Глобальный аж чаем подавился. Закашлялся.

– Чего?

– Того! – заявила она и третий кусок давай шкрябать с лицом озадаченным. – Но меня не это злит. А то, что ты… ТЫ… никогда меня не заказываешь. А чего я тебе сделала плохого-то? А? Или мастерства в конкурентках больше, чем во мне?

Боря как стоял, так и завис. Глаза только округлились.

– Чего-о-о?

Она только руки в боки сложила и добавила:

– Мне всё про тебя рассказали. Не отнекивайся.

– Кто?! – начинал закипать Боря и рукой на гараж соседний показал. – Тот?

Она вдруг просто отвернулась вместо ответа. И… продолжила сахар грызть.

– Прекрати! И давай что ли… погостила и хватит, – если до этого он готов был уступить ей душ и час-другой в сауне после ужина, то теперь даже рядом стоять было противно.

Она тут же повернулась.

– Боря, ты дурак! Мне сына нечем кормить, а постоянные клиенты сливаются. А тут ты ещё мозг ешь. Вот и решила сама навестить, чтобы точно убедиться. А ты… дурак!

Заявила и снова отвернулась.

Боря от такой наглости снова подзавис. И даже не знал от чего больше. От того, что сын у неё есть или от того, что промысел мамкин.

– Так, погоди, а сын… он… – тут Боря даже подумал всякое, но Снежана захихикала и ответила сразу:

– Нет... Ему семь лет. Научишь его розетки там, краны… Да?

Боря на миг представил семейную идиллию, где сидит дома на диване в тапочках мягких, а сын перед ним схему подключения розеток и переключателей рассказывает с указкой. Звонок в дверь и тут мама со смены приходит. С пиццей подмышкой и каплей белого на губах.

– НЕТ! – сразу заявил Боря и пошёл одеваться.

Пофиг, можно и в сырой одежде пойти. Хоть в ночь. Хоть в овраг. Лишь бы подальше отсюда оказаться, на весомом расстоянии от этого недоразумения.

– Борь… Дениска болеет, – донеслось вдруг в спину.

Застыл на миг.

Мать же!

Не поворачиваясь, спросил:

– Чем? Ковид?

– Нет. Есть и другие болезни ещё… Воспаление лёгких, – тише добавила она. – Двухстороннее. Я заебалась уже антибиотики покупать… честно. Не вывожу.

Боря кивнул, поднялся, оделся и вернулся, вытащив из заначки на втором этаже несколько пятитысячных купюр.

– На… вылечи пацана.

– Борь… – она взяла обе купюры, но тут же сама застыла. Растерялась даже. – Давай отработаю?

Он покачал головой:

– Нет. Не надо. Ты вон и так… поработала неплохо.

Уж лучше бы он этого не говорил. Она тут же загорелась как свеча во мраке и выбежала вон из гаража. А вскоре он вновь расслышал скрежет лопаты. Женщина-экскаватор вновь принялась за работу.

Боря выдохнул долго, почесал макушку и попытался прикинуть, что делать дальше. Бросить всё и пойти к матери на квартиру? Это вариант. Идти не так далеко. Но всё равно автомобиль нужен.

«Чего тут думать? Откапываться надо!», – подзадорил внутренний голос и Боря вторую лопату достал. Гаражную, не подаренную, а ту, что по наследству передавалась.

Она была заметно тяжелее и неудобнее. Шире, тяжелее, с ручкой цвета тёмной безнадёги. И пусть всё по-прежнему болело, он всё равно вышел на улицу и присоединился к работе.

Если проститутка за заботой о сыне находит время, чтобы отработать положенные часы, то ему на что жаловаться? Никто не виноват в его проблемах. И тем более, погода.

«У природы нет плохой погоды!» – заметил внутренний голос и тут же добавил: «А вот плохие проститутки есть».

Уже стемнело, когда она докопались до ворот. На последнем этапе к ним даже присоединились ещё пару мужиков с лопатами. Один из них даже подмигнул Снежане. Но сказать ничего не решился. Уж больно вид у Бори был бескомпромиссный.

Когда Глобальный отворил гараж и выгнал джип на штурм дороги к остановке, Снежаны уже и след простыл. Она ушла, не прощаясь, но сполна отработала свои деньги.

«Но плохая проститутка может быть хорошей матерью», – добавил внутренний голос и Боря даже пожалел, что не успел её подвести и побольше расспросить о Дениске.

