– Прошу вас, проявите милосердие к несчастным людям.

Сначала ей была нужна справедливость, затем сочувствие, сейчас милосердие. К чему она будет взывать завтра?

– Это не люди. Это убийцы и насильники.

– Их приговорили к лишению свободы, а не к смерти, – упиралась Малика.

– Когда суд человеческий бессилен, его место занимает Божий суд, – произнес Адэр.

– Богом для них был наместник.

Скорее палачом. Но об этом он Тезару не скажет, дабы впоследствии не бороться с ним за «Котел».

– А теперь кто? Вы?

Адэр резко затормозил. Малика чуть было не припечаталась к ветровому стеклу, но успела упереться в него руками.

– Давай, проси о милости. Я сжалюсь и отпущу всех убийц восвояси, – сквозь зубы цедил Адэр. – Пусть гибнут люди и пропадают дети, пусть небо заливает мир слезами, пусть земля вздувается буграми могил. Тогда ты будешь счастлива?

Малика распахнула глаза:

– У вас темная душа. Вы в ней заблудились.

Адэр вдавил педаль газа в пол.

Совсем неожиданно изменился вид за окном. Еще недавно вокруг простиралась пустошь, усыпанная камнями. Вдруг дорога пошла резко вверх, со всех сторон подступили скалы. Вскоре проезд сузился настолько, что, проезжая мимо отвесного склона, автомобиль цеплялся боковыми зеркалами за сухие ветки, торчащие из расщелин.

Адэр с тревогой смотрел вперед. Он бы повернул обратно, но не было площадки, пригодной для разворота. Наконец машина выкатила на более-менее просторный пятачок. Сбоку, в скале темнела пещера; солнце освещало ровное дно и низ стен, покрытых солевыми разводами.

Адэр немного проехал вперед, сдал назад – салон утонул в полумраке грота. Заглушив мотор, бросил Малике:

– Жди здесь.

– Не стоило волноваться. Я не боюсь солнца.

– Меня больше волнует кожа сидений, – промолвил Адэр и выбрался из автомобиля.

Вскарабкался по скользкому пологому склону. Обойдя отполированный ветром камень, оглянулся на шагающую сзади Малику. Устремился вперед, высматривая проходы между обломками скал.

Раздалось тихое «ох», послышались хлопки по платью. Упала? Адэр хмыкнул и переключил внимание на непонятный шум: будто по камням шуршали тонны песка, падая с большой высоты. Нет. Так ревет мощная горная река, обрушиваясь со скалы.

– Вы идете в Ущелье Испытаний? – прозвучал встревоженный голос Малики.

Адэр прибавил шаг – его темная душа неслась навстречу неизведанным ощущениям. Если одни лишь раскатистые звуки заставляют сердце судорожно биться, кровь стучать в висках, а восторженный крик рваться из груди, то что же ждет его, когда алмазные брызги водопада накроют с головой?

Вскоре все звуки перекрыл грохот. Удивительно – сквозь него сумел пробиться крик Малики:

– Стойте!

Адэр неторопливо обогнул валун-великан.

– Яр! Стойте!

Ужас в голосе заставил остановиться. Малика вцепилась Адэру в рукав. Ткань передала телу сильную дрожь пальцев простолюдинки.

– Возвращайся, – прокричал Адэр, взглянув в посеревшее лицо.

Малика крепко схватила его за локоть, притянула к себе. Приподнявшись на носках, сказала в ухо:

– Мы здесь не одни.

Адэр посмотрел по сторонам. Лучи солнца пробивались сквозь рваные облака. Тени глыб и камней меняли очертания, отчего казалось, что всё вокруг находится в непрерывном движении.

– Это всего лишь тени.

Малика вновь притянула его к себе:

– Справа.

И тут Адэр почувствовал взгляд – не зверя, ни хищной птицы, – злобный взгляд человека.

– Кто здесь? – во все горло прокричал он. – Выходите.

Из-за валуна показался рослый мужик – лохматые седые волосы, лицо в шрамах, под нависшим тяжелым лбом колючие глаза, – одетый в грязную рваную одежду с чужого плеча. На ногах стоптанные ботинки на двойной подошве с твердым и прочным на вид носком. В изуродованных подагрой руках кнут из перевитых веревок.

Адэр закрыл собой Малику. Человек почесал концом рукоятки за ухом, указал на дорожку, ведущую вниз.

