Матушка Сиенны, которую её супруг, Сиеновский папаня, всю жизнь любил и на руках носил, помочь ничем не могла, просто не знала, как быть. Да и не верила она, как я поняла, во всякие ужасы, рассказанные дочерью в письмах. Ну, не может же всё в достопочтенной Ранеции быть настолько отвратительно! Так что осталась Сиенна одна одинёшенька со своими горестями и стрессами. Пока не встретилась ей Линарэль.

Причём, познакомились не во Дворце, чтопоказательно.

Впрочем, не все во Дворце полные мрази, везде есть нормальные, пусть в таких условиях отыскать их крайне сложно. Сиенне “повезло” найти родственную душу только за дворцовыми стенами. Лина очень сочувствовала злоключениям юной Королевы, была с ней искренна и не участвовала в распускании слухов. Потому быстро стала первой камеристкой и лучшей — единственной, точнее — подругой. В ней Сиенна увидела отголосок своего беззаботного прошлого в Листрии, когда её любили, о ней заботились...

С Линой жизнь стала чуточку лучше, ибо эта баронесса не стеснялась ставить на место слуг и добиваться для Королевы более адекватных условий жизни. Но вот с высокопоставленными камеристками уже были сложности. Все они выше Лины по статусу, графини там всякие, маркизы, даже одна герцогиня есть. Потому гардероб Сиенны вызывал у Лины исключительно чувство сожаления, но приходилось молчать. Ну, хоть кушать Королева стала нормально заботами подруги, уже хорошо. А ещё было кому выплакать обиды на весь мир. На этом плюсы закончились.

Вот, собственно, что мы имеем за расклады на данный момент. Хреновенько, но есть от чего отталкиваться. Думаю, с моим пробивным и зубастым характером я не пропаду. По крайней мере, бой местным устоям дам знатный!

Проснулась вдохновлённой. Умерла в той жизни, так умерла, сделанного не воротишь, зато вот есть теперь новый шанс. У Королевы ведь, на самом деле много возможностей, нужно только правильно ими распорядиться. И не спешить, а то спалюсь. Итак вон наговорила непойми чего Лине, теперь реабилитироваться придётся...

За окном едва забрезжил рассвет, а я уже поднялась и потопала к письменному столику с бумагами, дабы сделать пометки по плану на будущее. Есть два основных пункта: репутация и. собственно, любовница. Со вторым мне примерно понятно, что делать, нужно только красиво отыграть, а вот с первым могут возникнуть сложности.

На чём зиждется репутация женщин в этом мире вообще? Кстати да, я попала в совсем иной мир, где вовсю пользуются магией, но технологии на уровне чуть повыше нашего земного средневековья. С другой стороны, магия прекрасно решает большинство бытовых проблем, так что никаких помоев на улице и прочего непотребства здесь нет. Хм, надо бы узнать, как тут относятся к попаданкам, известен ли этот феномен? А то вдруг мне прямиком на костёр дорога, стоит оступиться и выдать себя...

Так, ладно, вернёмся к нашим баранам. Репутация. Женщин в политику и всякие полезные дела здесь не пускают, но пока я не буду ничего с этим делать, масштаб у меня не тот. Да и проклятущей репутации не хватает, дабы хоть каким -то весом в обществе похвастаться. Посему работаем с тем, что имеем. А имеем мы два аспекта: шмотки и общение. Язык у меня подвешен хорошо, пока сойдёт, первым делом нужно разобраться с внешним видом. Сама не справлюсь, не шарю я в местной моде и как стать модной звездой. Догадываюсь только что надо эпатировать и мотивировать других дам повторять за мной. Но так можно стать по-настоящему влиятельной, номером один? Без понятия. Вопрос — как добиться такого расклада?

Думала я про это до самого прихода Лины с прислугой. И, кажется, появились некоторые идеи. Надо попробовать реализовать.

— Ваше Величество, как вы себя чувствуете сегодня? — опасливо поинтересовалась подруга, войдя в мои покои.

— Ах, дорогая, — я включила Сиенну, на сколько могла, — гораздо, гораздо лучше! Что-то вчера совсем непонятное с головой творилось. Неужто те капли от бессонницы не только для здоровья опасны, но и с ума свести могут? Ужас какой!

Лина выдохнула и расплылась в облегчённой улыбке. Поверила, что перед ней Сиенна. Мой спектакль удался!

— Всякое может быть, Ваше Величество, кто знает, какую магию в них добавляли для усиления эффекта. Никогда больше не принимайте ничего подобного, умоляю вас!

