Адэр вдохнул знакомый запах:

– Хлыст. – И отступил на шаг.

– Асон, – подтвердил Крикс. – Его нашли в одной из пещер.

– Он жив?

– Да, мой правитель. Я прошу разрешения сохранить ему жизнь.

– Зачем?

– Такой субъект, как Асон, может пригодиться.

– Мне не нужны свидетели из заключенных.

– Асон будет молчать. Я сделаю все, чтобы он молчал.

– Ты рискуешь, Крикс.

– Да, мой правитель. Рискую. Но игра стоит свеч.

Адэр посмотрел на стоявших поодаль бойцов, закрыл багажник:

– Покорми людей и езжай. – Взбежал по лестнице. Взявшись за дверную ручку, оглянулся. – Ты веришь сказкам про морун?

– Я не слушаю сказки, мой правитель.

– Еще один древний народ, Крикс?

– Не совсем народ. Это женщины.

– Что можешь сказать о них?

– Нет жены вернее, друга преданнее и… – Командир умолк.

– И?

– И врага беспощаднее, – закончил фразу Крикс.

– А говоришь, что не слушаешь сказки, – сказал Адэр и вошел в замок.

Кабинет был забит до отказа – собрались все охранители. Вилар с рассеянным видом стоял возле окна. Увидев вошедшего правителя, люди потеснились и освободили середину комнаты.

Адэр достал из шкафа ключи, бросил на стол. Цокнув, связка проехала по столешнице и уперлась в горку алмазов, сверкающих в свете люстры.

– Можете звонить Трою Дадье. Когда угодно.

Охранители переглянулись.

После небольшой паузы прозвучал надломленный голос:

– Что ему говорить?

– Правду.

– Какую правду, мой господин? – спросил кто-то с заднего ряда.

– Вы принесли клятву служить верой и правдой Тезару, и я не позволю вам стать клятвопреступниками. Из ваших уст не должно прозвучать ни единого слова лжи. Свободны.

Когда за охранителями закрылись двери, Вилар упал в кресло:

– Неразумное решение.

Адэр сел за стол:

– Самое разумное решение за последние два месяца.

– Что ты творишь?

– Маркиз Бархат! Меня меньше всего интересует ваше мнение. И если вы не научитесь держать язык за зубами, меня не будут интересовать ваши советы.

Вилар расправил плечи:

– Прошу прощения, мой господин. – И вновь обмяк. – Я не понимаю тебя, Адэр.

– Завтра ты едешь в Ларжетай. Подыщешь зал для аукциона.

– Значит, аукцион будет.

– Еще не решил. Можешь идти. – Адэр придвинул к себе бумаги. – Гюст!

На пороге возник секретарь.

– Позови… – промолвил Адэр и прижал пальцы к виску.

Так просто сказать: «Позови ключника». Но у него есть имя. Как же его зовут? Забегал взглядом по комнате, остановил его на кристаллах. Если память сейчас же не очнется, он отдаст камни Тезару.

– Позови Тауба, – приказал Адэр и сгреб алмазы в ящик стола.

***

На кухне царило оживление. Раскрасневшиеся кухарки крутились возле плиты, поджаривая куски мяса, помешивая соусы и пыхтящую кашу. Посудомойки тарахтели кастрюлями. Возле стола суетилась прислуга. Перед бойцами стояли деревенские кружки с теплым вином. Тонкий ароматный парок исходил от ломтей хлеба. Тарелки пока пустовали, и бойцы поглядывали на раскаленные сковороды; ноздри трепетали, улавливая аппетитные запахи.

Малика сидела в уголке. Она пришла сюда, как только по замку пронесся слух о появлении неожиданных, редких и необычных гостей. Раньше, быстренько поев, она сбегала с кухни. Обитающая здесь челядь ее недолюбливала. Малика никогда не занимала чью-либо сторону в перебранках, не участвовала в разборе рецептов блюд и схем вязания, отмалчивалась при обсуждении мужиков из ближайшего селения и убеленных сединами слуг. Собственно, сами хозяйки сковородок и тарелок были далеко не молоды. Но жаркий огонь плит накалял их кровь и заставлял выплескивать знания о плотских утехах словесным поносом.

Прислуга наполнила тарелки. Бойцы накинулись на еду. Бабы игриво поглядывали на красавцев-мужчин, чьи тела звенели молодостью и силой. А Малика ждала, когда кто-нибудь обмолвится хоть словом о прошедших днях.

