— Леди Камилла, к вам гость.

— Я никого не принимаю, — Ками перевернула страницу книги, не поднимая глаза на служанку.

— Я так и сказала, миледи. Он все-равно настаивает, просил передать карточку.

На медном подносе действительно обнаружился аккуратный белый прямоугольник с темной надписью. Ками бегло пробежала взглядом по имени:

— Не принимаю, — и вернулась к чтению.

Служанка смущенно кашлянула в кулак.

— Ну что еще?

— Велено передать, что если вы откажете, то он будет дожидаться вас на пороге столько, сколько потребуется, чтобы поговорить лично.

Ками подавила тяжелый вздох, отложила книгу и с тоской уставилась в окно, за которым разгорался поистине чудный весенний день.

— Хорошо. Проси. Чай подавать не надо, долго наша встреча не продлится.

Служанка сделала торопливый книксен, а вскоре на её месте оказался фаворит его величества собственной персоной.

Ками вежливо встала, слегка склонила голову, но руки не подала.

— Спасибо, что позволили нарушить ваше уединение, — поклон амарита был предельно выверенным и элегантным. — Вы в трауре? — его взгляд скользнул по её черному платью, простой прическе, шее, лишенной украшений.

— Как и вы. Чему обязана?

Она даже не предложила ему сесть, как бы намекая: я не рада вас видеть и желаю как можно скорее избавиться от навязанного общества. Жаньи, нимало не смутившись, вынул из-за отворота сюртука небольшой конверт с королевским гербом и протянул его Ками:

— Решил занести лично, во избежание задержек. Королевский указ, восстанавливающий вас во всех правах и привилегиях. Ваша репутация снова чиста, у короны нет к вам ни единой претензии.

— Благодарю, — сухо кивнула она, не прикоснувшись к посланию. — Если это все, то я хотела бы вернуться к чтению.

Жаньи немного помялся, вертя конверт в руках, потом положил его на край столика, поджал губы, отвернулся. Но не к двери, а к окну и залитому солнцем саду.

— Всё еще сердитесь на меня?

— Ни в коем случае, милорд. Я бы не посмела.

— Но даже не предложите остаться на чай и не согласитесь на небольшую прогулку?

— Это было бы неуместно.

— Ах да, время скорби, — он кивнул, словно сам не был одет в черное с головы до ног. — Но хотя бы поговорить мы можем, верно?

Ками не осталось ничего другого, как опуститься в кресло и сделать приглашающий жест рукой:

— Давайте опустим светскую болтовню и перейдем сразу к делу. Зачем вы пришли?

— Для начала — убедиться, что вы в порядке, — мягко произнес амарит, внимательно всматриваясь в её лицо. Рука его привычно скользнула к алмазной серьге — единственному украшению, разбавляющему траурную черноту.

— Вам что-то нужно от меня?

Прозвучало резко и даже немного грубо, но Ками не испытала даже малейшего укора совести.

— Мне всегда что-то от кого-то нужно, — глаза амарита блеснули под полуопущенными веками. — От одних — доносы, от других — молчание. От вас, Ками, только дружба.

— И проявляется она в…?

— В том, что вы сочтете возможным вернуться ко двору.

— Нет.

Вот теперь — точно грубо, но ей было совершенно и полностью наплевать.

— Даже не спросите, почему, и на каких условиях?

— Это не имеет значения, мой ответ не изменится.

— А говорите, что не сердитесь, — укорил её Жаньи. — Вы же знаете, вам позволено говорить любую, даже самую неудобную правду.

— Неужели? — она все-таки не сдержалась и позволила себе издевательскую нотку в голосе. — В прошлый раз, кажется, я чуть не лишилась головы, потому что моя правда оказалась не нужна ровным счетом никому.

— Отчего же никому? Мне нужна, да и его величеству, если вдуматься. Хотя, должен признать, что из-за некоторой рассеянности с моей стороны вам пришлось пережить несколько неприятных минут. За это искренне прошу прощения.

— Неприятных? — у Ками дыхание перехватило от возмущения.

— Но ведь всё обошлось.

— Чудом. Не хочу искушать судьбу во второй раз, тем более, когда в этом нет смысла. А теперь прошу простить меня, милорд. Вас проводят.

Она встала, подхватила книгу, сделала неглубокий реверанс и собралась выйти из комнаты, когда в спину ударило:

— Четыре цикла, Ками.

— Что? — она непонимающе обернулась, одна кудряшка выскользнула из под гребня на затылке и упала ей на щеку.

— Ровно столько отмерено природой леди Агнес, — пояснил амарит. — Через четыре луны она навсегда потеряет возможность зачать.