Но вскоре всё его внимание поглотила борьба с подъёмом на пригорок. Японский джип урчал, скользил, кряхтел и молил о пощаде перед русской зимой сибирской направленности.

Но Боря точно знал, что нужно выбираться. И в сотый раз стискивая зубы, вновь брался за подаренную лопату.

Когда джип заехал в хорошо знакомый двор, едва найдя пространство для парковки, Боря невольно отметил, что раньше заборы казались выше, а игровые площадки – шире. А количество автомобилей можно было пересчитать по пальцам рук. И все хорошо знали кому они принадлежат.

Строители закопали две бетонные трубы для прокладки канализационных ходов прямо на игровую площадку. Конечно, бесхозных и не используемых. Из тех, что остались не у дел. Но если раньше они казались настоящими замками и внутри них можно было гонять даже на «школьнике», то теперь Глобальный с недоумением посмотрел на засыпанные снегом холмики. Укрыло с головой.

«А трубы-то маленькие!», – заявил внутренний голос и тут же нашёл чем подбодрить: «Но ничего, писька-то тоже подросла! Только хрена толку с твоего удлинителя, если там никого и не наплодил? Не туда заливаешь. А ещё сантехник. Эх, ты!».

Боря кивнул. Да, пора с этим разобраться. Дом можно и по весне построить, а детей круглый год заводят. Бомжи с бичами вон кругом плодятся со страшной силой, и никто им слово против не говорит. Бегает вокруг детвора, растёт как-то, что-то ест. Ну а что ножом тебя пырнёт по приколу или камнем в автомобиль зарядит, так это издержки перепроизводства. А может быть даже недостаток воспитания.

Но с чего он решил, что если нет квартиры, то и детей заводить нельзя? Одного-двух то точно прокормит. И книжку на ночь прочитает. И оденет-обует. А схемам разбора-сбора розеток и подводок гибких трубок к кранам – первым делом обучит.

С этой мыслью Боря подошёл к домофону и позвонил в родную квартиру. Отбросив ностальгические воспоминания, всё ещё можно было с уверенностью сказать, что его это квартиру. Ну или сестры. Родителей. Кого-то близкого и родно. Да взять хотя бы Пашку.

Нет, он совсем был не против, чтобы квартира племяннику досталась. На свою заработает. От наследства ничего не ждёт. Наследство это что-то из будущего, когда руки из жопы растут, а в голове солома и сам ни хрена не умеешь, кроме как ждать.

А он не таков.

Вокруг снег пуржит. Горят фонари. Зима днём дала отдохнуть, а как темнеть начало, снова мука с неба посыпалась. Под лёгкий ветерок.

– Кто? – спросил домофон Дунькиным голосом.

«Как кто?» – удивился внутренний голос: «Русский сантехник, что и готов по пятёрке в каждую руку проституткам хоть каждый день выдавать. Просто на работу надо попасть и снова ходить по заказам, а не с водой с неба бороться. Воды и на работе хватает. Пробивается из всех щелей».

– Я, – ответил Боря, как любой нормальный человек с русским менталитетом.

Фактическая информация может идти лесом, когда важен тембр и глубина голоса и такие детали по которым родня с уверенностью может сказать – «это наш, открывай!».

– Ой, Боря пришёл, – послышалось по ту сторону динамика и магнитный замок запипикал, открывая дверь.

На пятый этаж не вошёл – влетел. Жаль, конечно, что ни солений-варений не принёс, ни шоколадку мелкому не захватил. Но свои должны понять, что сил уже нет бороться с этой стихией и нужен перерыв на их, казённый чай. По дороге жизни можно долго бежать, но когда-нибудь устанешь.

Дверь распахнули, а оттуда теплом пахнуло. И жареной картошечкой. Сестра обняла даже в куртке. В коридор Лёха вышел, потянулся и с заявлением «какие люди!», руку пожал крепко-крепко. А пока разувался, мать вышла из кухни с племянником на руках. В щеку поцеловала и вручила Пашку, пока не вздумал там себе руки помыть.

– А он прямо подрос! – отметил сразу Боря и давай самолётик племяннику устраивать. А тот и рад, угорает во всё горло. Ни слезинки от него, ни пощады. Как тут сил не найти в руках, что только что вроде бы отнимались и едва шевелились.