Уже выпито вино, мякишем вымакан соус. Возле плиты шептались огорченные кухарки – красавцы в солдатской форме сказали «спасибо» и не одарили их даже улыбкой. Бойцы как по команде встали из-за стола и направились к двери. Еле заметным кивком Крикс позвал Малику за собой. Сердечко судорожно забилось.

Она выскочила в коридор. Командир стоял возле кадки с разросшимся цветком. На строгом лице ничего нельзя было прочесть, но от безмолвных глаз веяло холодом.

– Ты должна покинуть замок, – тихо проговорил он. – Я ничего не имею против морун. Но моруне нельзя быть рядом с правителем. И чем быстрее ты исчезнешь, тем будет лучше для тебя.

Малика закрутила пуговицу на манжете платья:

– Крикс! Я могу попросить вас об одной услуге?

– Если эта услуга не идет вразрез с интересами правителя.

– Я давно забыла о своих интересах.

– Что ты хочешь, Малика?

– Взглянуть на ракшада.

Казалось, ее просьба ничуть не удивила командира.

– Нет, – сказал он тоном, каким отказываются от добавки супа.

– Пожалуйста, Крикс!

– Прости, но меня ждут.

Командир сделал шаг. Малика схватила его за рукав:

– Я убедила правителя оставить воина в живых. Я привела кучу доводов. Но не сказала о главном.

Крикс свел брови:

– Слушаю.

– Я должна проверить свою догадку.

– Почему бы тебе самой не поговорить с правителем?

– А вдруг я ошибаюсь? Пожалуйста, Крикс! Отведите меня к воину.

Командир аккуратно высвободил рукав из пальцев Малики:

– Я тороплюсь.

– В Ракшаде узаконена кровная месть. Если воин из знатной семьи, и если с ним что-то произойдет… Представляете, что начнется?

– На защите страны стоит армия Великого.

– Только воевать она будет на моей земле!

– Тихо, – прошептал Крикс и посмотрел по сторонам. – Значит так. Жди меня в саду, а я к правителю. Попрошу разрешения поставить в караул моих ребят.

***

Злость сжигала изнутри, сворачивала кровь, скручивала сердце, раздирала мозг. Казалось, еще немного, и скрежетать будет нечем – зубы раскрошатся. Он, великий воин, в плену! У кого? У презренных червей, у вонючих пожирателей падали.

Все силы уходили на то, чтобы крепко стоять на ногах – посреди зловонной комнаты, в свете тусклой лампы, лицом к дыре в двери. Пусть смотрят и содрогаются.

Хазир вытащит его, по-другому не может быть. И черная армада полетит к уродливым берегам. И он, великий воин, будет стоять на носу головного корабля. И плевать на подводные скалы. Он знает Тайное море так, как не знает никто другой. Горы сравняются с землей, земля усеется трупами, трупы покроются стервятниками.

Взирая в темную дыру, он повел плечами. Еще чуть-чуть, и ноги вновь зазвенят металлом, грудь обернется камнем, а руки безжалостным молотом.

Из коридора донесся разговор. Вновь пришел владыка голытьбы? Теперь с последним словом? Только ему, великому воину, на все его слова тоже плевать.

Забряцали ключи, заскрежетали засовы, дверь отворилась. Он вперил тяжелый взгляд в бывшую пленницу. Вот оно, еще одно доказательство ничтожности страны – в ней нет мужчин, верных слову и делу.

Знакомый здоровяк в серой форме закрыл двери, прижал широкую ладонь к отверстию. Хм… Очередная хитрость?

Девушка стремительно прошла в середину комнаты.

– Малика! – крикнул здоровяк, но ее пальцы уже заскользили по руке воина.

– На запястье две спирали. Переплетаясь, они смотрят в разные стороны. Это знак Ракшады. Его носит каждый, кто родился в вашей стране. Затем идет дорожка из согнутых линий, будто низко склонились люди. Это знак низшего сословия. А вот эти завитки напоминают волны. Этим знаком заканчивается рисунок на руках ваших моряков. Дальше деревья, их оплетают лианы. Это воины. Правильно?

Девушка посмотрела ему в глаза:

– Быть воином – у вас великая честь. – Ее палец вновь заскользил по руке. – Чем старше по званию, тем выше лианы. У вас добегают до плеча. Если бы рисунок на этом закончился, я бы решила, что вы командующий армией или флотом. Но на плечах вновь спирали, только они сворачиваются не по кругу, а обтекают квадраты. Это ваша родовитая знать.