Мы оба рассмеялись, и я заметила в окне дормеза «бабушку», которая за нами внимательно наблюдала.

– Хотела спросить вас, как вы добились у Матвея Львовича дать вам денег на эти склады и продукты? Может и Екатерину Петровну удастся на это уговорить.

– А при чём тут «отец»? – удивился он.

– Ну как же…

Я вновь услышала заразительный смех Рубановского. Открытый, до слёз из глаз.

– Это вы про слух, что я живу на выделяемые мне «отцом» средства?

– Ну да, разве это не так?

– Баронесса… вы же знаете, что стоит в обществе появиться холостому молодому человеку с деньгами, как на него начинается охота всех семейств с дочерями на выданье.

– Примерно представляю.

– Ну так вот, я и попросил «отца» не разглашать мои финансовые возможности. А так, сейчас я распоряжаюсь собственными средствами. Начальный капитал, конечно, дал Матвей Львович, но мне удалось его увеличить в несколько раз и вернуть.

– Получается, вы не хотите обзаводиться семьёй?

– А вы, баронесса, вижу тоже не спешите.

– У меня есть цель. И призвание. Не думаю, что найдётся мужчина, который позволит мне этим заниматься… а запирать себя дома… или тратить жизнь на развлечения в обществе… не для меня.

– Вы несправедливы к мужчинам. Думаю, найдутся те, кто хотел бы видеть вас счастливой. Всё равно… со скальпелем ли в руках, либо же с вышивкой. Или даже с красками… говорят вы любите рисовать.

– Да. С нежного возраста рисовала с бабушкой на пару. Почти всё детство провела с ней и дедушкой в поместье.

– Поэтому вы так разозлились тогда? Простите, но…

– Не надо. В этом нет вашей вины. Я много думала об этом. Мои обвинения, это так по-детски…

– Спасибо. Мне действительно легче, что у вас нет ко мне ненависти.

– Давайте забудем об этом. Лучше скажите, чем будете развлекать Екатерину Петровну?

– Даже не знаю. Как она относится к другим странам?

– А вы много путешествовали?

– Да, в моё время – это будет легко. Не только поезд, но и самолёт…

– Само-лёт? Механизм будет летать без помощи человека? Есть же Монгольфьер!

– Ха-ха-ха… Нет. Это будет такой большой вагон, как у поезда, но с крыльями. Очень большой. В него будет помещаться более ста человек. За несколько часов можно будет добраться от Москвы до Парижа. За сутки – до Нью-Йорка.

– Невероятно…

– Ну так что?

– Думаю «бабушка» будет заинтригована…

На третий день подъехали к Смоленску.

Кругом, на сколько хватало взгляд, простирались холмы, изрезанные реками и речушками, впадающими в Днепр. Дорога поднималась и опускалась пока не открылся вид на крепостную стену с большим количеством башен. То тут, то там над их зубцами светились золотистые луковки церквей. Всё это создавало непередаваемый пейзаж. Город не даром называли «лежащим на семи холмах».

При въезде мы увидели, как на ровной площадке у самых стен, муштровали солдат. В моё время тут разобьют Сад Блонье, невероятно красивый и зелёный.

Екатерина Петровна предупредила, что на один день мы остановимся у её старой подруги. Нам с Павлом Матвеевичем предлагалось прогуляться по городу в сопровождении Степаниды, если, конечно, у него не было каких-то своих дел. А «бабушке», как оказалось нужно было посетить Свято-Троицкий монастырь.

Но сначала была баня. Нормально помыться за эти дни не было возможности. Так-что чистые и благоухающие мы отправились на прогулку.

Перво-наперво я решила посетить букиниста. Более не могла позволить страдать Павлу Матвеевичу, которому приходилось развлекать нас занимательными историями. Думаю, я могу заменять его чтением чего-то интересно.

В книжном магазине приобрели «Простодушный» Вольтера и сборник комедий Мольера. Надеюсь, это даст мужчине небольшой отдых.

