Мой взгляд скользнул по стойке с бесполезными пробирками и хитрыми устройствами и вдруг задержался на небрежно сброшенной одежде Макса.

— Твою ж!

Он должен быть тут, точно должен! Дрожащими руками я нащупала в одном из внутренних карманов заветный алмазный пузырек. Рискуя обжечься еще раз, рванула крышку, склонилась над мужем. Лекарь, угадав мою задумку, заставил Макса разжать стиснутые челюсти.

Один, два, три, четыре, пять. Последняя капля маслянистой темной жидкости стекла по горлышку опустевшего флакона. Какого демона Штрогге не наполнил его полностью? Надо десять капель, тут как раз поместилось бы раза в полтора больше. Не похоже на моего такого предусмотрительного и осторожного мужа.

Разве что… Я моргнула, пораженная догадкой: их и было в полтора раза больше. Не знаю уж, почувствовал ли линаар яд или просто догадался, что он будет, поэтому выпил первую часть лекарства до того, как явился домой. Видимо, решил, что этого достаточно, или что печать убьет его быстрее, вот и потащил меня сюда как можно скорее.

Лекарь приложил два пальца к вене на шее Макса, посчитал пульс, прислушался к дыханию. Я с ужасом ждала судорог или еще чего-то подобного, но тело Штрогге наоборот обмякло, стиснутые в кулаки пальцы разжались, с лица сошла гримаса боли.

— Кажется, вы успели вовремя, фрои, — подтвердил мои выводы старик, медленно поднимаясь на ноги. — Хорошо, не хватало мне еще трупа посреди лаборатории. Устроили тут безда знает что.

Я наградила его тяжелым взглядом. Приду в себя, поем и высплюсь — убью лично. Только сперва вытрясу все о том, что тут произошло, и откуда у грязного лекаришки из подворотни такие знания и способности.

— Его надо перенести на кровать.

— Вот еще, — фыркнул он. — Дам вам одеяло и поищу половик поплотнее. Придет в себя — и убирайтесь, мне проблемы с городской стражей не нужны. Хотя нет, вот еще, — он прохромал в коридор, повозился там у двери кладовки. Что-то хрохнуло, стукнуло, в комнату вкатилось простое деревянное ведро, следом прилетела половая тряпка. — Вода в колодце на заднем дворе. Уберитесь тут, фрои, наука не терпит грязи и крови.

— А теперь рассказывайте.

Я грохнула ведро с тряпкой на грязный кухонный пол и не дожидаясь приглашения опустилась на лавку прямо напротив лекаря. Разумеется, миски обещанного супа на столе не оказалось, но тянущее чувство голода было наименьшей из моих проблем.

— О чем это? — уточнил он хмуро.

— О том, откуда у вас знания о печатях и линаарах. Что за эксперименты с моей кровью вы проводили. Почему владеете магией, но живете в нищете и безвестности. Что за молитвы вы читали и где научились своим странным фокусам.

Он презрительно фыркнул:

— И какого лысого хряка я должен перед вами отчитываться?

— Потому что иначе я найду, как шепнуть в нужное ушко пару слов о жреце-отступнике, скрывающемся от правосудия, — я изобразила самую невинную улыбку из всех возможных.

Старик побледнел:

— Что вам надо на самом деле?

— Понимать, как инициировать собственную магию.

— А если никак?

— Ложь.

Он поднялся на ноги, отпихнул в сторону тарелку с хлебом и ломтями крупно нарезанного мяса, навис надо мной:

— Я принял благословение Солнечного, когда мне не было и шестнадцати. Слышишь меня, наглая выскочка? Не все жрецы к тридцати овладевают самоконтролем для того, чтобы удерживать в руках живую силу бога, я смог это еще мальчишкой. Я потратил первую половину жизни, чтобы стать лучшим из лучших. Мои навыки превосходили умения магистров, мне прочили блестящую карьеру, богатство, долголетие, почет, обеспеченное будущее. Но, — он выразительно постучал себя пальцем по виску, — этому разуму оказалось мало священных песнопений и одобренных храмами рун. Я коснулся запретного — знаний о наследии Солнечного — и потерял всё. Мне пришлось бежать, бросив дом, родных, незавершенные исследования. На то, чтобы собрать недостающие звенья этой цепи я потратил вторую половину жизни. В нищите и грязи, без имени и почти без возможности высунуться наружу из этого проклятого города. И когда почти достиг успеха, какая-то королевская шлюха решила уличить меня во лжи?!

