– Ты считаешь лягушатники посмеют напасть? – и вдруг осознав услышанное, вскинулась Екатерина Петровна, – как в Варшаву?!

– «Бабушка», к нам каждый день поступают раненые в нападениях. Конечно, обывателям говорят, что это разбойники балуют… но что-то слишком много их развелось последнее время недалеко от границы. И даже посланные на их поимку регулярные войска не очень-то справляются. Да и зачем простым бандитам курьеры-адъютанты из штаба армии или службы губернатора? Денег при них мало, лошади государственные… чего на них нападать?.. А по поводу Варшавы… меня хотят заполучить во французский госпиталь, а не то, что вы подумали. Предполагаю, ради этого и было предложено ухаживание.

Екатерина Петровна надолго задумалась. А потом ушла, напомнив не опаздывать на ужин. «Проверив» все виды сделанных разнообразных заготовок, она разрешила их употребление и нам. Потому зимний стол радовал всевозможными разносолами.

Через неделю, рано по утру, когда я садилась в сани, дабы ехать в госпиталь. Неожиданно к воротам подошёл плачущий подросток. Бухнувшись передо мной на колени, он старательно удерживал меня за шинель умаляя спасти его матушку. Они жили в ближайшей деревне по дороге на Вильно. Если поторопиться, то за четверть часа доберёмся. Парнишка смотрел на меня полным слёз взглядом, размазывая по лицу сопли пополам с грязью.

Глубоко выдохнув, кликнула Ефимку, что бы тот предупредил господина Сушинского о моём опоздании. Подросток уселся на облучок к Егору, показывать дорогу.

Сани зимой гораздо удобнее кареты, которая только по зачищенным от снега городским улицам и сможет спокойно передвигаться. Тёплый медвежий полог удобно скрывал от холода, хотя видно ничего не было. Чувствовала себя как бабочка в коконе. Зато тепло и не дует!

Через четверть часа мы неожиданно остановились, но почему-то «охотник» не подошёл доставать меня из этой меховой люльки. Послышался шум, вскрики. Полог откинулся и передо мной предстала весьма печальная картина.

Егор, с окровавленной головой валялся на снегу. Вокруг стояло около полутора десятков вооружённых людей во главе с господином Довнаровичем.

– Что это значит, уважаемый пан?

– Я устал ждать вашего согласия, пани баронесса. Эти люди доставят вас в новый дом. Для всех, вы просто уехали к родителям, устав от плохого к вам отношения мужланов.

– Уехала, не попрощавшись с роднёй? Без вещей? Никто в это не поверит!

– Ну почему же, чуть позже им передадут от вас письмо. Как неожиданно приехали, так же и уедете…

– Меня будут искать и вас сразу заподозрят.

– А при чём тут я? Я всё время провёл в своём доме с кучей свидетелей! Хорошей дороги пани. Чуть дальше пересядете в другие сани, там для вас подготовлена одежда в дорогу.

– Могу я осмотреть своего человека, ему может быть нужна помощь.

– Езжайте пани баронесса, ему уже ничего не нужно, – ответил мужчина, взлетая в седло и направляясь обратно в город. Часть людей двинулась с ним, а пятеро гайдуков[161] остались сопровождать «уворованную».

Укрыв меня обратно пологом, один из них взялся за вожжи, а другие взобрались в сёдла. Я притихла, укутавшись и старательно обдумывала своё положение и получится ли сбежать.

Ехали совершенно спокойно, не напрягая лошадей, кажется, даже и не думая о возможной погоне. По идее, начнут беспокоиться обо мне не раньше обеда, пока соберутся, пока выедут…да и поймут, в какую сторону увозили… преимущество у похитителей солидное.

Через пару часов мы подъехали к небольшому хутору, прямо рядом с дорогой. У крайнего дома стоял дормез на полозьях и погруженными на него сундуками. Подготовился пан Казимир основательно.

Мне предложили зайти в хату и немного обождать, объявив, что через полчаса отправимся дальше. Прислонившись к ещё тёплой печке, задремала, но неожиданно услышала свист и гиканье. Раздались крики… прозвучал выстрел… странно что только один. Через пузырь в окне ничего было не разглядеть, потому осторожно вышла в сени и встала у приоткрытой двери.