— Мне жаль, — на её лице и впрямь застыло выражение печали. — Она знает?

— Нет. У меня не хватило сил принести ей еще и такие новости. Вы не знаете, что происходит с королевой, не видите ту бездну, в которую она погружается. А между тем всё еще может измениться к лучшему. Вы нужны мне, вы нужны ей, — Жаньи подошел ближе. — Агнес не хочет никого видеть. Заперлась в комнатах, выгнала лекарей, слуг, духовника, секретарей и посла Ванлиата. Не выходит на молитвы, не видится с мужем. Потребовала принести ей посуду, крупы и воду, сама готовит еду в камине. Я не могу даже поговорить с ней, не то, что как-то повлиять на её поступки или их отношения с Фердинандом.

— Возможно, леди Агнес делает то единственное, что считает разумным.

— Вы не понимаете, да? — нахмурился амарит.

— Чего именно? Если она не станет матерью, король окажется перед непростым выбором: сохранить брак, признав законным наследником бастарда или, к примеру, детей Сюзанны. Или развестись с супругой и жениться заново. В первом случае он сохранит торговые связи с Ванлиатом, но подорвет свой авторитет внутри страны. Во втором — лишится поставок с юга, но сохранит династию. А со временем, возможно, найдет способ заключить новый союз с южанами. Через торговую гильдию или брак будущих детей, уверена, вариантов множество.

— Вы всегда понимали больше, чем хотели показать. Браво. И как думаете, что выберет король?

— Что-то мне подсказывает, что второй путь.

— Что в этом случае ждет королеву?

— Свобода от нелюбимого мужа? — вопросительно приподняла бровь Камилла. — Возможность начать жизнь заново?

Жаньи отрицательно качнул головой:

— Тяжелый и позорный для женщины бракоразводный процесс. Лишение статуса и титулов, изгнание, возможно, заточение в келье. И крах всего, что составляет её суть. Агнес — принцесса, рожденная, чтобы быть королевой. Её готовили к этому с пеленок, это — единственное, что она знает и умеет. Она не признает себя виновной в невозможности родить, и, согласитесь, имеет на это право.

К тому же даже король не может расторгнуть то, что скрепили боги. Развод приведет к расколу со служителями Солнечного, а если жрецы уступят, то сколько пар — и простых, и дворянских — захотят получить свободу так же, как и Фердинанд? Наш мир держится на ряде условностей, сложной системе противовесов и взаимовыгодных договоров. Если договора обесценятся, то что останется людям, кроме примитивной силы и оружия?

Ками выслушала эту пылкую речь со стоическим спокойствием.

— Тут я бессильна что-либо изменить.

— Поговорите с Агнес. Найдите слова. Уговорите её выслушать если не меня, то хотя бы мужа. Возможно, ему удастся добиться добровольного расторжения брака.

— Простите, — Ками выдержала его прямой взгляд. — Я предупреждала, что ваши слова ничего не изменят. Всего доброго, лорд Жаньи.

Она повернулась к двери, нажала на ручку:

— Агнес на грани безумия, — голос амарита заставил её замереть на месте. — Я боюсь, что еще немного — и она совершит непоправимое. Если это произойдет, вы готовы жить с вечными сомнениями в правильности своего ответа?

Камилла резко отпустила ручку, та клацнула с отчетливым металлическим звоном, и развернулась к гостю:

— В прошлый раз я согласилась, по глупости и наивности. Поверила, что смогу сделать доброе дело, а в итоге сама оказалась в шаге от смерти.

— И что с того? — холодно перебил Жаньи. — Вы хоть представляете, сколько раз мне пришлось пройти по краю за последние пятнадцать лет? Жизнь вообще мало похожа на сказку со счастливым концом, Ками. Тут никто не вручает награду за пройденное испытание. В лучшем случае выдернут за шиворот из воды, дадут сделать глоток воздуха, а потом опять закинут на самую глубину. И что теперь? Трястись в ожидании неизбежного, прятаться, как ребенок в снежной крепости, надеясь, что солнце как-нибудь, да не растопит эту хлипкую защиту? Ждать, пока найдется хищник, которому удасться вас прожевать? — Его рука стиснула её предплечье. Ками болезненно поморщилась и попробовала высвободиться, но амарит только усилил хватку. — Думаете, можно просто так заняться своими делами, махнув рукой на династический кризис? Тогда скажите, если Лидор погрузится в пучину гражданской войны, вы уцелеете? Уцелеет Людвиг, ваш друг Карл, все ваши друзья и родственники?