Сколько было планов, сколько надежд – купить дом, обзавестись семьей, перевезти к себе престарелых родителей. Да разве ж можно перечесть все, о чем мечтали амбициозные, с претензиями на честолюбие мужчины. Но как только они прибыли на место проживания и работы в селение Бездольного Узла, поняли, что ошиблись, приняв тьму за свет.

Шли годы. Модные костюмы и шелковые сорочки давно износились, глаза потеряли блеск, уголки губ сползли вниз. А внутри так и зудело желание вдохнуть горячий воздух тезарских мостовых, нырнуть в многоголосую толпу и навсегда забыть о серых, изматывающих душу и сердце буднях. И вот сейчас, перекладывая бумаги, они думали о разном, но мечтали об одном.

Заслышав звук затормозившего автомобиля, служащие встрепенулись, поправили застиранные воротнички, торопливо вытащили из ящиков нарукавники.

Раздался стук в двери парадного входа. Управляющий и помощник перекинулись взглядом – обычный стук, а не условный знак, который они каждый день меняют. Стук повторился.

Помощник подошел к двери, поднял козырек над решетчатым оконцем. Снаружи стояли трое – важные, в деловых костюмах и фетровых шляпах. За их спинами возвышался страж, больше похожий на спортсмена-тяжеловеса, чем на обычного блюстителя порядка.

– Кто такие?

– Наблюдатели, – ответил круглолицый человек в очках, поблескивающих золотой оправой.

– Какие еще наблюдатели? – встревожился помощник. – Мы никого не ждем.

Между прутьями просунулся свернутый в рулончик листок.

Управляющий и помощник долго изучали документ, отпечатанный на дорогой бумаге, с фотографиями незнакомцев, с печатями трех стран и с кучей подписей. Переглянулись. Проще впустить высокопоставленных гостей, выслушать и отправить восвояси.

Люди вошли в отделение банка. Страж закрыл двери, заложил руки за спину и устремил жесткий взгляд в коридор, ведущий к служебному входу.

Круглолицый человек поправил на носу очки:

– Я – наблюдатель из Бойварда.

Мужчина с острым загнутым носом приподнял шляпу:

– Наблюдатель из Партикурама.

Приземистый человек с добродушным лицом кивнул:

– Наблюдатель из Маншера.

Не дожидаясь приглашения, гости уселись на скамью.

– Что вас привело к нам? – заискивающим тоном спросил управляющий.

– Вы знакомы с Законом № 797/5? – в свою очередь спросил круглолицый человек.

Управляющий бросил взгляд на помощника; тот еле заметно пожал плечами.

– У вас есть какие-то вопросы?

– Видимо, вы не особо хорошо знаете международный закон о банковских наблюдателях. Мы не задаем вопросов. Мы смотрим, как работает банк на территории чужой страны.

Управляющий покачал головой, вспомнив, что месяц назад Порубежье перестало быть колонией Тезара.

– Чаю или воды? – прозвучал голос помощника.

Наблюдатели разом посмотрели на залапанный графин и надколотые глиняные кружки, стоявшие на сейфе, и дружно отказались.

Время тянулось мучительно долго. Солнце уже успело протолкнуть лучи в сквозные отверстия в решетке на окне, скользнуть тонкими нитями по лицам людей и скрыться за крышей дома напротив.

Управляющий и помощник включили настольные лампы и с нарочито занятым видом принялись пролистывать документы. Гости рассматривали давно не крашеные стены, старенький шкаф с перекошенными дверцами, истертый башмаками пол.

С улицы донесся звук затормозившей машины. Послышался скрип ступеней. Условный стук не успел прозвучать – страж открыл дверь и посторонился. В комнату вошли работники прииска – приемщик и оценщик, – держа в руках два чемоданчика. Глянув на людей, сидящих на скамье, с немым вопросом воззрились на управляющего.

– Международные наблюдатели, – объяснил тот.

Работники прииска вытащили из чемоданчиков две коробки, установили их на стол. Одна – чуть побольше – ничем не отличалась от коробок, в какие упаковывают обувь в тезарских магазинах для низшего сословия. Вторая представляла собой обычную бонбоньерку. Стертый временем рисунок, примятые углы и погнутые края тоскливо говорили: внутри хранится все что угодно, но только не конфеты.