Пара похитителей лежали на снегу с ножами в груди. Третий, припадая на раненую ногу стоял посредине двора, выставив вперед палаш[162]. Огнестрел валялся рядом, у его ног. Оставшихся двоих видно нигде не было.

– Барышня, сидите покудова в хате. Мы сейчас всё тут закончим, и сможем домой вас сопроводить, – в дверях конюшни я заметила невысокого татарина, что стоял, направив на раненого гайдука пистолет. Ещё несколько человек виднелись за деревьями и забором.

В этот момент на дороге показались всадники. Выдохнула, увидев в первых рядах Павла Матвеевича. Соскочив с лошади, он бросился к двери. Но тут краем глаза я заметила сбоку поленницы силуэт одного из похитителей. Тот, присев целился в «провидца». Не раздумывая, вытащила из муфты кольт, который всё это время сжимала в руке и выстрелила. С другой стороны двора послышался ещё один вскрик.

– Всё-таки взяла его с собой, почему же раньше в них не стреляла? – господин Рубановский остановился, когда увидел появившееся в моей руке оружие, а сейчас медленно приближался.

– По началу их было слишком много, пуль всё равно бы не хватило, а потом… сложно стрелять в человека… думала попробовать убежать ночью, в трактире.

– Какая же ты умница, что не испугалась, – прошептал он, приблизившись вплотную и убрал локон, выбившийся из-под шляпки. Потом неожиданно обнял и поцеловал с каким-то отчаянием прижимая к себе.

– Екатерина Петровна уже давно ждёт, когда ты решишься наконец просить моей руки, – прошептала, пряча пылающее лицо в меховом тулупе «провидца».

После этих слов он неожиданно напрягся и отпустил меня. Неужели у него в будущем осталась супруга?

– Вы не свободны Павел Матвеевич? – спросила отстранившись, севшим от волнения голосом и подняла на него взгляд, которого он почему-то избегал.

– Анна Викторовна, – выдохнул тяжко, – это для других я Рубановский… вы же знаете моё настоящее происхождение и историю. Я вижу, как аристократы трепетно относятся к таким вещам. Боялся, что вы посчитаете оскорбительным для себя даже возможность моих ухаживаний. – устало произнёс, прикрыв глаза.

– Вы дурак, сударь! – прошипела я, ударив его от злости кулачком в грудь. Потом ещё и ещё раз, стараясь сдержать злые слёзы. – Так! Думать! Обо мне!

– Всё, всё… успокойся, – шептал, прижимая меня к себе мужчина, – ручки поранишь.

Меня душили рыдания. Кажется, накатила запоздавшая истерика. Сколько мы так стояли – не знаю. Наконец мы услышали шум вдалеке, к хутору приближались ещё всадники. Пришлось отойти друг от друга на приличествующее расстояние.

– Как вы нашли меня?

– Это всё Ахмед, прислал в больницу гонца с рассказом о твоём похищении, пока послали в госпиталь, где должны были собирать отряд… да за мной отправили человека. Татарин очень был встревожен за тебя, поэтому с друзьями поскакал на перехват.

– Хм… Ахмед… Не знаю такого…

– Как же. Ты же на днях его жену спасла. Доктор сказал, про двоих мальчишек.

– Ну да… Был недавно вызов, близнецы пуповинами друг друга обвязали. Ночью пришлось ехать. Хотя… отца я и не помню, с ним Арнольд Викторович общался.

– Вот это он и есть. Возвращались они откуда-то, промёрзли, да в первом же кабаке и остановились согреться. И тут услышали, как какой-то парнишка похвалялся друзьям, что помог барышню «скрасть». Посмеялся… Но как услышал, что та барышня – лекарка городская… тут же парня в оборот взял, да в больницу человека послал. Сам я только собрался с мужиками по делам отъехать, прискакал Недзвецкий, требовал срочно с ним в погоню отправляться. Когда же объяснил в чём дело… уже сам с трудом нас догонял.

– А где же он? – с интересом оглянулась я вокруг.

– На дороге с Егором остался.

– Егор… – слёзы опять полились из моих глаз.

– Тихо, тихо… жив твой «лесовик», жив. Только голову разбили. Крови на снег, конечно, сильно натекло, но мороз быстро её остановил. Витольд Христианович с ним остался, обещался, что выживет.