В расстроенных чувствах, Боря уже хотел поехать к Степанычу, но тот верно уже спит. Будить придётся. А он если проснётся и начнёт рассказывать, то уже не лягут.

Тогда подумал о Дашке. Как вообще мог доверить такую девушку распиздяю вроде Стасяна? Аж самому стыдно. Но Дашка давно из спортзала ушла, а где живёт — ума не прилагал. Не так всё-таки близко знакомы. Будить среди ночи — нет.

Диана? Смешно! Подумаешь фыркала-фыркала, потом вероломно на член насадилась. Не считается. Осознанно сходиться надо, а не когда чешется.

Наташка? Вроде бы уже сказал, что не придёт.

К сестре махнуть? Нет, племянник спит. Хоть Лёха и будет видеокарте рад, в семьи с детьми среди ночи не ходят.

И тут Боря расслышал шелест ключей в кармане. Решение пришло мгновенно — Яна же!

Припарковавшись у нового, хорошо освещённого подъезда, Боря с удовольствием прокатился на рабочем лифте, открыл двери выделенными ему ключами и разувшись-раздевшись, прошёл в спальню.

Полуобнажённая Яна уснула на кровати жопой кверху прямо на коленках с парой игрушек внутри себя.

«Вот же труженица тыла!» — с восторгом подумал Боря, помыл руки, высунул из неё игрушки неспешно, помыл снова и накрыв её одеялом, вдруг расслышал мужской голос.

— Эй, мужик… трахни её.

Боря повернулся, но никого в комнате не обнаружил. Но подойдя к компьютеру и дёрнув мышкой, включился монитор и выйдя из спящего режима, показал мужика в очках с членом в руке. Не вынимая оного, но поправив очки, он повторил. И динамики произвели:

— Трахни её!

Боря сморщил бровь, посмотрел на Яну, что рухнула на постели из коленно-локтевой позы и блаженно расплылась по покрывалу.

Похоже, не только он перерабатывал.

— Может, в другой раз?

— У меня ещё полчаса оплачено, — заявил очкарик, подёргивая стручок то ли на Борю, то ли на шевеления на кровати почти бесформенного тела с натёртыми отверстиями, что не сразу желали закрываться. — Но ничего, если трахнешь, я сверху ещё доплачу. Сто баксов. А?

И он повёл карточкой перед веб-камерой.

Боря в ответ устало поднял барсетку, достал портмоне и развёл веер из пятитысячных купюр, всем видом давая понять, что ему это не интересно. Более того, он готов облегчить участь других работников.

— Давай ты просто счёт на остаток по времени выставишь, я завтра оплачу, когда она проснётся.

— Ого, а ты кем работаешь? — удивился мужик и даже перестал теребить, так как сделка расторгнута. И не всё оказывается можно купить.

— Я сантехник, — ответил гордо Борис. — Русский сантехник.

С улыбкой победителя он выключил компьютер из розетки. А затем с чувством выполненного долга разделся, взял одело на двоих, лёг рядом с Яной, и подгрёб ту под себя.

Яна сначала заворочалась, но прижавшись холодной жопкой к тёплому паху, успокоилась, вздохнула и впервые за день по-настоящему расслабилась.

Сон овладел комнатой.

Яна проснулась от того, что на кровати стало слишком просторно. Пощупав область позади себя, она тяжело вздохнула. Так как любая женщина, не терпела пустоты. Что рядом, что по жизни, ей нужен был мужчина. Суть женщин в наполнении пространства смыслом. А если нет у мужчины рядом женщины, то какой смысл в его существовании? Баловство одно.

«Привиделось что ли?», — подумала Яна, пеняя на ночные грёзы.

Но тут на кухне раздался грохот посуды. И с лёгкой тревогой подскочив с ложа, она вдруг поняла, что полностью голая. Кто же ночью позаботился о ней и полностью раздел?

Гоняя эту мысль по кругу, она накинула на себя халат и медленно прошла на кухню, откуда пошёл запах яичницы.

— Боря?! — то ли с удивлением, то ли с восторгом воскликнула она.

Утренний сантехник стоял к ней в пол-оборота, сверкая мощной ягодицей. Стоило признать, что скрывалась та за семейными трусами. Но была внушительно-обозначена, что немало пробуждало аппетит пресыщенной развратом, но голодной душевно женщины. Да только и тело говорило с ней. Область ниже лобка хозяйки, например, намекала, что неплохо бы отдохнуть день-другой, а потом уже «о-го-го», и «давай!».