— О, я тронута вашим рассказом, почтенный. И все же мне интересны только факты. Доказательства.

— Ах вот как? — Он вынул из-за пазухи флакон со светящейся жидкостью. — Вашу руку, миледи.

И прежде, чем я успела возразить, он мазнул жидкостью мне по запястью.

Полыхнуло пламя. Я инстинктивно отскочила назад, но на коже не появилось даже красного пятнышка.

— Что это было?

— «Слезы Солнечного», используются на коронации, как доказательство того, что новый монарх избран богами, — довольно протянул он. — Я все думал, как же так, почему в вашей семье не бывает борьбы за трон, скажем, между старшим и младшими братьями? Неужто, вы так цените семью и друг друга? Ответ, увы, оказался прозаичнее: вы, как и линаары, запечатаны, только самим Солнечным и от самого рождения. Я тут раскопал кое-что о ваших предках, миледи. Оказывается, родоначальник династии получил силу не сам по себе, ему её отдали добровольно десятки, если не сотни магов.

— Один король, один маг. Это давно не новость.

— А то, что инициировать можно только того, кто имеет неоспоримое право на наследие, тоже не новость?

Я вздрогнула.

— Да-да, — он довольно потер руки. — Магия Солнечного нужна, чтобы контролировать потомков демонов. Но король — лишь назначенный многими слуга, а не богоравный повелитель. Привилегии с одной стороны, — он поднял правую руку, словно рычаг весов, затем левую: — обязанности с другой. Король должен признать своего наследника, жрецы — засвидетельствовать его имя перед светлым ликом. Иначе любой достаточно дерзкий выскочка из дальних родственников, кузенов или племянниц, получив поддержку армии или аристократов, погрузил бы Лидор в хаос. Так поддерживается баланс, равновесие. Никто, даже сонм верховных жрецов не сможет провести вашу инициацию, миледи. Секрет в том, что нет секрета. До тех пор, пока вы не будете способны выдержать прикосновение бога, — он подкинул на ладони флакон, — вам не быть ни магом, ни королевой, ни той, кто сотворит первого за много столетий свободного линаара.

Хорошо бы он просто врал или бредил, как часто бывает с сумасшедшими гениями, но его слова отразились внутри болью понимания: это действительно правда. Так вот почему отец никогда даже не пытался занять место брата, вот почему все его намеки и планы так и остались намеками и планами. Возможно, он знал, быть может, догадывался. Я сжала ладонями виски, силясь унять боль.

Агнес потеряла ребенка, отец мертв, а эти загадочные «слезы» все равно не видят во мне наследницу, потому что меня не называет таковой родной дядя.

— Не сходится, — внезапно осенило меня. — А если отец умирает, не увидев сына и не проведя соответствующий ритуал? В истории был случай.

— Андреас Третий погиб на поле боя, не успев получить известия о беременности супруги, — перебил меня жрец-отступник. — Однако ребенок остался последним потомком рода и был признан магией.

Вот оно! Я щелкнула пальцами, собрав, наконец, картину воедино. Затем требовательно протянула руку:

— Дайте мне.

— Что?

— Флакон.

— Вы с ума сошли? — возмутился он.

— Мне он пригодится, а вам — точно нет, особенно, если городская стража узнает, что вы каким-то образом ухитрились выкрасть подобную святыню. Интересно как, подкупили охрану или служителей? И скольких вы потянете за собой, когда это всплывет.

Он одарил меня тяжелым взглядом:

— Ну ты и тварь.

— Городская потаскуха, королевская шлюха, теперь вот тварь. Отдайте.

Он вложил флакон мне в руку и развернулся, чтобы уйти.

— Мастер, — бросила я ему вслед. — Как бы то ни было, вы очень мне помогли. Я этого не забуду.

***

— Привет. — Макс приподнялся и с некоторым удивлением осмотрел циновку под собой и свернутый вместо подушки шарф. Потянулся, неразборчиво бормоча что-то откровенно нелестное в адрес лекаря. — Сучий потрох, как мышцы застыли. Долго я так провалялся?