— Я не горжусь тем, что сделала, Макс. И не надеюсь на прощение, потому что не уверена, смогла бы простить такое, окажись на твоем месте. Но я хотела пройти этот путь до конца, как женщина я имела право почувствовать что-то настоящее. Ну, или хотя бы отдаленно похожее на это самое настоящее.

Вместо ответа он шагнул к ней, стянул с её головы капюшон, а потом запустил пальцы в волосы, собранные на затылке.

— Так похожее или все-таки настоящее? — он с трудом удержался от того, чтобы силой не заставить её запрокинуть голову. Хватит и того, что теперь ни отвернуться, ни сбежать у нее не выйдет. — И что нам делать с этим?

Он склонился к её губам, коснувшись их в точности, как тогда в лесу: нежно, мягко. Вот только не отпустил, а подтянул к себе, превращая поцелуй из невинно-соблазнительного в настойчивый, пламенный, призывный. Сделав его таким, как хотелось ему, вложив в него жажду обладания, обещание гораздо большего, но и ярость и разочарование от невозможности получить то, что она с такой легкостью отдала другому.

Ему не потребовалось даже пользоваться магией, чтобы уловить её смятение. Похоже, Сюзанна ждала чего угодно: брани, грубости, возможно, пощечины или оскорбления, но не мучительно-острого наслаждения возникшего где-то между осознанием притяжения и абсолютного бессилия перед его правом делать так, как угодно ему.

Сперва она оторопело замерла, а потом прижалась к нему всем телом, не желая останавливаться и словно бросая вызов. Её руки скользнули вокруг его шеи, притянули линаара так близко, что стук сердца отчетливо отдался в его груди.

— Макс…

— Молчи.

Не важно, что она хотела сказать, сейчас у нее нет на это ни малейшего права. Он толкнул её спиной вперед, прижал к стене дома, одной рукой перехватил правое запястье, сжал, лишая возможности прикасаться к нему. Второй же бесцеремонно прошелся по её тонкой шее, скользнул под расстегнутый плащ, сжал грудь, скрытую не жестким лифом придворного платья, а всего лишь парой слоев тонкой шерстяной ткани. Сюзанна дернулась под его рукой, глаза её распахнулись, тут же закрылись, с губ сорвался едва слышный стон, и отнюдь не от негодования.

— Даже не вздумай кричать, — шепнул он, на мгновение отрываясь от её губ и позволяя сделать прерывистый вдох, — пока что.

Впрочем, она и не собиралась, а дрожь, хорошо ощутимая даже сквозь одежду, вряд ли имела какое-то отношение к холоду. Она закрыла глаза, откинула голову, вжавшись спиной в шершавый серый камень. Не возразила, когда он бесцеремонно задрал подол её юбки, слегка коснулся низа живота, прикрытого краем короткой нижней сорочки, до боли сжал бедро, а потом скользнул ладонью ниже и резко оторвал её ногу от земли, почти лишив Сюзанну опоры. Её глаза расширились от изумления, щеки вспыхнули, она дышала тяжело и прерывисто и, Макс чувствовал это всеми инстинктами, желала продолжения.

— Так что? — хрипло повторил он свой вопрос. — То, что есть между нами, настоящее или только похоже на настоящее?

Он разжал объятия, и Сюзанна едва не упала. С легкой насмешкой проследил, как она нашаривает рукой выступающий камень, чтобы удержать равновесие, как туман наслаждения во взгляде бесследно тает, сменяясь недоумением, разочарованием и наконец — гневом.

— Что, не нравится вот так? — задавить в самом себе поднявшуюся волну желания оказалось демонски сложно, но не невозможно. — Удивительное ощущение, согласись. Если однажды решишь пройти и этой дорогой до конца, то тебе придется очень сильно постараться, чтобы я поверил хоть одному твоему слову.

Он развернулся, невозмутимо поправил сбившуюся одежду и пошел прочь, нарочно проигнорировав то, как она сцепила зубы и сжала кулаки.

— Времени мало, идем.