— И не подумаю даже! — сказала я со священным трепетом и сложила изящные ладошки на груди. — До сих пор не до конца в себя пришла. Думаю, позавтракать лучше здесь, не в силах я пока спускаться в общую залу.

— Понимаю, — взгрустнула Лина. Она явно решила, что я намекаю скорее не на самочувствие, а на новости о любовнице Короля. Ну, да, после такого видеть его рожу вовек не хочется. Красив, зараза, но такой подлец! Так, нет, спокойно, не заводиться! — Что вы... что теперь делать будете?..

— Бороться, дорогая моя Линарэль, бороться, — ответила спокойно, с ноткой грусти. И снова добавила гордость, привитую Сиенне, как потомку династии правителей: — Я же Королева. Монархи должны показывать людям пример своим достойным поведением. Надеюсь, смогу донести это и до Жермиена.

Не стану же я сразу признаваться, что мои методы будут далеки от мягких задушевных разговоров? Пф, подстилка королевская у меня до конца жизни жалеть будет о содеянном. Ладно бы просто перед Королём ноги раздвигала, так она во дворце уже свои порядки заводит! Ишь! Фавориточка! Задержалась дольше всех предыдущих мымр и мнит теперь о себе невесть чего! Влюбился он в неё, что ли? Если да, то тем более нужно разбираться.

Но сначала подниму свою днищенскую репутацию. И не стоит откладывать это на завтра, начну прямо сегодня. Тем более, что вечером должен быть небольшой бал по какому-то там очередному надуманному поводу. Ох, и любят же ранециацые тусить! Пусть, я использую это в своих целях. Лина пыталась меня отговорить, убедить посидеть сегодня у себя, я же ещё не до конца пришла в норму, но нет. Зачем упускать такой шанс?

Ближе к сроку явились расфуфыренные камеристки и взяли меня в оборот. В этом мире именно камеристки — те, кто выбирает гардероб Её Величества, слуги лишь выполняют их волу, ведь сами знатные дамы редко умеют даже пуговицы на ком-то застёгивать, зато прекрасно натренированы тыкать пальциком со словами “тут поправь”. Я послушно позволила себя одеть и причесать так, как им вздумалось, Лина же топталась в сторонке и тихо, печально вздыхала. О, да! Её вполне можно понять! Стоя после всех манипуляций перед зеркалом, я ощущала себя приторно-сладкой пироженкой под глазурью и с посыпкой. А эти стервы напропалую хвалили, как же поросяче-розовый и рюши мне к лицу.

Хоспади ты боже мой, надо быть реально слепой, чтобы постоянно позволять одевать себя вот так. Положим, юбки с нарощенными боками, как во времена Марии-Антуанетты, сейчас действительно в моде в Ранеции, но всё остальное — явная безвкусица. Ой, что, хотите шляпку добавить? Класс, теперь я выгляжу аки какая-нибудь деревенская пастушка! Посоха только не хватает.

Хотелось порвать камеристок в клочья, и всё же сдержалась. План следует соблюдать, иначе смысл было его составлять. Когда гиены эти помойные ушли, я спросила у Лины её мнение:

— Скажи, дорогая подруга, насколько плохо я сейчас выгляжу?

— Ро-розовый вам очень к лицу, Ваше Величество! — спохватилась она.

— Только честно, — фыркнула я. — Очень печально?

— Эм, пожалуй, я... — девушка замялась, — я бы сказала... ткани дорогие, вышивка искусная, сделано качественно.

— Вот только в подобное лишь кукол наряжать, верно? Или девочек лет пяти -семи.

Лина, поджав губы, кивнула и отвела взгляд.

— Помочь вам переодеться?

— Нет, я останусь в этом, только шляпку сниму. Между пироженкой и пастушкой лучше первую выбрать.

— Как в этом? — поразилась подруга. — Вы же. сами понимаете.

— Что я приезжая из другой страны и не знаю местной моды? — хохотнула на это. — Само собой, дорогая. Разве это не очевидно? Теперь и сама прозрела. Поэтому и даю тебе важное задание. Мне жизненно важно сменить камеристок. Когда войдём в бальный зал, внимательно следи за реакцией придворных дам. Пригласи завтра на завтрак тех, кто показал определённые эмоции. Запоминай. Это может быть сожаление, отвращение, грусть, даже праведная злость. Но ни в коем случае не злорадство, удовлетворение, самодовольство и тем более не искреннее восхищение или зависть. Стервы и дуры мне не нужны. Нынешних камеристок требуется известить о том, что они освобождаются от своих обязанностей, после окончания бала. Можно письменно, можно лично, как тебе больше по душе. На завтраке я сразу выберу новых.