Как папá вообще узнал куда именно я делась, и как смог связаться с дедушкой? Неужто он тоже попал в туман? Тогда у меня будет помощник на пути домой, с кем я смогу не притворяться и обсудить все животрепещущие для меня темы.

Значит завтра я увижу родителя. Нужно будет под каким-то предлогом представить его «бабушке», и вообще, попытаться получить возможность часто его видеть.

Настроение стремительно поднималось. Улыбка пришла сама, отразившись на лице Павла Матвеевича. Я начинала верить, что смогу вернуться к своей семье. Или уже сейчас хоть частично с ней воссоединиться.

Не знаю почему, но обед для меня пролетел в мгновение ока. Очнулась, когда передо мной поставили бланманже. Никогда его не любила.

– Вы подарите мне первый танец? – неожиданно спросил Павел Матвеевич, широко мне улыбаясь.

– С удовольствием, – ответила я, вспомнив разрешение «бабушки».

Послеобеденные развлечение открывались полонезом[59]. Танец был медленным. Пары торжественно прохаживались, позволяя продемонстрировать себя окружающим. Движения отличались простотой – лёгкий шаг, с небольшими приседаниями. Но пары составляли сложный хореографический рисунок в виде кругов, змеек, линий и часто изобретая различные многообразные фигуры.

Марию пригласил незнакомый мне молодой человек, и они встали за нами. Хотя говорить во время танца было принято, медленное движение с партнёром к этому располагало, мы с дедушкой молчали. Интересные для меня темы обсуждать открыто не могли, а говорить о пустом, совершенно не хотелось. Весь танец не произнесли ни слова, улыбаясь друг другу.

Исполняя эти простые фигуры, я как в детстве мечтала, чтобы завтра уже наступило, и мы могли спокойно поговорить без такой толпы свидетелей, наконец увидеться с папá, который, я уверена, всё исправит.

После танца я попросила проводить меня к Екатерине Петровне. Та расположилась в компании нескольких дам и обсуждала последние новости с театра военных действий. Я и забыла, что оба её сына были в этой компании с Кутузовым. Надо будет поинтересоваться новостями о Михаиле и Александре. Насколько помню, сейчас всё закончится для них удачно. Михаила повысят в звании и наградят. Александр же получит темляк на эфес.

И тут я запнулась. Я точно знаю, когда мои «дядюшки» погибнут. Имею ли я право изменить это? Смогу ли исправить их судьбу? Поменять историю… и что за этим последует? С одной стороны, я с ними не знакома и меня не сильно ранит их участь… Но с другой, какое это будет горе для Марии и Екатерины Петровны. Я должна это серьёзно обдумать.

Несколько танцев я пробыла рядом с «бабушкой», показательно держа чашку чая. Но на вальс меня пригласил Павел Матвеевич и я с удовольствием подала ему руку.

Мы опять весь танец просто улыбаясь друг другу. По окончании я вновь оказалась рядом с Екатериной Петровной. Но там меня уже поджидала Мария. Ухватив под руку и подведя к окну стала рассказывать о своём последнем кавалере. Я же отвечала невпопад и улыбалась, думая о своём. Бабушке это нисколечко не мешало, ей кажется нужно было просто выговориться.

Перед уходом Рубановские подошли попрощаться. Приложившись к моей руке, дедушка незаметно мне подмигнул и откланялся. Так что, можно сказать, вечер закончился на весьма радостной ноте.

Последующее просто выпал из моего внимания. Очнулась я, когда меня подсаживали в нашу карету. Мария при этом многозначительно улыбалась, а «бабушка» старательно делала вид, что всё нормально.

Мягких ход рессорной кареты убаюкивал, но громкий разговор родственниц не давал отречься от действительности. Хотелось быстро оказаться в кровати, закрыть глаза, и что бы уже началось завтра. Было какое-то радостное предвкушение и нетерпение. Однако, усталость и эмоциональное перенапряжение сказывались на мне. Дорога до дома казалось никак не заканчивалась. И я всё-таки уснула.

Скоро!..