Боря, коварно не замечая этих намёков в голове Яны, орудовал деревяшкой. Ночной гость гонял яйца с колбасой, переворачивал хлеб и предварительно обжаренный лук по сковороде. Из одежды на нём так же был передник с принтом сисек.

Повернувшись на звук зевка пробуждающейся женщины, он улыбнулся и заявил:

— Доброе утро. Умывайся и давай завтракать.

Яна застыла на месте, не веря ушам своим. Антон за всю совместную жизнь ни разу не сказал ей «доброго утра» и уж тем более ни разу не приготовил завтрак. Один раз, правда, заказал суши. Но те привезли вчерашние, так как «японские мастера» узбекской национальности отказывались готовить из до рассвета. И дали, что дали, с засохшим рисом и заветренной рыбой. Тот завтрак тут же отправился в помойку.

Раздумывая над этим, Яна приняла душ. Натруженную за последние дни письку щипало, к сожалению. А то воздала бы ему по заслугам.

Гладя кожу ног губкой с пеной, она вдруг поняла, что выспалась и ей легко на душе. Отлично себя чувствует рядом с ним. Но как знала — ключи выдала. «Полуночный вторженец» себя оправдал. Он не только раздел усталую даму, снимая этот потный колющий наряд и позволяя коже дышать, но и одеялком укрыл, и сам под ним подогрел для окончательной победы. Без отопления в квартире всё же морозно-свежо.

Он заботился! А это уже такой уровень отношений, что можно и ляльку родить.

«С таким отцом не пропадёт. Ещё и кашку с утра сварит и в садик отведёт».

При этой мысли Яна потёрла себя между ног, но там снова кольнуло, напомнив — перерыв!

— Чёртова работа! — воскликнула женщина и вдруг вспомнила, что последний заказ не доделала. А это падение рейтинга. А может и доделала, но уже на подсознании.

Что же там вчера было? Айтишник был, велосипедист с импотенцией, что любит чисто посмотреть и целая россыпь «гладиаторов»: мужчин за пятьдесят, что давно не могут, но погладить ещё готовы. А значит, полноценные самцы и в себе уверены.

В какой момент она перестала обращать внимания на то, чем заняты на мониторе извращенцы? Пожалуй, пары дней хватило, чтобы пресытиться. А затем началось «через не хочу».

Счёт, конечно, пополнился, но и отвращение на место возбуждению пришло. Сделай то, сделай это, засунь в себя что-нибудь поглубже, попрыгай, подергав сиськами.

От всего этого быстро устала.

А вот Боря не такой. Он ей яишенку сделал. А такого обяшку можно минетом с омлетом на работу будить. И блинчики печь, используя тот же фартук на голое тело. Или само голое тело. Благо, с сиськами у него всё в порядке.

«Кто вообще может отказаться от блинчиков?».

С этой мыслью она укутала волосы в полотенце и не тратя время на просушку феном, и вернулась на кухню. А сантехник без формы мало того, что не стал ставить сковороду на стол на деревянную подставку, а по тарелкам по равным порциям разложил, сердечко кетчупом намазал. Так ещё и чая налил с лимоном.

Хлебнув такой, Яна едва слезу не пустила — сладкий. Прямо как любит.

«Сладкая будет с ним жизнь, только за него держись!» — пронеслось в голове, пока приложенная к тарелке вилка робко коснулась желтка.

Боря же в два-три укуса расправился с яичницей, выдул в два присеста кружку чая и уже собирался подскочить, срываясь в спринт под названием «забег длиною в жизнь» но застыл, глядя на неё.

Что-то подозрительное там, по ту сторону глаз. Душа чешется вроде как или подумывает жопу почесать, но стесняется. Одно дело, когда сам почешет, ему можно, он самец и брутален. Никто не запретит самке зад пошкрябать. Даже должен себя вести немного как горилла. И совсем другое — сама.

Некультурно же. Мама иначе воспитала.

Но Боря жопу ей чесать не стал. А вдруг произнёс проникновенно то, что она сама хотела озвучить. Только для себя. И украдкой. А оно ещё вон как можно, оказывается.