– Заинтересовало?

Вилар обернулся.

– Красиво. Не правда ли? – промолвил пожилой человек.

– Не устаю удивляться фантазии художника.

– Это написано с натуры. Ущелье Испытаний.

– Ваше творение?

– Сына.

– Как он умудрился такое написать?

Мужчина мизинцем пригладил седую бровь:

– Если бы вы были местным, задались бы другим вопросом: как он умудрился пронести туда холст и краски?

Вилар вознамерился расспросить незнакомца о тайне ущелья, но вниманием завладело оживление в толпе художников.

– Это надо сделать быстро! – донесся голос невидимой среди пушистых помпонов Малики. – Растормошите воображение, нарисуйте воздушные замки и предложите мне эскизы.

– Аспожа! Творческую личность нельзя толкать в спину.

– Представьте ваши работы на стенах гостиницы. Я куплю их, если вы предложите мне соответствующий картинам интерьер.

После недолгого бурного совещания кто-то спросил:

– Когда нам приступать к работе?

– Прямо сейчас, – последовал ответ.

Вынырнув из толпы, Малика приблизилась к Вилару:

– Идем дальше?

Через полчаса они переступили порог строительной конторы. Броская вывеска не соответствовала тому, что предстало их взору: небольшое окно, засиженное мухами; на подоконнике закопченный чайник; в углу ворох рабочей одежды.

Из-за стола с поцарапанной крышкой резво вскочил паренек и торопливо спрятал за пазуху тоненькую книжку:

– Чем могу служить?

– Я хотела поговорить о крупном заказе. Но вижу, что ваша контора не работает, – сказала Малика и сделала шаг назад.

Сбоку, из приоткрытой двери вышел поджарый, как скаковая лошадь, человек:

– Я Таали, начальник этого беспорядка и отец этого олуха. – Вытащил из-за пазухи сына книжицу, бросил ее на подоконник. – В роду все строители, а он надумал стать ботаником. Хохма, ей богу. Тащи стулья.

Пока паренек выносил из соседней комнаты стулья и потрепанные папки, Таали говорил, протирая стол:

– Контора работает, но туго. Заказов мало. Все хотят обойтись дешевой рабсилой. Набирают сезонников, а потом не знают, что с ними делать. Зовут нас. Но мы предпочитаем работать с нуля, а не исправлять чужие ляпы. – Указал на стулья. – Прошу.

Когда все разместились вокруг стола, Таали вытащил из папок фотографии и разложил их веером перед Маликой и Виларом.

– Нам есть чем похвастаться. Смотрите: вот здания до ремонта. – Постучал по снимкам ребром мозолистой ладони. – А здесь после. Вот комнаты, а это залы. Работаем с хорошим материалом из Партикурама. В моем подчинении сорок человек. Ремонтируем и строим быстро. Но если надо быстрей, могу привлечь контору брата.

Малика повернулась к Вилару:

– Как вам?

– Ты хозяйка – тебе решать.

– Хорошо. Если сойдемся в цене…

– Аспожа! Мы простые люди. Договоримся, – промолвил Таали.

Создалось впечатление, что воздух в комнатке заискрил, словно его наполнила вылетающая из глаз начальника надежда вперемешку с боязнью сглазить удачу.

– Ты ничего не теряешь, – проговорил Вилар. – Пусть отправляются в гостиницу, составят смету. А там решишь.

Начальник громко выдохнул и потер руки.

Покинув контору, Малика направилась в другую сторону от гостиницы.

– Это еще не все? – спросил Вилар.

– У меня очень мало времени. Хочу все успеть, – сказала она и прибавила шаг.

Вилар недовольно косился на нее. Отвыкнув от длительных пеших прогулок, он чувствовал, как потяжелели ноги, дыхание участилось, к спине прилипла рубашка.

– Почему мы ходим пешком, а не ездим на машине?

– Я иду так, как мне сказали идти, а не ехать.

– Кто сказал?

– Бывшая хозяйка гостиницы.

– Если она такая умная, почему довела гостиницу до такого состояния?

– Не знаю. Может, у нее нет жемчуга?

Вилар недовольно вздохнул:

– Вечереет.

– Обещаю, это последнее место, куда мы сегодня заглянем.

