прикладывать боялся. Ему то ещё служить и служить, и судя по тембру, где-то примерно с рядового.

— Вы что там, совсем охренели?! У вас беглецы посреди дня из участка сплошь и рядом камеры курочат, а вы даже табельное не применяете? Задержать и допросить! С пристрастием.

Хромов лоб почесал. Ну и что теперь делать? Теперь не то, что майора не дадут, посади он хоть полгорода за взятки, теперь по этому случаю специально для него новую должность придумают с пометкой «Лох — это судьба».

Но капитан не был бы десяток лет служивым, если бы тут же не сообразил выход из ситуации. Показав кулак всем, чтобы молчали, он на голосовое запись поставил и ответственно заявил:

— Товарищ майор, произведены следственно-показательные выступления с целью подобрать кандидатов на вечер в вашу честь. Задержанного не имею, так как он является свидетелем по делу. Предварительное согласие получено.

В этот момент майор Вездесуев сам позвонил и сменил гнев на милость:

— Ты что же, капитан, сюрприз мне решил сделать? Ай, голова! Ну что ж, удивил ты меня, Хромов. Не ожидал от тебя такой прыти. Так держать. Тогда, вечером жду весь коллектив, так сказать.

— А как же участок?

— Да закройте его ко всем чертям до утра.

— Есть, закрыть ко всем чертям. Собачьим, — старательно повторил капитан и отдал честь, забывая, что по телефону не видно.

Но майору не обязательно было видеть. Он чуйкой чуял. Поэтому удовлетворённо хмыкнул и добавил:

— Фокусника, значит своего, переодеть как следует.

— Во что, товарищ майор?