Эта мысль преследовала меня с того момента, как я открыла глаза. Мысленно подгоняла время и пока облачалась, и во время завтрака. В четверть десятого Мария была отправлена в комнату, с наказом одеваться на прогулку, сама я при этом уходила чуть ли не в припрыжку. «Бабушка» смотрела на нас с подозрением, но молчала.

Без пяти десять мы подъезжали к мысу. Павел Матвеевич был уже здесь. Лошадь его мирно пощипывала редкую траву, привязанная к небольшому дереву. Он прохаживался по песчаной косе вперёд и назад, раздражённо похлопывая себя стеком по голенищу сапога.

Я нервно оглядывалась, пытаясь найти взглядом папá. Но берег был абсолютно пуст. Почему?

– Мари, ты могла бы подождать меня тут? Мне нужно приватно побеседовать с Павлом Матвеевичем. Мы будем прямо перед твоими глазами. – попросила я Марию, чем повергла её в шок.

– Луиза, но это ведь совершенно…

– Mauvais ton[60], я знаю… но нам необходимо кое-что обсудить. Tête-à-tête[61]!

– Ma chère[62], ты уверена? – бабушка заметила, что господин Рубановский только приподнял шляпу, когда на него обратили внимание, но подходить к нам не спешил, давая возможность поговорить.

– Да, ma tante[63], всё хорошо, мы просто поговорим.

Мария обречённо кивнула и спешилась.

Я передала ей повод Ветра и направилась к дедушке судорожно сжимая и разжимая руки. Меня нервировало то, что он пришёл на встречу один, ведь точно говорил, что его послал папá.

– Доброе утро, Павел Матвеевич. Почему вы один? – сразу спросила, приблизившись.

На меня с удивлением взглянули. Голубые глаза были полны такого открытого непонимания, что я немного стушевалась.

– Вы же сказали, что мой батюшка прибыл за мной.

– Подождите, Анна Викторовна! Вы что-то путаете!

– Ну как же, вы сказали…

– Только то, что Виктор Иванович попросил меня разыскать вас.

– Хм… – теперь изумлялась я, – но как же он мог вас просить об этом? Вы знаете, откуда я прибыла? Как он мог связаться с вами, если не пришёл за мной?

– Так, Анна Викторовна, мы сейчас окончательно запутаемся. Давайте, вы выслушаете меня. И если после моего рассказа у вас возникнул вопросы… я отвечу на них.

Я кивнула и взглянула на него с нетерпением.

– Ваш отец остался в своём времени, это меня перебросило сюда, во время ваших поисков.

– Но как…

– Анна Викторовна, вы же обещали…

– Прошу прощения… говорите. Но… могли бы рассказывать более подробно. Как вы могли «переброситься», если у вас тут семья. Матвей Львович, он же… – я запнулась, наткнувшись на сочившийся лукавством взгляд.

– Давайте присядем, – Павел Матвеевич подвёл меня к поваленному у реки дереву, на нем обнаружился расстеленный плед. Дедушка явно подготовился к долгому разговору. Он помог мне присесть и продолжил.

– Я изложу вам всё по порядку…

В процессе его рассказа мне попеременно хотелось то плакать, то смеяться, а в конце пришлось сильно задуматься…

Моё исчезновение заметили к обеду. Несколько слуг были посланы в ближайшие деревни, расспросить, не появлялась ли я, или может барышню задержали какие-то причины. Скорее всего, ожидали, что кто-то серьёзно заболел, и мне пришлось остаться.

Но, нигде в округе меня не обнаружили. Родители всполошились. В ночь пошли искать кто-то из дворовых, а с утра уже дядя организовал небольшие группы людей, выслав их по разным направлениям.

Папá отправился в город, чтобы привлечь к поискам полицию. Несколько человек оттуда вызвались добровольцами, среди которых и был мой визави.

– Но, – смущенно спросила я, – откуда вы знаете батюшку?

– Я работал у него в больнице.

– Такого не может быть. Я знакома с сотрудниками папá, и вас среди них не было.

Мужчина немного смутился, но ответил: