Неожиданно взвизгивание дамочки прекратилось и перешло в шипение. Оттолкнув подготовленную для неё тарелку, она схватила своего кавалера за локоть и стала рьяно его выпроваживать в зал.

Подобная эскапада вызвала у нас общий смех. Вообще, с нашим приходом буфетная заметно оживилась. Сюда, красуясь своими нарядами, потянулись барышни. Было ещё несколько пастушек, правда с игрушечными овечками на руках, или вышитыми по подолу. Две цветочницы, ревниво друг на друга поглядывающие. Одна из них была явно купеческого сословия, так как некоторые цветы из лент были обшиты переливающимися камнями. Яркая цыганка куталась в цветастый платок и понизив голос, заявляла, что готова даже погадать. Всеобщее внимание привлекала красавица в халате, вышитом яркими драконами. Мы ещё спорили с Марией, был ли наряд китайский или японский. Нашлись даже две дамы в мужском гвардейском костюме, в память о предыдущих императрицах, любивших подобные увеселения.

Публика веселилась. Отовсюду были слышны заливистый смех и весёлые голоса. Маскарад явно удался. Танцующие пары сменяли друг друга, а у меня была расписана вся книжка. Боюсь мои ноги завтра просто откажутся ходить.

Случился небольшой афронт. Мужчину, с кем я должна была танцевать следующий танец, ненароком окружили офицеры, вовлекая в какой-то разговор, а ко мне подошел майор Сушинский.

– Баронесса, не подарите ли мне этот танец?

– Увы, он уже обещан. – я повернулась к молодому человеку, которому аккуратно и очень вежливо просто не давали ко мне подойти.

– Боюсь, господин немного занят. Может вы всё-таки отдадите его мне?

– Не опасаетесь после такого получить вызов на дуэль?

– Хм… у нас слишком большая разница в чинах. Кроме того, вы едва знакомы, я же ваш непосредственный начальник. Ну и последнее… я бы мог конечно и сам выйти к барьеру, но учитывая количество хороших врачей в соотношении к тем, кто любит просто пострелять… боюсь желающих встать вместо меня будет значительно больше.

– Вы невыносимы, Семён Матвеевич, – выдохнула я устало, протягивая ему руку. – О чём вы так хотели со мной поговорить, что даже затеяли всё это представление?

– Не хотел бы, начинать наше знакомство с обиды, – ответил он улыбаясь, – мои взгляды довольно либеральны[128]. И я ничего не имею против того, чтобы женщина встала на стезю врачевания.

– Но ведь вы…

– Дайте мне закончить, баронесса… Как я понял из письма Якова Васильевича, он весьма впечатлён вашими познаниями в медицине и широтой ваших взглядов, особенно касательно соблюдения гигиены. Ведь он сам сейчас пишет труд на похожую тематику. Думаю, не сразу, но ему удалось бы получить для вас экзамен. Хотя… ваш способ был более быстр. Однако, этим вы смогли отдавить не мало больных академических мозолей. На одну такую наступили даже ему.

– Но меня уверяли, что именно господин Виллие никогда не пропустит женщину!

– Ну простой женщиной, – рассмеялся майор, – может быть он и возмутился бы. Вы же прекрасно образованы. Даже не знал, что в Пруссии сейчас настолько выросла диагностика и практика.

Его слова заставили меня потупиться и покраснеть.

– Вы, наверное, и не знаете, но именно Яков Васильевич настоял на том, чтобы нижним чинам доставался такой же медицинский уход, как и офицерам.

Я согласно кивнула.

– Как лейб-хирург, он стремится улучшить медицину в империи. По этой причине и направил вас ко мне. Тут так всё хорошо сложилось… это ведь ваша родная губерния. Поэтому, если вы на практике покажите такие же поразительные результаты, как и в теоретических знаниях… думаю его поддержка будет вам обеспечена.

По окончании танца, меня вернули обратно к «бабушкиному» диванчику. Надеюсь, у нас действительно случится нормально поработать.

Жаль, но Павел Матвеевич пока так и не появился, поэтому нас развлекали подходящие к нашему месту знакомые. Даже Матвей Львович подходил, явно ища сына.

Во время одной из фигур польки меня несильно задели, но тут же извинились. А вот по окончании танца я расстроилась. Подошедшая Мария спросила, куда делась одна из моих сумочек. Так и есть, на поясе висел оборванный шнурок.

Когда стали оглядывать залу, увидели, как мою пропажу передают барышне в костюме Минервы. Взяв бабушку под руку, я направилась возвращать свою собственность.

– Ольга Петровна, могли бы вывернуть мне мою сумочку. Видно, она отвязалась в танце и её по ошибке принесли вам.

– С чего вы решили, что она ваша? Это моя сумочка.

Такое заявление было совершенно бессмысленно, хотя бы потому, что у меня к поясу было привязано ещё четыре, точно такие же, составлявшие часть моего костюма Гигеи. Вокруг нас постепенно стали собираться люди вполголоса переговариваясь.

– Ну это же совершенно легко проверить, – подсказал подошедший Аким Петрович, – достаточно сказать, что именно у каждой было в сумочке. Чей ответ совпадёт, та и хозяйка.

– Пачка ассигнаций. – тут же выкрикнула госпожа Радченко, вцепившись в спорный предмет и раздумывая, отдавать ли его господину Исупову. Но тот держал перед ней вытянутую руку, в которую ей пришлось её всё-таки вложить.

– А что вы скажите, баронесса? Что было в вашей? – спросил вице-губернатор.

– О, совершенно ничего особенного, – ответила я с лёгкой улыбкой, – просто несколько сложенных лент. Видите ли, укладывать настоящие лекарства и травы мне показалось излишним. Так что наполнила их лёгкими лентами, чтобы придать объем.

– Ну вот всё и разрешилось, – сказал облегчённо Аким Петрович, когда из раскрытой сумочки извлёк на свет несколько рулончиков шёлковых лент.

Странным был взгляд Ольги Петровны, которым она пыталась прожечь меня в этот момент. За её спиной шушукались несколько моих «ненавистниц», что-то яростно обсуждая.

У меня же был один вопрос. Откуда такая осведомлённость, что именно в этой сумочке у меня ещё недавно были деньги, оставленные Павлом Матвеевичем.

– У вас продаётся славянский шкаф[129]? – услышала я за спиной в полупустой буфетной, примерно полчаса назад, когда зашла взять бокал с вином для «бабушки».

– Шкаф продан, могу предложить тумбу. – ответила на «пароль» почерпнутым у «провидца» образом и повернулась.

– И зачем он придумал эту несуразность? – проворчал молодой мужчина, лет двадцати пяти со светло коричневыми вихрами и карими глазами. Взгляд и повадки выдавали в нём делопроизводителя, хотя одет он был в «рыцарский» костюм.

Я только пожала плечами, передавая ему конверт, а затем и деньги. Письмо он быстренько пробежал взглядом и хмыкнув засунул в карман. Ассигнации же незаметно, но ловко пересчитал и убрал во внутренний отдел костюма.

– Честь имею. – сказал он, отворачиваясь и покидая буфетную.

– Наконец-то, – выдохнула я. Наличие такой большой суммы в сумочке немного меня нервировало.

Всё произошло так быстро, что скорее всего никто и не заметил этого мимолётного общения. Я же вернулась к нашей компании и маскараду.

Танцы всё ещё продолжались, но многие пары пройдя несколько фигур отходили отдыхать к диванчикам и окнам. Несмотря на погоду, некоторые даже выходили на балкон, освежиться. Ох, морозный воздух для разгоряченных тел не самое полезное. Но кто послушает лекарку? Не бегать же мне за ними.

Вокруг всё больше разговоров было об огромной комете[130], которая после захода солнца становилась отчётливо видна. В середине октября она так близко подошла к Земле, что стала наблюдаться даже без телескопа. Это конечно же породило массу слухов и домыслов. Многие предрекали вселенскую катастрофу и другие беды.

Они даже не подозревали, насколько были правы. Тучи сгущались. Наполеон потихонечку собирал войска в Польше, одновременно во много раз увеличивая армию герцогства Варшавского. И своих далеко идущих помыслов даже не скрывал. Как позже писали историки, он гневно высказал ряд угроз в адрес России послу, князю Куракину, в Париже на дипломатическом приёме. В Европе уже никто не сомневался в приближающейся войне.