За сборами я наблюдала отстраненно, потому что, собственно, фрои Жеони уже успела подготовить всё действительно необходимое. Более того: прислуга тоже покидала город, из окна моей комнаты было видно, как Джейме готовит повозку и выводит коней. Те нетерпеливо прядали ушами и косились на несколько объемных коробов с домашней утварью, которые следовало закрепить на крыше. Макс легко взобрался наверх и лично затянул узлы, потом коротко перекинулся с конюхом несколькими словами. Тот выслушал почтительно, хоть и хмурился, как грозовая туча. Попробовал возразить, но быстро отступил. Макс выдавил из себя подобие улыбки, похлопал конюха по плечу, вернулся в дом.

— Что фрои Лилли? — донесся до меня его хриплый голос снизу.

— Ушла еще в середине дня. Сказала, что поедет к дочке в пригород, велела писать, как только понадобятся её услуги. Оставила вам целую корзину всего: и пирог, и вяленое мясо, и… — голос экономки прервался чем-то подозрительно похожим на всхлип. — Может, все-таки поедем вместе? — выдавила она.

Я тихонько спустилась по лестнице, едва не комкая в руках послание к адмиралу. Не совсем такое, на которое рассчитывал Карл, но достаточное, чтобы попробовать вытащить из опасной переделки Людвига. Макс и Жеони оказались в приемной, женщина действительно вытирала глаза краешком вышитого платка. Одета она была по-дорожному тепло и основательно, на полу рядом стоял крохотный дорожный саквояж для денег и документов.

— Нам нельзя вместе, вы же знаете. С тем же успехом можно просто оставаться тут, — качнул головой линаар и вдруг обнял Жеони. — Все будет хорошо, верь мне. И прости, что не сказал сразу.

— Магдала тоже молчала, даже в последнем письме не обмолвилась. Какая разница? Это ничего не меняет. Мы всё равно любили бы тебя, то есть вас, фрове Максимилиан.

— Знаю.

Он крепко взял её за плечи:

— Езжайте. Джейме всё знает и постарается передвигаться проселками. Немного потрясет, будет пара неудобных ночевок, но зато доберетесь без особых приключений.

— Берегите себя, — она нарочито горделиво выпрямилась и натянула на лицо обычное невозмутимое выражение. — И сделайте так, чтобы мечта Магдалы наконец стала реальностью.

Он проводил её на двор, помог забраться в повозку, поставил на сиденье напротив саквояж. Закрыл дверцу, кивнул на прощание фрои Жеони, крепко и от души пожал руку Джейме, уже сидящему на козлах, потом тихонько свистнул и отступил в сторону, освобождая проезд. И долго-долго смотрел им вслед.

Потом повернулся и заметил меня. Помрачнел, непривычная мягкость во взгляде вновь сменилась холодом:

— Ну? Будут ценные замечания?

— Нет, — я задумчиво качнула головой и, стараясь игнорировать собственную неразбериху эмоций, призналась: — Это было трогательно. Редко когда между слугами и хозяевами возникает такая близкая связь.

— Жеони и Джейме служат в этом доме уже много лет. Можно сказать, они мои самые близкие люди, ни разу не предавшие и не обманувшие, — его слова заслуженно укололи. — Они не должны пострадать из-за меня.

— Понимаю.

— Вряд ли. — Его взгляд упал на конверт в моих руках. — Все-таки прислушаешься к голосу разума, то есть, Карла Мейдлига?

Я молча кивнула. Макс забрал у меня несчастный конверт, пробежался глазами по адресу, сунул во внутренний карман куртки, бросил небрежно:

— Отправлю, как только выведу тебя в безопасное место. Переодевайся, придется немного прогуляться. Повозка слишком заметна, пешком у нас больше шансов. Лошадей наймем, как только выйдем за городские стены.

Спорить я не стала, твердо уяснив, что у слов и указаний Штрогге всегда есть более чем веские причины. Фрои Жеони оставила в моей комнате удобный мужской костюм и плотно набитую сумку. Конечно, рядиться в мальчишку было непривычно, но в дороге так даже удобнее.

Я распустила шнуровку платья, накинула плотную шерстяную рубашку, темные стеганые штаны, убрала волосы в плотную косу, спрятанную под бесформенной лохматой шапкой. Глянула в зеркало: ну чисто парень-разносчик или подмастерье с рынка. Снизу донесся грохот, будто что-то упало. Я вздрогнула и прислушалось, нет, ничего особенного. Накинула куртку, замотала лицо шарфом. Внизу снова послышались странные звуки, какая-то возня.