Господин Рубановский предложил посмотреть Успенский собор, построенный в стиле барокко в самом центре города, на соборной горе. Огромный пятиярусный иконостас поражал воображение. В церкви находились мощи Меркурия Смоленского, а также копьё святого Меркурия Кесарийского. Незаметно указав мне на какой-то шлем, «провидец» шёпотом сообщил, что во время нашествия «доблестные» французы «сопрут[83]» его, посчитав за золотой, но на самом деле он железный!

Долгая прогулка вызвала у нас нешуточный аппетит, поэтому ужинали мы молча. Хотя хозяйка и так всё своё внимание отдавала Екатерине Петровне. Отчего до конца трапезы на нас просто не обращали внимания.

От предложения посетить местный театр в оперном доме за Никольскими воротами все отказались. Предпочли выспаться в тишине, несвойственной трактирам. Нам ещё предстояло провести в дороге дней десять, пока доберёмся до столицы. Впереди были Велиж, Великие Луки, Гатчина…

Дальнейший путь был довольно однообразен: ночёвки в тавернах и постоянная изнуряющая тряска в дормезе. И хотя рессоры уже намного смягчали ход, а дороги, подправленные после инспекции Павла Петровича в Смоленск[84], были даже неплохи в сравнении с другими, я с большим удовольствием каждый раз пересаживалась на Ветра, иноходь которого была намного приятнее.

И если в карете я старалась больше читать вслух, чтобы мужчина мог отдохнуть, то на наших прогулках с удовольствием слушала его рассказы о будущем.

Многомиллионные города с «небоскрёбами» казались нереальными. Ну как скажите на милость могли быть построены здания в сотню этажей и выше? Не иначе «провидец» подшутил надо мной.

Самодвижущиеся экипажи, мчащиеся с невообразимой скоростью. Гладкие как стекло дороги, по которым только и можно так быстро передвигаться, хотелось иметь уже сейчас. И конечно – покорение космоса. Совершенно невообразимо, что там нет даже воздуха, необходимого человеку.

Открылись и вызывающие недоумение вещи, когда зашла речь о его современницах… мода на короткие юбки, оголяющие почти полностью ноги, вызывающий макияж, который «провидец» почему-то назвал «боевым раскрасом». Но было и то, что меня заинтересовало и заставило отчаянно покраснеть! Женское бельё и как он их назвал, «прокладки». На мой неловкий вопрос, откуда у него познания о таких специфических вещах, получила удивительный ответ. Эта тема в его время более не была неприличной. Детей просвещали в анатомии ещё в школе. Строение человека: кости, мышцы, вены, расположение органов… половые органы тоже изучались, а также функция оплодотворения. Да и обучение было совместным… мальчики и девочки изучали всё это вместе. Что просто не укладывалось в голове!

– Позвольте, но зачем детям подобные знания?

– Это ещё только один из предметов. С десяти лет нам начинают преподавать довольно сложные направления: химию, физику, астрономию, географию, алгебру и геометрию. С каждым десятилетием учебники усложняются, пытаясь вложить в юные головы почти всё, что учёные достигли к этому моменту. Думаю, шестнадцатилетний подросток моего времени знает гораздо больше, чем какой-нибудь профессор сейчас. Вы не думайте, дают и другие знания… языки, музыка, рисование, физические упражнения. И даже… как бы сказать… основы домоводства для девочек и знания ремесла для мальчиков. Хотя, по совести говоря, постепенно, когда человек взрослея и выбирая профессию, старательно изучает только одно, другая информация медленно уходит. Невозможно долго помнить всё. Правда… есть такие уникумы… имеют просто исключительную память.

– Получается, в вашем мозгу скрыты знания последних двухсот лет?

– Да. Но сесть и написать какой-либо учебник не смогу, – горько усмехнулся он, – у меня отрывочные знания обо всём на свете. Разве только если задать вопрос, который возможно разбудит спящие воспоминания.

– Папá говорил, что гипноз помогает.

– Спасибо, но с «мозгоправами» я уже на всю жизнь вперед наобщался. Да и пихать прогресс вперед не вижу особого смысла.

После небольшой молчаливой паузы я продолжила.