Банковские служащие открыли первую коробку, пересчитали камни, обернутые в сопроводительные записки, сверились с описью приемщика, заполнили формуляр в двух экземплярах, поставили подписи. Бонбоньерку же просто передвинули с места на место.

– Можно идти? – промолвил оценщик.

Страж молча указал на скамью. Наблюдатели потеснились, и работники прииска уселись рядом с ними.

Долго ждать не пришлось. За окном промелькнул свет фар двух машин. Со стороны служебного входа послышался скрип тормозов, донесся хлопок дверцы, еще один. В замке проскрежетал ключ, по коридору прогремели шаги. Управляющий и помощник вскочили со стульев и, ссутулившись, устремили масленые взгляды на хозяев своей судьбы.

Хозяевами оказались тезарский чиновник в приличном твидовом костюме и кожаных туфлях, и хмурый тип, похожий на шкаф, в темно-серой форме охранника.

– Почему в банке посторонние? – спросил охранник.

– Это международные наблюдатели, – пролепетал управляющий и согнулся еще ниже.

– Прошу покинуть помещение, – отрезал охранник.

– Согласно Закону № 797/5, вы не имеете права препятствовать нам в выполнении наших прямых обязанностей, – возразил круглолицый человек, глядя на тезарского служащего. – Но имеете право подать жалобу в международный Совет банкиров, если увидите в наших действиях какие-либо нарушения.

Охранник повернулся к стоявшему возле двери стражу:

– Покиньте помещение.

– Я подчиняюсь командиру стражей Бездольного Узла Криксу Силару. И только он может отдавать мне приказы.

Охранник и тезарский чиновник переглянулись – это было четвертое отделение банка в Бездольном Узле, где их подкарауливали наблюдатели и стражи. Пересчитали камни, лежащие в коробке для обуви, бегло просмотрели заполненные формуляры, поставили витиеватые подписи, словно расписались на титульном листе совместного бестселлера. Подхватив ящичек, направились по коридору к служебному выходу.

– А этот? – промолвил управляющий, указав на бонбоньерку.

– Что там? – поинтересовался тезарский чиновник.

– Ну как же? Камни не ювелирного качества.

– Зачем Тезару камни не ювелирного качества? – спросил чиновник преисполненным достоинства тоном и важной походкой вышел вслед за охранителем из отделения банка.

И банковские служащие, и работники прииска выглядели так, словно их ударило молнией, и через секунду они упадут замертво.

Остроносый человек кашлянул в кулак, подошел к столу:

– Позволите взглянуть?

Управляющий схватился за спинку стула.

Наблюдатель вытащил из кармана увеличительное стекло, достал из бонбоньерки мутный фиолетовый камешек, поднес к настольной лампе, и кристалл засверкал кроваво-красным цветом.

***

Порыв ветра бросал в лицо клубы дыма, но Хлыст не замечал его. Он неотрывно смотрел на пламя костра, а в голове роились мысли – одна темнее другой.

Сегодня пошли десятые сутки со дня условленной встречи с Ташей. Она так и не пришла. Неужто Анатан сдал их шайку-лейку с потрохами, и Ташу таскают по допросам? Или ее скрутила болезнь? Первый домысел пугал. Второй вгонял в дрожь.

Пять лет назад Таша ни с того ни с сего стала в обморок падать. Бредет себе по улице, с бабами судачит и – опа-на, уже лежит. Или полезет в голбец за картошкой или репой, и нет ее, нет… Малец туда, а мамка возле лесенки валяется.

Хлыст повел жену к лекарю. Благо идти недалеко – по пустоши полдня, еще пару часов по осеннему лугу. А там, в золотой рощице, на меже Бездольного Узла и Нижнего Дола, владения того самого лекаря, который смердами не брезгует. Целую ночь он продержал Ташу в лазарете, а наутро выпроводил восвояси. Мол, ей нужен другой... и слово сказал, чудное такое слово – «климат». Лучше бы промолчал или сознался, что ни хрена не соображает в болячках.

Таша вбила себе в голову – всё, сочтены ее деньки, раз от нее лекарь отказался. Купила рядно застлать гроб, выпросила у соседки занавесочку покрыть себя усопшую, даже откуда-то три доски притащила и все допытывалась: на крышку хватит?