Возле окна сидели две девушки, озаренные закатным солнцем. Их пальчики проворно переплетали тонкие шелковые нити. Кружевное полотно спадало с пяльцев на пол, застеленный белой тканью.

Посреди комнаты возле странного станка стояла, согнувшись, пожилая женщина. Свисающая с потолка лампа освещала распятый на станке ярко-зеленый ковер с вытканными цветами. Глядя на узоры, Вилар переступил с ноги на ногу. Появилось желание провести пальцами по лепесткам и убедиться, что они не настоящие. Держа в руках иглы, мастерица наблюдала за ним из-под поднятых на лоб очков.

– Удивительно, – сказал он. – Как это вам удается?

– Простите? – озадаченно проговорила женщина.

– Они выпуклые! – Вилар не удержался и потрогал лепестки. – Если бы ковер лежал на полу, я бы решил, что цветы рассыпаны.

Женщина расплылась в улыбке:

– Благодарю вас, господин.

– Вы выполняете чей-то заказ?

Мастерица горестно вздохнула:

– К сожалению, нет. Беднякам это не по карману, а дворяне предпочитают хвастаться друг перед другом заграничными коврами. А наш удел – давать пальцам работу, чтобы не забыли ремесло.

Отложив иглы в сторону, подошла к девушкам:

– Мои дочери. Плетут занавеси.

Поднесла кружевное полотно к стеклу. Виртуозное переплетение нитей превратило тусклое оконце в переливающееся окно дворцовой залы.

Вилар повернулся к Малике, рассматривающей ковер:

– Делай заказ.

Мастерица прижала кружева к груди:

– Вы хотите заказать занавеску на окно?

– Ковры и занавеси в трехэтажную гостиницу, – промолвила Малика.

Мастерица опустила очки на глаза, вновь водрузила их на лоб:

– Трехэтажную? Это ж сколько комнат?

Лоточники зазывали поздних прохожих. Из открытых дверей кафе и ресторанов вылетали голоса и музыка. Из распахнутых окон домов доносился смех. В конце улицы виднелось единственное темное здание гостиницы. К ней, еле волоча ноги, мечтая о горячем душе и мягкой постели, шли Вилар и Малика.

– Ты не говорила о жемчуге, – сказал Вилар. – Откуда он у тебя?

– Наследство.

– Почему с таким состоянием ты жила в чужом замке?

– Всему свое время.

– Ты сказала, что перевезешь сюда Муна. А сама?

– Слишком много вопросов для одного вечера, – проговорила Малика и устремилась к каменным собакам наверху лестницы.

Они добрели до номера, вяло пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по комнатам.

***

С улицы доносились сигналы машин и непонятный шум. Вилар откинул одеяло. Гул голосов, похожий на гудение потревоженных пчел, заставил подойти к распахнутому окну. На площади перед гостиницей стояла толпа зевак. Возле кафе скучились официанты и работники кухни.

На ходу застегивая рубашку, Вилар выбежал в гостиную:

– Малика! Что происходит?

Не дождавшись ответа, заглянул в открытую дверь спальни. Идеальный порядок, и что-то подсказывало: на ночь постель никто не расстилал. Проведя рукой по спутанным волосам, Вилар покинул номер.

В вестибюле царил невообразимый кавардак. В воздухе плавала мелкая пыль. Строители сдирали со стен старую краску, вынимали рамы с мутными стеклами. Ватага художников с мечтательным видом бродила по застеленному газетами паркету, и чуть было не прошлась по начищенным до блеска сапогам Вилара.

Он вышел из гостиницы и, обогнув гурьбу ротозеев, закрутился на месте. Кто-то угнал его автомобиль! Настроение с самого утра было испорчено. Усевшись за столик на летней площадке кафе, долго наблюдал за работниками, а те возбужденно обсуждали все действия строителей. Его злобный взгляд наконец-то заметили.

Знакомый официант положил перед Виларом меню:

– Вот затеяли. – Кивком указал на гостиницу. – Это одно из самых старинных зданий в городе. Посмотрим, что получится.

– Ты не видел, кто уехал на красной машине?

– С поцарапанным боком? Видел. Ваша служанка.

Вилар с недоверием посмотрел на паренька.