Адэр оглянулся в поисках пути для отступления и похолодел. Сзади стоял обнаженный по пояс человек в штанах-лохмотьях, подвязанных шнуром. Грудь и бока были изуродованы рубцами, словно поезд протащил человека по шпалам. Мужик жестом указал на ту же дорожку.

Крепко держа Малику за ледяную руку, Адэр брел между камнями. Мыслей не было. Внутри царила пустота, и все происходящее казалось сном. Через кончики пальцев Малики ему в ладонь бился страх, еще глубже загоняя в состояние крайнего недоумения – разве в жизни такое бывает?

Сколько они шли – пять минут, час, вечность? Шум водопада теперь доносился с другой стороны гор. Солнце клонилось к верхушкам валунов, удлиняя тени. Послышался прибой. Адэр взглянул на Малику. Она коротко кивнула – их ведут к морю.

Тропинка нырнула в полукруглый межгорный провал и вывела к костерку, возле которого развалились несколько человек – изувеченные, немытые, нечесаные. С трех сторон высились горы, виднелись глубокие продольные трещины и черные пещеры. Далеко впереди море сливалось с небом, и как из-под земли раздавался мерный звук волн, бьющихся в скалу. Сбоку жались друг к другу ветхие постройки из глины и камня, накрытые дырявыми крышами. Между вбитыми в стены палками была протянута веревка. Ветер трепал развешенные лохмотья. Возле корыта спиной к костру сидел на корточках старик-карлик.

– Получай, Оса, гостей, – проговорил мужик с кнутом, обойдя Адэра.

Оса – узкоплечий оборванец с пугающими углублениями под ребрами (словно живот прирос к хребту), с потускневшей татуировкой-крестом на впалой груди – поворошил хворостиной угли.

– Куда путь держим? – проскрипел он, точно у него в горле закрутились несмазанные колеса.

– На прииск «Рисковый», – ответил Адэр.

Карлик повернулся лицом к костру. Это не старик… это седой ребенок. Пальцы Малики задрожали. Адэр еще крепче сжал ее руку.

Оса отмахнулся от назойливой мухи. Глядя на Малику, языком смочил коросту на растрескавшихся губах:

– Так «Рисковый» с обратки гор.

– Мы хотели сократить путь и заблудились, – произнес Адэр.

Оса вытер рукой рот:

– Откуда путь держим?

– Из прииска «Горный», – промолвила Малика. – Мы были на похоронах.

– Кто умер?

– Лабичи.

Мужики переглянулись.

– Начальник прииска, – сказала Малика. – Слыхали про такого?

– Не приходилось, – проскрипел Оса, сведя брови. – Хлыст, а ты слыхал?

Мужик с кнутом сплюнул на землю:

– Что же с ним приключилось?

– Сорвался с горной тропы.

– А вы кто такие? Родичи что ли?

– Нет. Мы приехали с Анатаном. О таком тоже не слыхали?

– Не слыхал.

– Теперь мы… нам… – пробормотала Малика и умолкла.

Не понимая, что происходит, Адэр посмотрел на нее – на окаменевшем лице выперли скулы, губы сжаты, глаза… у нее такие огромные глаза… И неподвижный взор…

Адэр проследил за ее взглядом. Седой мальчишка, сильно хромая, шел вдоль веревки. Неужели племянник Крикса?

Неосознанно вырвалось:

– Вайс?

Вскрик Малики. Боль в затылке. Мрак.

***

Под высоким, ослепительно белым сводом парили сизые голуби. Бам… гудело протяжно, тяжело, отдаваясь в невесомом теле.

– Господин… – пробилось сквозь тягучий звон колокола.

И крылья птиц затрепетали, развернулись парусами.

– Яр…

Бам…

– Адэр!

Бам-бам… это не колокол… это сердце. Удар за ударом – чаще, звонче, жестче.

Он судорожно сглотнул. Непроизвольное движение гортани вызвало прострел в висках. Сжать бы их, но кто-то сзади держит руки, впиваясь в запястья тонкими, раздирающими кожу пальцами.

– Тихо, Адэр. Тихо…

И голос знаком. Где он слышал его раньше? Думать мешал крепчающий шелест полупрозрачных парусов. С каждым ударом сердца он становился все громче. Ткань затрещала, уже не в состоянии сдерживать шквальный ветер. В ушах раздался хлопок, от которого, казалось, лопнули перепонки. Адэр вскрикнул и открыл глаза. В тот же миг оглушил шум прибоя.